Хроники ада

– Музыку? Неплохо. Вот и представь, что сразу станешь Полом Маккартни. Ну или Моцартом, на худой конец.

– Сомнительно что-то. Такого не может быть, я не верю.

– Ну, если не веришь, сам семечки можешь не глотать. Хозяин – барин. Без тебя полно желающих. Наша забота – семечки раздобыть. И каждое семечко – на вес золота. А то и дороже. Еще вопросы есть?

– Есть. Когда надо идти?

– Завтра рано утром.

– Оп-па! – вырвалось у Боба. – Уже? Я думал…

– Уже, – жестко произнес «Джонни». – А ты небось собирался неделю размышлять, с приятелями советоваться? Похоже, парень, ты не тот, кто мне нужен.

– Да тот я! Это я так… Уж больно неожиданно.

– Больно на ежа садиться голой… Короче, утром выходим, а следующей ночью собираем плоды. Цветок не каждую ночь цветет, поэтому надо ловить момент. И не вздумай кому трепануть. Бандиты прознают – все, сливай воду. И сам на бобах останешься, Боб, и меня под монастырь подведешь.

Скаламбурив, «Джонни» усмехнулся.

– Я понял, – сказал Боб. На мгновение кольнула мысль: а откуда этот парень знает его прозвище, до этого только Кантом называл. Но Боб ее тут же отогнал. Если знает о философском, то и прозвище мог узнать. Он же сказал, что наводил справки.

– Молоток. Тогда до встречи. Советую тут не засиживаться и девочек не снимать – лучше соберись как следует в дорогу и поспи. Там спать будет некогда.

«Джонни» встал, и через секунду его худощавая и гибкая фигура уже скользила между столиков. Он двигался так быстро, что у выхода из кафе едва не столкнулся с коренастым парнем в рубашке цвета хаки. Тот, изрядно пьяный, пер вперед, не разбирая пути. «Джонни» успел притормозить, но его непроизвольно выставленная ладонь уперлась в грудь «коренастого». Несколько мгновений они смотрели в лицо друг другу.

– Прощу прощения, – наконец пробормотал «Джонни». Затем, мягко хлопнув парня по плечу, ловко обогнул живое препятствие и исчез в проеме открытой двери. «Коренастый» удивленно похлопал ресницами, обернулся к выходу, потом все с тем же озадаченным лицом приблизился к стойке бара.

– Привет, Колян! – криво улыбнувшись, произнес бармен. – Бойцы вспоминают минувшие дни?

– Это ты о чем? – задумчиво отозвался подошедший парень.

– Да тут Васька Гуреев[11] с полчаса назад подвалил, – пояснил бармен. – Вон в том углу приземлился. Сказал, увидишь Варнака, пусть сразу топает ко мне. Сядешь к нему?

– Погоди малехо. Плесни-ка мне сотку для разгона.

– Для разгона? – Бармен кинул на собеседника оценивающий взгляд. – А мне показалось, ты уже и так под ватерлинию загрузился. Но тебе виднее. Как всегда, ирландского?

Он ухватил с полки литровую бутылку виски «Jameson» и, одним движением наполнив стакан на треть, пододвинул его Коляну.

– Моя ватерлиния – не твоя забота, Моряк, – пробурчал тот. – Ты за своей следи. Скажи-ка мне лучше… Я тут сейчас на одного перца наткнулся. Рыжеватый такой, усы, бородка. Очки темные. Сечешь, о ком я?

– Кажется. В кепочке, да?

– Да, верно. В кепочке. Знаешь его?

– Нет, Колян, не знаю. – Бармен покачал головой. – Крутится тут несколько дней. Погоняло вроде Хмурый, но откуда взялся… Ты же понимаешь, за последний год столько разной шушеры понаехало. А ты у Канта спроси. Он с этим рыжим о чем-то базарил, я видел.

– А это что еще за фрукт?

– Кант? Да фраерок один из Питера. Смотри прямо по курсу – засекаешь блондина?

– Засекаю.

Он одним глотком опорожнил стакан и, зычно крякнув, медленно двинулся в указанном направлении. Но не дошел, среагировав на визгливый женский выкрик:

– Отвали, урод сраный!

Колян сразу узнал голос, принадлежавший официантке Маринке. С разбитной голенастой брюнеткой, умевшей виртуозно вращать крутой попкой – так, что у мужиков шеи свинчивались на фиг, – он был знаком более чем хорошо. Можно сказать, очень близко был знаком. Поэтому резко развернулся и направился к столику, где Маринка отчаянно отбивалась от здоровенного негра в форме UFOR.

– Варнак! – крикнул бармен. – Ты бы того, поаккуратней. Их там трое.

