Страница 49 из 59
Шебаршин в ответ: «Большое спасибо! Сегодня ночью буду спать спокойно».
Что же случилось за прошедшие сутки? Да просто Горбачёв назначил Шебаршина председателем КГБ единолично, без согласования с Ельциным. Когда же Ельцин узнал об этом, то не замедлил показать свой характер.
Однако напрашивается вопрос: а чем же Шебаршин так не угодил Ельцину — ведь он не поддержал ГКЧП и активно сотрудничал в августовские дни с Бурбулисом? Позднее, размышляя о том, как оказался в опале, Леонид Владимирович вспомнил, что вскоре после своего избрания президентом России Ельцин посетил КГБ — принял участие в совещании руководящего состава комитета. Выступил на этом совещании и Шебаршин.
«Я говорил о том, — вспоминал Леонид Владимирович, — что давно уже беспокоило всех нас, сотрудников госбезопасности, о том, чему не хотелось верить и что не хотело слышать горбачёвское руководство: „…Возросли масштабы вмешательства, воздействия на наши внутренние дела из-за рубежа. И далеко не всегда интересы наших иностранных партнёров совпадают с интересами нашего общества, нашей государственности… Деятельность американской и других западных разведок против нашей страны… приобретает всё более наступательный и масштабный характер…“
Теперь, задним числом, я прихожу к выводу, что этим выступлением я занёс своё имя в чёрную книгу новой, демократической власти. Они смотрели на деятельность новоявленных союзников России ещё либеральнее, если это было возможно, чем Горбачёв и его соратники».
…Первое же заседание коллегии показало, что назначение Бакатина на пост председателя будет иметь непредсказуемые последствия для профессиональных руководителей КГБ и главное — для безопасности страны. Произнеся «крылатые» слова о том, что он прибыл в КГБ, чтобы его разрушить, Бакатин доверительно коснулся рукой плеча Шебаршина:
— Вот мой первый зам.
Лицо Леонида Владимировича мгновенно стало жёстким и непроницаемым.
— Нет, — твёрдо произнёс он.
— Почему «нет»? — удивился Бакатин.
— Со мной об этом никто не говорил…
Придя на следующее утро на работу и выслушав доклад дежурного офицера, Бакатин задал ему неожиданный вопрос:
— Где вы были девятнадцатого августа?
Дежурный ответил:
— На работе!
(А где же ещё он мог находиться?!)
— Уволить его!
Кадровик, следовавший за Бакатиным, поспешно записал распоряжение шефа — юридически незаконное, но кого тогда законы волновали? Говорили о них, конечно, много. На «демократических» митингах, например. Под демагогические рассуждения о законности было легче зомбировать население…
Одним из первых посетителей Бакатина в тот день оказался H. С. Леонов. Он пришёл в приёмную председателя с рапортом об уходе со службы. Получилось так, что подал рапорт Бакатину буквально в дверях.
Тот пробурчал недовольно:
— Вы бы мне ещё в коридоре бумагу подали.
— Где удалось, там и подал, — не остался в долгу Леонов.
Вечером Николай Сергеевич по традиции зашёл в гости к Шебаршину. Всё было слишком ясно для обоих, чтобы что-то ещё обсуждать. Выпили, помолчали. Леонид Владимирович собирался подать рапорт наутро. Так и сделал. По привычке зафиксировал: 25 августа, воскресенье, 11.40.
Как часто бывает в таких случаях, обстоятельства, а главное — статус Шебаршина помешали решить этот вопрос без проволочек. Пришлось задержаться, но ненадолго. Для того чтобы убедиться: говоря о своих намерениях разрушить КГБ, Бакатин не шутил. Не очень-то его волновала и судьба разведки. При каждом удобном и неудобном случае он заявлял, что ему «неизвестно, чем она там вообще занимается». Свои первые впечатления от состоявшегося наконец-то визита в Ясенево Бакатин выразил довольно оригинально: «В стране творится чёрт знает что, а у вас здесь газончики». И добавил: «Теперь я вижу, что если КГБ — государство в государстве, то разведка — это государство в КГБ».
