Страница 31 из 147
— Маршал Блейк, маршал, вы меня слышите?
Я моргнула и поняла, что Берк уже какое-то время обращается ко мне, а я его и не слышала. На автомате я попросила:
— Извините, не могли бы вы повторить? Я, кажется, слишком задумалась.
— Задумались о чем? — поинтересовался Рикман.
— О мертвых, — ответила я. И не стала ничего больше добавлять, пусть он сам додумывает, что я имела в виду: о мертвых в этой комнате, о зомби, вампирах, жертвах — о каких именно мертвых?
— Как поедание плоти делает их быстрее? — спросил Рикман, и я поняла, что он повторил все тот же вопрос.
— Без понятия, зато точно знаю, что свежая кровь позволяет зомби разговаривать и помогает выглядеть более «живыми».
— Что вы имеете в виду, говоря «свежая кровь»?
— Кто-нибудь из вас когда-нибудь видел, как поднимают зомби?
Они все пожали плечами. Я подумывала рассказать весь ритуал «от и до», но для них этой информации будет многовато, а если еще их религия никак не связана с какими-нибудь ритуалами, то это будет совсем чересчур.
— Обычно мы убиваем цыплят над могилой, или некоторые аниматоры используют свою собственную кровь, нанося себе порезы, но в любом случае для выполнения ритуала необходима свежая кровь.
— А что еще? — спросил Эл.
— Лезвие, соль и большинство используют мазь из трав; которую, как правило, каждый аниматор изготавливает сам, из специально подобранных именно для него компонентов. Некоторые аниматоры не могут работать без такой мази, обычно она частично схожа с мазью его или ее наставника.
— Это все, что нужно для поднятия мертвых? — спросил Рикман.
— Еще у тебя должны быть психические способности, которые, на самом деле, чертовски редки. А так же, чтобы со дня смерти прошло как минимум три дня, и требуется имя, которое ты используешь, чтобы вызвать из могилы зомби.
— Почему именно три дня?
— Это минимальное время, чтобы душа покинула тело.
У большинства я увидела ничего не понимающий «совиный взгляд», как будто я слишком многое пыталась запихнуть в их маленькие головки. Такой взгляд не часто доведется увидеть у полицейского ветерана. Гордиться я этим не стала, потому что стало только еще дерьмовей; вот как мне все это им объяснить?
— Ты веришь в существование души?
— Да.
— А в Бога?
— Разумеется.
— Тогда как ты можешь… — Эл запнулся.
Я нахмурилась:
— Закончи свое предложение.
Он немного передвинулся, может быть, мой взгляд и моя просьба не совпадали, но он закончил:
— Тогда как ты можешь использовать черную магию, чтобы поднимать мертвых?
— О, ради бога, вы что, ребята, не читали федеральные брошюры о различии между легальными религиозными практиками и нелегальными?
Эл слегка покраснел, но я не собиралась его смущать. Он был моим союзником, а они могут мне еще пригодиться. Черт.
— Прости, мы всего лишь из департамента шерифа захолустного мухосранска. До нас доходят не все федеральные новости.
— Извини, Эл. После общения с микиными тетей и дядей, я уже устала, что меня обвиняют в использовании черной магии и поклонении дьяволу.
— Боже, прости Анита, мне жаль. Они ужасно к тебе отнеслись. И мне следовало бы это учесть.
— Вы о Берти и Джейми? — поинтересовался Гонсалес.
— Угу, — буркнул Эл.
— Подойдите потом ко мне, я расскажу вам пару историй, после которых она отстанет от вас.
— Это было бы здорово, — поблагодарила я.
— Так, приношу свои извинения еще раз, — начал Эл, — но если подъем мертвых это не черная магия, тогда что?
— Большинство считают это нечто вроде вуду, но так как я состою в епископальной церкви, для меня это не религиозный ритуал, а просто ритуал, который позволяет держать под контролем естественную способность поднимать мертвых.
— Это относится и к остальным поднимателям зомби? — спросил Рикман.