Но Колян не услышал предостережения. Или проигнорировал. Бармен тяжко вздохнул и вытащил из-под столешницы трубку мобильного телефона…

Примерно через полчаса бармен, активно жестикулируя, объяснял лейтенанту патрульно-постовой службы:

– Я этим «лягушатникам» пытался втолковать, что не надо в «Радиант» соваться – не для них это место. Но они шары залили, и все по херу.

– Почем знаешь, что именно «лягушатники», а не немцы?

– Что я, картавый французский от других языков не отличу? Обижаешь. Так вот, заняли они столик, а потом давай Маринку лапать. Совсем уфры[12] обнаглели, ведут себя как будто в банановой республике.

– Это верно, – согласился лейтенант, отхлебывая из кружечки эспрессо. – Вконец охамели, суки.

– Ребята, вы на Варнакова сильно не наезжайте. Он же не со зла, всего лишь за бабу заступился. А этот черномазый уфоровец ему стулом по голове. Разве тут удержишься?

– Ну да, понаехали тут. Даже во Франции одни черномазые. Мушкетеры, блин.

– Так и я о том же. Хорошо еще, что Васька Гуреев вмешаться не успел. Пока с того конца зала добежал, Варнак уже всех ухайдокал. И слава богу. Вдвоем бы они «лягушатников» вовсе по стенке размазали. Но Колян это не со зла.

– Да мы чего? – флегматично отозвался лейтенант. – Мы ничего. Но он же этому негру череп бутылкой проломил. А у всех уфров дипломатическая неприкосновенность.

– Варнак сам в военной полиции служит. Разберутся, глядишь, между собой.

– Вот пусть и разбираются. Не надо было нас вызывать, Моряк. Теперь уже поздно.

– А как не вызвать? Они бы тут всю посуду перебили. А с кого потом хозяин спросит? С меня. И вообще, Парфюмер шума не любит. Но Варнак, он же свой…

– Свой не свой, но, похоже, допрыгался. Выпрут его из UFOR за такие художества. Как пить дать – выпрут.

– Если выпрут, он к вам в ППС перейдет. Вот увидишь, – сказал бармен. – Куда ему еще деваться в Искитиме?

– А я чего? Пусть переходит. Парень надежный. Только пьет по-черному.

– Это он после Скачка с катушек слетел, когда всех родных потерял.

– Я в курсе, – сказал лейтенант. – У меня тоже тогда тетка погибла, в Лебедевке. Труп так и не нашли. Ладно, ты про драку потом дознавателю расскажешь. Если, конечно, дело не замнут. А нам в отделение пора. Спасибо за кофе, Моряк.

Боб и «Джонни»

Июнь 2016 г. Новосибирская Зона Посещения

Боб обернулся и вопросительно посмотрел на «Джонни»:

– Нормально?

– Здесь нормально. Но вон туда я бы гаечку кинул, чуток правее осота.

– Осота?

– Ну да. Вон, видишь, корявый такой с желтыми цветками?

– Ага, понял.

Боб достал из кожаного мешка, висевшего на шее, гайку и, прицелившись, метнул вперед. Не с размаху и со всей дури, а от бедра и параллельно земле, как научил «Джонни» – чтобы гайка пошла на бреющем, нащупывая безопасный путь. Если летит без отклонения и всяких вывертов, значит, гравитационных аномалий по ходу движения нет. А если…

Чпок! Гайка, едва перелетев полутораметровый, разлапистый куст осота, резко спикировала и с хрустом ушла в землю.

– Ох! – вырвалось у Боба. – Что же она такая здоровенная, эта «плешь»?

– «Комарики» разные бывают, – сказал «Джонни». – Но меньше шести метров в диаметре я не встречал. Если меньше, то это, скорее всего, «тещина рука». Тоже разновидность гравитационной аномалии, но площадь захвата два-три метра. И если «комариная плешь» плющит, как под прессом, то «теща» затягивает в воронку, а потом давит и рвет. Может и кожу на фиг содрать.

– Да уж… А я еще о «мясорубке» слышал. Что, и вправду такой же принцип действия, как у «мясорубки»?

По лицу «Джонни» мелькнула тень.

– А зачем тебе принцип знать? Не один фиг, в «мясорубку» попасть или в соковыжималку? Или ты у нас гурман?

11

Василий Гуреев – боец отряда особого назначения военной полиции Специальных Территорий (MPST), входящей в структуру ограниченного контингента объединённых войск UFOR, персонаж романа Д. Бурмистрова «Принуждение к контакту».

12

Уфры, уферы, уфоровцы – варианты прозвища военнослужащих UFOR.