Бремя тела

Саша выругался, поставил банку на стол и открыл ее, слегка погнув при этом вилку.

— Кстати, ты чего, одна новый год собираешься отмечать?

— В смысле одна? — Ксения не поняла, на что он намекает. — Я тут, с вами буду отмечать.

— Да нету у нее парня, — не позволив Ксении сказать ни слова, ответила Надя. — Учу ее, учу, а она все не понимает, что нужно искать свое счастье. Не всю же жизнь учиться! Нужно в жизни добиться счастья со своей второй половинкой. А для этого нужно, что сделать? Правильно, найти свою вторую половинку. Смотри, Ксюха, ведь я же нашла Санька, и у нас все чики-пуки, правда?

Достав из кармана мобильный телефон, Саша посмотрел на экран и присвистнул:

— Твою мать, Надюха, хватит этих бабских разговоров, ты же знаешь, что я терпеть их не могу! Познакомлю твою подругу с Ксивой, мы уже давно хотели эти сделать. До нового года пять минут, где шампанское? Только принес, а уже куда-то припрятали. Ну, Ксюха, будешь знакомиться с Ксивой? Мы тобой как следует займемся. Да ты не пугайся, Ксива парень нормальный.

Пока Саша открывал шампанское, а Ксения судорожно делала бутерброды с икрой, Надя снова отошла к зеркалу прихорашиваться. Ксения взглянула в ее сторону: прямо над ее головой зависало пятно. Страх снова пробежал по телу Ксении, но она нашла в себе силы отвернуться и продолжить делать бутерброды хотя бы ради того, чтобы не порезаться об острый нож. Ксения вздохнула спокойно только тогда, когда Надя отошла от зеркала и включила телевизор, запрятанный высоко на шкаф. Телевизор привезла с собой из дома Надя, хотя и затруднялась сказать, зачем именно. Обычно они телевизор не смотрели, и он пылился на шкафу.

По телевизору уже транслировали обращение Президента, стоявшего на фоне Кремлевской стены. Слишком официально и напыщенно для того, чтобы быть по-настоящему торжественным, а оттого торжественное, но только понарошку. Мама Ксении всегда шутила, что это такое своего рода предупреждение о приближении праздника, что нужно прекращать резать салаты и ждать, пока застынет холодец, а садиться за стол, наполнять бокалы и раскладывать вкусности по тарелкам. Именно этим были заняты Ксения, Надя и ее парень, если не считать того, что все трое стояли, а не сидели — в комнате было два стула, но оба были заняты какими-то вещами.

— Опа! — ухмыльнулся Саша, когда пробка вырвалась из горлышка бутылки шампанского и улетела куда к двери, по пути задев потолок и угол шкафа.

Ксения машинально повернулась и посмотрела на пятно: оно было все там же, над дверью. В бокалах зашипело шампанское. Саша разливал его от души, не ожидая, пока успокоится пена. Из телевизора стал раздаваться бой курантов.

— Помнишь, что я тебе говорила? — Надя толкнула Ксению в бок и всучила ей обрывок какой-то бумажки. — Пиши быстро, пока куранты бьют!

— Но…

— Да не спорь, а пиши. Хоть чем-нибудь, хоть ногтем нацарапай, а потом, под последний удар просто съешь бумажку и запей шампанским. Давай!

«Что с этим делать? А, главное, что мне загадать? С учебой все более-менее в порядке, на жизнь тоже не жалуюсь. Сказать Наде, что все это ерунда, чушь собачья — нельзя. Ей точно будет обидно, под Новый год такое не говорят. Или про эти пятна загадать, чтобы исчезли, пропали, и я их больше не пугалась? Только что, что именно? Надя думает, что мне так просто что-то загадать. А, интересно, что она сама себе загадает? Нет, не буду спрашивать, сама придумаю».

В руках у Нади остался точно такой же клочок бумаги. Она спешно написала на нем что-то огрызком простого карандаша. Саша был слишком занят разливанием шампанского по бокалам и разглядыванием салатов и бутербродов на столе, чтобы хотя бы поинтересоваться, что это такое и для чего это нужно. Ксения снова бросила взгляд туда, где зависало пятно, одернула себя и ногтем мизинца нацарапала на бумажке слово «любовь». В тот момент, когда она начала пережевывать этот клочок бумаги, куранты ударили последний раз.

— Ура! — закричал Саша. — С новым годом!

