Скованные намертво

— Не знаю… Интересно, что воров ненавидит печенкой. И глушит их с самым искренним чувством правоты.

— Понятно, — Аверин постучал пальцем по бокалу, прислушиваясь к звону. Потом произнес:

— Калач объявился.

— Где?

— Гонцы приезжали в Кемерово. Все те же угольные дела. После его визита там троих человек грохнули. Один из них — директор шахты.

— А сам где?

— Сам где-то в Штатах сейчас.

— Когда было?

— Три дня назад. Аверин выложил расклад.

— Черт, время упустили, — покачал головой Ледокол.

Возвращался со встречи с Ледоколом Аверин в восьмом часу. У продуктового магазина остановился. Пушинка ныла без молока, а молоко как раз кончилось. Кроме того, будет скандалить, если не купить положенную порцию шпрот. Он взял сумку и вышел из машины. Цены в магазине, как и везде в центре, оказались высокие, но ему некогда выискивать, где подешевле. На контрольных весах лежал толстый, чем-то похожий на Пушинку кот. Он равнодушно посмотрел на Аверина, как и положено смотреть хозяину этой территории на каких-то двуногих, шатающихся тут с утра до вечера и не дающих спать спокойно.

— Хорош, — Аверин почесал его за ухом, и кот благосклонно мяукнул басом.

Аверин вышел из магазина, распахнул дверцу машины, бросил сумку на сиденье и замер на месте.

На противоположной стороне улицы располагался итальянский бутик, безумно дорогой и очень модный в Москве. Немногие могли отовариваться здесь — только очень престижные, принадлежавшие к высшему обществу покупатели.

Охранник предупредительно распахнул дверь бутика, на улицу ступила тонкая красивая женщина. За ней семенил с кипой пакетов мужчина в темном костюме, облегающем могучее тело. Он подбежал к пятисотому «мерсу», отпер переднюю дверцу, положил пакеты на переднее сиденье, распахнул заднюю дверцу, женщина, не глядя на него, села в салон. Здоровяк уселся за руль. «Мерседес» тронулся.

— Встретились, — Аверин скривился. Он узнал Маргариту.

— Опять со своим «Вольво» директор фабрики приходил, — сказал Егорыч. — В машине стеклоподъемник полетел. «Птичье молоко» — в нагрузку к плате. С изюмом.

Он поставил на стол коробку с тортом.

— Готовь чай, — сказал Аверин.

— Я же гость, — возмутился Егорыч.

— Вот и я про то же.

Егорыч пожал плечами и подставил под струю воды чайник.

— В тебе все задатки бездельника, Аверин, — покачал Егорыч головой, глядя на рассевшегося на стуле приятеля.

— Но задатки неразвитые, — он зевнул.

— А ты знаешь, у меня родственники объявились по отцу.

— Где?

— В Израиле.

— С чего это?

— Сестра родная отца — она моложе его на двенадцать лет — замуж за еврея вышла. При Брежневе уехали. А теперь объявились. Приглашают туда.

— Ну, а ты?

— А я что? Может, поеду.

— Скажешь там, что у тебя сосед — казначей «Памяти».

— Они обещают мне с гражданством подсобить. В свои записать, представляешь!

— Врут.

— Может, и нет. Останусь там, а, Слав. Ермолку куплю. Заживу спокойно.

— Ага, в секторе Газа…

— Зато ОМОН на демонстрациях бить не будет.

— Тебя арабы там подстрелят.

— Все не по тебе.

— А что, езжай. Поглядишь, как люди живут. Себя покажешь.

— А кто будет плакаты писать для демонстраций?

— Да, это серьезно…

— Поможешь с загранпаспортом? Сейчас в ОВИР очереди страшные.

— Попытаюсь, — кивнул Аверин. В дверь позвонили.

— Сейчас открою, — Егорыч ринулся в прихожую.

— Посмотри в глазок, — крикнул Аверин.

— А, — отмахнулся Егорыч. Звякнул засов.

— Здравствуйте, — это слово далось Егорычу нелегко. Аверин напрягся, не представляя, кто же это мог заявиться в одиннадцатом часу.

На кухне появилась соседка из тридцатой квартиры. Глаза ее лихорадочно горели. Улыбаясь заискивающе и с сумасшедшинкой, она уселась на стул.

— Добрый вечер.

— Добрый вечер, — скривился Аверин.

