Страница 1 из 147
Лорел К. Гамильтон
СТРАДАНИЕ
Отзывы на бестселлеры Лорел Гамильтон:
«Нереально преступное удовольствие»
«Анита Блейк является одной из самых увлекательных вымышленных героинь, подобно Скарлетт О'Хара»
«То, что Код да Винчи сделал для триллеров на тему религии, серия про Аниту Блейк сделала для вампирского романа»
«Гамильтон остается одним из самых изобретательных и интересных писателей в паранормальном жанре»
ОТ ЗАПРЕТНОГО ПЛОДА С 1993 ДО СТРАДАНИЯ В 2013
Это — об Аните и обо мне. Вот и еще двадцать лет лицом к лицу с нашими страхами, в разгадывании тайн, ловле плохих парней и поисках любви.
Творцы и их творения, зеркало и отражение, инь и янь, отторжение и притяжение, взгляд со стороны и сопричастность — в конце концов, это становится актом сотворчества, потому что по-настоящему созданное тобою, как художником, заново создает самого тебя.
Аксиома лорда Актона нас наставляет: любая власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно. Я верила в это, когда начинала писать эти книги, но я не верю, что это всегда верно. Власть не всегда развращает. Власть может очищать. Во что я верю — всегда верно для власти то, что власть всегда раскрывает.
Когда власть ведет человека к высокомерию, поэзия напоминает ему о его ограничениях. Когда власть сужает сферу интересов человека, поэзия напоминает ему о богатстве и разнообразии существования. Когда власть развращает, поэзия очищает.
Глава 1
Ствол врезался в спину, поэтому пришлось немного поерзать в офисном кресле. Стало лучше, теперь я просто ощущала комфортное давление кобуры, припрятанной под коротким, роскошным голубым пиджаком. Я перестала носить наплечную кобуру, за исключением тех моментов, когда исполняла обязанности Маршала Соединенных Штатов. А работая в «Аниматор Инкорпорейтед» и встречаясь с клиентами, использовала наспинную — она менее заметна и не так нервировала посетителей. Можно подумать, если кто-то просит меня воскресить мертвецов, то у него крепкие нервы, но на деле, оружие пугало их куда больше, чем разговоры о трупах. Все менялось, когда поднимался зомби и они видели настоящего ходячего мертвеца; тогда оружие резко переставало их волновать, но даже в такие хэллоуиновские моменты я старалась им не отсвечивать.
Послышался стук в дверь, которая тут же распахнулась и без моего пригласительного «войдите» в офисе оказалась наша дневная администраторша Мэри, которая ни разу так не поступала за все шесть лет работы здесь, поэтому я не стала сердиться за такое вторжение. Я отвлеклась от проверки назначенных с клиентами встреч, где отслеживала отсутствие пересечений, и поняла, что что-то произошло, а зная Мэри, это было что-то важное. В этом была вся она.
Она наконец-то позволила своим волосам поседеть, но прическа ее была все такой же — явно сделанной в парикмахерской. На пороге шестидесятилетия, она чуть поправилась и, наконец-то, начала целый день носить очки. Все это вместе состарило ее лет на десять, но она казалась вполне счастлива, словно говоря: «Я — бабушка, и должна выглядеть как бабушка, и у меня с этим ноу проблем». Ее лицо было печальным и каждой черточкой выражало сочувствие. Такое выражение она припасала для скорбящих семей, желавших воскресить своих близких из мертвых. И увидев его адресованным мне, мой пульс подскочил, и сжался желудок.
Я заставила себя сделать глубокий вдох и медленный выдох, пока Мэри прикрывала за собой дверь и подходила к моему столу.
— Что случилось? — спросила я.
— Я не хотела говорить по телефону, где об этом могли услышать клиенты, — начала она.
— Говорить о чем? — спросила я, поборов желание повысить голос. Еще один бестолковый ответ от Мэри и я на нее заору.