Надя и Ксения молчали, спешно чокнулись и глотком шампанского запили съеденные бумажки. Надя улыбалась, Ксения пыталась то ли распробовать шампанское, то ли как следует проглотить бумажку, стараясь, чтобы она не застряла где-то по дороге.

— Что смотрите-то? — глотнув шампанского, Ксения моментально раскраснелась. — На салат и бутерброды не надо смотреть, их надо есть!

Ксения первой накинулась на еду. Из соседних комнат доносилось многократное «Ура!», какие-то другие нечленораздельные вопли, крики «С Новым годом». За окном грохотала канонада салютов, свистели фейерверки и ракеты. Новогодняя ночь для многих становится помешательством: накупить выпивки и пиротехники для того, чтобы пить и взрывать, пить и взрывать, пить и взрывать — и так до тех пор, пока организм перестанет ощущать жидкое топливо и как-либо реагировать на взрывы.

— Вкусная селедка под шубой, — заметил Саша, открывая вторую бутылку шампанского. — Точняк, Надька, ты готовила? Если ты, то я тебя люблю.

— Неа, не я! — Надя чуть не поперхнулась и изо всех сил старалась не закашляться. — Это все Ксюха готовила. Смеешься, чтобы я готовила так! У меня все просто. Ну, на макароны с тушенкой ты еще можешь рассчитывать. Типа, это мясо с червями? Нет, это макароны-по флотски. А что-то повкуснее готовь сам, я тебе не домработница, понял?

Надя заржала — от чего больше: шутки или грубого, но вполне действенного самоутверждения, — Ксения так и не поняла.

Из второй бутылки шампанского пробка вылетела с еще более резким и громким звуком, чем из первой. Она снова полетела туда, где было пятно. Но, подняв глаза, Ксения, к своему удивлению, пятна не увидела.

«Неужели меня от шампанского так развезло? — Ксении впервые стало страшно не от того, что пятно ее преследует, а от того, что оно вдруг исчезло, и она заметила это исчезновение, ведь всего минут пять-семь назад оно еще висело под потолком над дверью. — Или все-таки нас тут трое, и пятно не рискует показываться сразу троим? Ничего не понимаю, ничего не понимаю. И спросить не у кого, все дурочкой или наркоманкой считают. Так, Ксюша, прочь эти мысли, нельзя в Новый год думать о плохом. Как Новый год встретишь, так его и проведешь. Так, срочно выпить еще, чтобы не думать о плохом. Смейся, Ксюша, улыбайся».

— Ну, нам пора, гулять пойдем, — наевшись, сказала Надя и повисла на шее у Саши. — Отдыхай, веселись. Может, к тебе кто-нибудь придет, а?

— Никто ко мне не придет, — буркнула в ответ Ксения, вылила в свой бокал остаток шампанского из бутылки, поставила бутылку на пол, а сама с бокалом устроилась на кровати. — Посижу и спать скоро лягу.

Саша посмотрел на Надю и махнул рукой, мол, оставь ее, пускай перебесится. Быстро собравшись и прихватив с собой непочатую бутылку водки и несколько конфет, они ретировались. Надю уже немного развезло, и Саша, матерясь, поддерживал ее за плечо. Дверь хлопнула. Ксения сделала глоток шампанского.

Ей вдруг пришла в голову мысль о том, что Бурласова их не выпустит, тем более в таком состоянии и с бутылкой водки наперевес, что дверь в общежитии закрыта до утра, а на часах нет и часа ночи. Ксения ждала, что вот-вот ее соседка с парнем вернутся, и новогодняя ночь превратится в какой-то гибрид оргии и пьянки, что будет вынуждена уйти уже она. Что тогда делать? Слоняться по коридорам общежития, по лестницам, подняться на последний этаж, спуститься этажом ниже. Но там мужской этаж, ничем хорошим это закончиться в Новогоднюю ночь не может. Как минимум заставят затолкать в себя стакан какой-нибудь дряни или дешевого шампанского, пахнущего спиртом и дрожжами. Ксения краем глаза взглянула на пустую бутылку из-под весьма неплохого шампанского, принесенного парнем Нади.

Спать нисколько не хотелось. Ксения уже была готова расстроиться из-за того, что в новогоднюю ночь благодаря нелепым правилам ей придется покинуть комнату и коротать время до утра неизвестно где. Но крики из-за окна заставили ее опомниться:

— Никитина! Никитина, с Новым годом! Никитина, твою мать, да выгляни же ты! Ни-ки-ти-на!