Я глянула на него:
— Если бы я занималась черной магией, то меня можно было назвать жрицей вуду, а так термин «аниматор», с латыни — дающий жизнь. Я в курсе, что в полицейском департаменте Боулдера проводятся семинары по поводу того, как стоит обращаться к различным группам, и аниматоры — одна из самых элитных групп, что могут быть.
— Элитная? В каком смысле? — не понял Рикман.
— В смысле особых навыков. Во всем мире не наберется и двух сотен людей, способных поднимать мертвых. Из них большинство может поднять только обычного зомби — заторможенного, гниющего трупа, который едва ли может двигаться как человек, да и говорить тоже вряд ли. Тех из нас, кто может поднять мертвого, способного отвечать на вопросы, всего около пятидесяти. Если хотите получить зомби, который может вполне осознанно поговорить с адвокатом или сказать последнее «прощай» своим близким, то это сужает круг еще до двадцати пяти, может тридцати. Единственного плотоядного зомби, о котором мне известно, смогли бы поднять только самые могущественные из нас, а это всего-то один процент. Кому-то удалось поднять нескольких плотоядный зомби, что на самом деле большая редкость. Насколько мне известно, в этом штате таких сильных аниматоров нет.
— Так что, это должен быть кто-то из лидирующих аниматорских фирм? — спросил Рикман.
— Не могу представить, чтобы кто-то из этих фирм мог ввязаться в такое дерьмо.
— Кто еще?
— Есть несколько неплохих практиков-вуду и несколько даже очень. Кое-кто по-настоящему могущественный, обратившись к черной магии, мог сотворить такое, но этот человек сейчас в Новом Орлеане и папе Джиму сейчас восемьдесят и по всем счетам он хороший парень. Есть могущественные жрецы и жрицы, но это не значит, что им подвластно поднятие мертвых, не зависимо от того, что говориться о вуду в легендах.
— Я думал, любой жрец вуду может поднять мертвого, если у него достаточно силы, — сказал Эл.
Я покачала головой:
— Нет, ты не можешь просто намолить себе способность поднимать мертвых. Это дар, такой же, как дар пробежать километр за три минуты; тренировки сделают тебя быстрее, но остальное должно быть заложено в генетике, врожденное.
— То есть хочешь сказать, что посредством черной магии нельзя наколдовать себе возможность поднимать трупы?
Я хорошенько это обдумала:
— Честно говоря, на это ответить я не могу. Потому что не занимаюсь черной магией и прочим дерьмом, где силу можно получить только после жертвоприношения или какого-то злодеяния.
— Почему другие занимаются этим? — спросил Берк.
— Потому что они слишком слабы, или испуганы, или бессильны сами по себе, и хотят стать сильными, пугающими и чувствовать себя могущественными.
— И тебе из этого ничего не нужно? — спросил Рикман.
— Нет, а тебе?
Он выглядел удивленным:
— Нет, но я простой детектив. Дьяволу нечего мне предложить.
Я засмеялась:
— О, детектив, есть определенные виды злых сил, которые специализируются на вынюхивании того, что человек хочет больше всего на свете и прикидываются, что предлагают им это за определенную цену.
— В смысле «прикидываются»? — не понял, Эл.
— Демоны могут дать тебе только то, что создал Бог, или то, что есть у кого-то еще. Они не могут создать что-то новое и свежее, потому что это за пределами их возможностей. Они часть проекта создателя, а не сами создатели. Они притворяются, торгуются, могут знать твои самые грязные секреты или худшие страхи, но они не могут создать тебе страх, а только использовать уже имеющийся в тебе. И они могут заставить делать тебя всякую хрень, потому что знают, что ты делал такое раньше и теперь используют это против тебя.
— Откуда такие познания? — поинтересовался Рикман.
— Во-первых, меня воспитывали как хорошую маленькую католичку. Во-вторых, я пару раз встречалась с демонами.
— Тебе приходилось бороться с демонами? — спросил Эл.
— Не так, как ты, наверное, имеешь это в виду, но да.
— И ты победила? — спросил Рикман, хотя голос его звучал скептически.
— Я же здесь, и их жертвы выжили. Так что да, победила.