— Там женщина на второй линии утверждает, что она твоя будущая свекровь. Я сказала ей, что, насколько мне известно, ты даже не помолвлена, на что она ответила: у меня нет более подходящего для себя определения, так как ты живешь с ее сыном.
Да, я жила с несколькими мужчинами, но у большинства из них не было семей, которые могли бы употребить такое слово, как «сын».
— Имя, Мэри, как ее зовут? — мой голос слегка повысился.
— Морган. Беатрис Морган.
Я нахмурилась:
— Я не живу ни с кем по фамилии Морган. Даже никого не знаю с такой фамилией.
— Я не узнала эту фамилию среди твоих бойфрендов, но женщина сказала, что отец этого парня ранен, возможно, умирает, и она подумала, он захочет узнать о нем до того, как станет слишком поздно. Ее эмоции реальны, Анита. Может она просто сумасшедшая, но порой женщины не способны здраво мыслить, когда их мужья присмерти. Я не хотела обрывать разговор, обвинив ее в сумасшествии. В смысле, я же не знаю фамилии всех, с кем ты встречаешься.
Я собралась сказать ей проигнорировать звонок, но глянув в ее лицо, не смогла этого сделать. Я годами доверяла ей в проверке звонивших. У нее было хорошее чутье на шизиков.
— Она сказала, как зовут ее сына?
— Майк.
Я в недоумении покачала головой:
— Никогда не встречалась ни с каким Майком Морганом. Не знаю, с чего она позвонила сюда, но явно попала не к той Аните Блейк.
Мэри кивнула, но выражение ее лица выглядело недовольным.
— Я передам ей, что ты не знаешь никакого Майка Моргана.
— Так и сделай. Либо она ошиблась с Анитой Блейк, либо сумасшедшая.
— Она не показалась мне сумасшедшей, просто расстроенной.
— Мэри, ты же знаешь, что сумасшествие не означает отсутствие настоящих эмоций. Иногда иллюзии настолько реальны, что они в них верят.
Мэри снова кивнула и отправилась сообщить Беатрис Морган, что та набрала неверный номер. Я вернулась к проверке длительности встреч с клиентами. Мне хотелось убедиться, что, сколько бы не продлилось воскрешение каждого зомби, я не опоздаю на встречу на следующее кладбище. Клиенты имели обыкновение шугаться, когда надолго оставлялись наедине среди памятников. По крайней мере, большая часть встреч исполнялась по воле исторических обществ и адвокатов на основании завещания, с семьями давно умерших или не позволяющих приближаться к зомби, на случай, если тот, увидев близких, поменяет мнение о последней воле и завещании. Я не уверена, что подобным образом можно повлиять на зомби, но одобряла постановление суда, запрещающее семьям видеть умершего до окончания всех судебных вопросов и их прояснения. Как-то отменили завещание на миллиард из-за чрезмерного давления на зомби, что всем показалось странным.
Мэри вошла без стука.
— Мика. Майк было его детским прозвищем. Морган — ее фамилия во втором браке. А была Каллахан. Мать Мики Каллахана на второй линии, а его отец в больнице.
— Дерьмо! — выругалась я, хватая трубку и нажимая кнопку соединения. — Миссис Каллахан, то есть, миссис Морган, это Анита Блейк.
— Ох, слава богу. Прошу прощения. Просто забыла о фамилиях. Я Беатрис Морган восемнадцать лет, с тех пор, как Мике исполнилось двенадцать, и для нас он был Майк. Когда он был маленьким мальчиком, ему не нравилось имя Мика. Он считал, что «Майк» звучит взрослее. — Она тихонько всхлипнула, я слышала в ее голосе слезы, но слова Беатрис звучали ясно и четко. Мне стало интересно, кем она работала, но спрашивать не стала. Это могло подождать; так, всего лишь одна из возникающих мыслей, когда пытаешься не увязнуть в эмоциях ситуации. Думать, не чувствовать, а просто думать.