— Я пришла извиниться.

Аверин удивленно посмотрел на нее. Рядом с ней присел Егорыч, озадаченный не меньше.

— За что? — спросил Аверин.

— Я к вам относилась незаслуженно сурово, — выговор и правильное построение сложных фраз у сумасшедшей были как у университетского преподавателя-филолога. Она действительно что-то где-то преподавала, пока не свихнулась бесповоротно. — Но события последних дней сильно поколебали мое отношение к вам.

Аверин удивился еще больше. Он не помнил в последнее время случая, чтобы при встрече она не обругала его самыми последними словами. А теперь выражалась не просто деликатно, а с изысканностью.

— Я, кажется, выяснила суть происходящего… Вы не считывали мои мысли и не замышляли мое смертоубийство, как мне казалось.

— Неужели?

— А также не готовили убийство президента и соседа из двадцатой квартиры.

О соседе из двадцатой Аверин слышал впервые.

— Не готовил.

— Это оказалось галлюцинацией.

"Неужели вылечилась?» — ошарашенно подумал Аверин.

— Не более чем галлюцинацией. Аверин кивнул.

— Вот, — она положила на стол свернутую газету. — Здесь все написано.

Газета называлась «На грани невозможного».

— Психотронное оружие… Я задалась вопросом, почему наш подвал постоянно закрыт. И поняла, что там стоят источники СВЧ-излучения.

— Чего? — Егорыч расширил глаза.

— Высокочастотное излучение, которое используется для воздействия на мозг и меняет поведение человека, — она ткнула в отмеченные желтым фломастером строчки. — Несколько лет назад я сталкивалась с КГБ, полковник этого ведомства имел на меня определенные виды как на женщину. После моего отказа он установил в нашем подвале психотронный излучатель.

— Что ж, возможно, — кивнул Аверин.

— Но я знаю, как бороться. Медитация. Тантристские упражнения. — Она развернула журнал «Путь к себе». — Здесь все есть про это.

— Это полезно, — согласился Аверин. — Чайку с тортом не попробуете?

— Без стрихнина? — подозрительно осведомилась соседка.

— Конечно.

— Тогда можно немножко.

Она сосредоточенно дожевала кусок, чуть ли не ласково распрощалась и удалилась.

— Тантристские упражнения, — хмыкнул Аверин. — И медитация…

Утром Аверин засел за бумажную работу. По убийству Квадраташвили пришло несколько сообщений — ничего, за что можно уцепиться. Некоторая информация представляла ценность с точки зрения других дел. Когда работает столько народу-а группа насчитывала в общей сложности человек восемьдесят, — когда закидывается такой невод, обязательно вытащишь какой-нибудь хлам, который может пригодиться. Еще одну рэкетирско-разбойничью бригаду накрыли. Больше ничего.

Между тем исправно поступали сообщения о раскрытиях по другим делам. Аверин листал почту, отмечая карандашом интересующие его моменты.

Город Шахты. Расстреляны из ружья народный целитель семидесяти лет и его жена. Заказчица — пациентка целителя. Лечилась у него, снимая сглазы и порчи, выторговывая при помощи амулетов удачу. А здоровье только ухудшалось, и дела шли все хуже, а под конец и личная жизнь рассыпалась — бросил муж. Кто виновник? Целитель — обещал, не сделал, сглазили. Разогрела в себе злобу, собрала девятьсот долларов, взяла золотые изделия, нашла троих исполнителей, и те выполнили задание. Все задержаны.

Краснодарский край. В реке Кубань у станицы Елизаветинской обнаружен труп Юрия Пискунова, пропавшего ранее без вести. Он был хозяином фирмы «АВВА», но потом фирму закрыл, давал валюту в рост и жил припеваючи. Роковыми стали пять тысяч долларов, которые одолжил молодому бизнесмену Швалеву на полгода. Тот деньги вовремя не вернул, и через год Долг составлял уже тридцать тысяч. Швалев уговорил своего приятеля за два миллиона прибить ростовщика. Назначил встречу для возврата долга товаром, завел в свой гараж, где хранилось импортное пиво. Там киллеры накинули удавку и задушили процентщика, запаковали труп в два мешка, обклеили липкой лентой и выбросили в реку. Автомашину убитого разобрали на запчасти — чтобы добро не пропадало, деньги к деньгам. Всех троих сгубила жадность.