Вслед за этим визитом последовало указание по сокращению зарубежного штата разведки. Недовольство больше всего демонстрировали журналисты. Кому-то показалось, что разведчики занимают места, которые по праву должны принадлежать работникам пера и микрофона. Вряд ли кому из серьёзных журналистов было неведомо, что разведка оплачивает содержание своих офицеров за рубежом из собственного бюджета, что будет отозван разведчик — исчезнет и должность «борца за справедливость». Дело было не в этом. Нужно было запустить очередную волну «возмущения» практикой работы КГБ в целом (внешней разведкой — в частности), и эта инспирированная акция нашла поддержку у министра иностранных дел Б. Д. Панкина — очевидно, сказалось его журналистское прошлое. Кстати, бытует мнение, что Панкин был единственным действующим послом за рубежом (в Чехословакии), открыто осудившим выступление ГКЧП. «Результат» не замедлил сказаться — через неделю его назначили министром.
18 сентября Шебаршин вновь подаёт рапорт об увольнении и на этот раз доводит дело до конца. Первый зам Бакатина Олейников решил пристроить на место первого заместителя начальника ПГУ своего человека. Шебаршин был категорически против такого назначения, но Бакатин подписал приказ о назначении, даже не поставив Леонида Владимировича в известность. Как говорят в таких случаях, чаша терпения переполнилась.
Из рапорта Шебаршина на имя Бакатина: «Мне стало известно, что на должность первого заместителя начальника главного управления назначен Р. Решение об этом назначении было принято в обход Первого главного управления и его начальника. Вы лично не сочли нужным поинтересоваться моей позицией в этом вопросе, оценкой профессиональной пригодности тов. Р.
В прошлом, как Вам известно, существовала практика назначения должностных лиц под нажимом аппарата ЦК КПСС или по протекции. В последние годы эту практику удалось прекратить. С горечью убеждаюсь, что она возрождается в ещё более грубой и оскорбительной форме — на основе личных связей, без учёта деловых интересов. Эта практика, уверен, может погубить любые добрые преобразования».
Шебаршина никто не удерживал. Разрушителям настоящие профессионалы, люди, преданные своему делу, не нужны. А если к тому же профессионально подготовленные работники имеют несчастье быть честными и искренними… Нет, это не для той жизни, которую готовили России новые её хозяева.
Весьма показательно было увольнение начальника УКГБ по Москве и Московской области В. М. Прилукова. После тревожной ночи, когда решалась судьба операции «Гром», предопределившая участь ГКЧП, он, приехав к себе в здание Московского управления, решил провести оперативку. Неожиданно открылась дверь кабинета и на пороге появился возбуждённый человек с осанкой настоящего революционера, сознающего высокое предназначение своей миссии. Был это некто Ривкин, помощник Гавриила Попова.
— Вы, Прилуков, можете покинуть этот кабинет, — громко заявил он с порога.
— С какой стати? Не вы же назначали меня на эту должность.
— Неважно, — напористо произнёс Ривкин, — пишите заявление об уходе.
Можно было (а может, и следовало) окоротить этого хама. Но Виталий Михайлович понимал, что Ривкин явился к нему в кабинет не по личной инициативе. Он вежливо отправил его восвояси и пошёл проводить совещание руководящего состава управления.
Позднее к своему рапорту на имя нового председателя КГБ Бакатина Прилуков приложил объяснительную записку:
«Учитывая политическую ситуацию в стране и в КГБ, не считаю возможным по морально-этическим соображениям обращаться к новому руководству КГБ с какой-либо личной просьбой по вопросу дальнейшей службы в органах КГБ».
…Как говорится, родственные души находят друг друга. Своим главным советником Бакатин избрал отставного генерала Олега Калугина — одного из главных «разоблачителей» деятельности КГБ в «демократической» и зарубежной прессе. Это была настоящая находка для «пятой колонны» и её зарубежных покровителей. Так называемая общественно-политическая деятельность и выступления Калугина в печати косвенно подтверждали давние подозрения руководства КГБ (они были и у Андропова) о его связях с американской разведкой.