Страница 11 из 147
Все возвращалось в норму, но насколько я могла судить, времени на разборки у нас вообще не осталось. Как и нянчиться с проблемами Нильды. Мне было жаль ее, где-то я даже понимала причину ее злости, но Мика нуждался во мне, а для меня он важнее.
— У меня нет времени разбираться с твоими проблемами, Нильда. Мне жаль, что твоя жизнь после смерти — отстой, но сегодня это не моя проблема. Возвращайся обратно в машину с водителем. Я позвоню Фредо и передам, чтобы он тебя ждал.
Она подняла на меня взгляд, и гнева в нем теперь как небывало. Она изучала мое лицо, пытаясь в нем что-то прочесть. Эту особенность среди вермедведей Арлекина я тоже заметила; они не очень хорошо справлялись с выражением лица, и так же хреново разбирались в чтении человеческой мимики. У меня у самой до сих пор были проблемы с чтением мимики близких и родных мне людей, когда они находились в животной форме, так что я не стала спрашивать, хотя наверно и стоило. Может позже спрошу, но не сегодня.
— Я поглотила свою силу. Сделала, как ты просила. Почему ты все еще отсылаешь меня назад? — Ее голос был таким разумным, как будто я была той, кто плохо себя вел.
— Потому что мне не нужно подобное поведение вблизи семьи Мики. Его отец — сотрудник правоохранительных органов, а это значит, что в больнице будут и другие копы. И если ты вдруг начнешь при них изменяться, они сначала будут стрелять, а потом уже извиняться. Запомни, это западный штат; они могут убить тебя даже в человеческой форме, и если твой анализ крови покажет наличие штамма ликантропии, а так и будет, то убийство будет считаться законным. Если хочешь поехать, чтобы тебя там застрелили, то замечательно — хотя будет паршиво, если твой Мастер умрет вместе с тобой, потому что ты была непослушным ребенком. Но вместе с этим может зацепить не безразличных мне людей, а этого я допустить не могу.
Ее широкие глаза еще больше округлились, словно голубые озера на ее лице и я поняла, что она готова вот-вот разреветься. Если моргнет, то слезы точно польются, и она отчаянно этому сопротивлялась. Твою мать.
— Пожалуйста, — сказала она, — пожалуйста, если ты отправишь меня назад, он поймет, что я провалилась. Ты понятия не имеешь, что он со мной сделает, если я его подведу.
— Он ничего не сможет с тобой сделать без разрешения Жан-Клода, так что все, что может произойти — это тебя отстранят от работы в охране, и не дадут светиться в местных новостях на какое-то время. Вот и все.
Ее дыхание вырвалось длинным выдохом, и она судорожно сглотнула. Слезы сияли в ее глазах, но все еще не текли.
— Вы думаете, что контролируете старого Арлекина, но это не так. Они придерживаются старых порядков и накажут нас при закрытых дверях как собак для битья.
— Я и собак не позволяю никому бить. Хочешь сказать, что наедине Гуннар тебя бьет?
Она закрыла лицо одной рукой и отошла от Никки и от лестницы. Думаю, это было достаточным ответом.
— Черт, — выругалась я, тихо, но с чувством.
Мика подошел ко мне и я знала, что Натаниэль стоит прямо за ним. Мне даже не надо было поворачиваться, чтобы проверить, что они за моей спиной.
— Я по всей стране сталкиваюсь со старыми Мастерами, которые обращаются со своими зверями зова подобным образом.
— Наше правление должно быть примером, черт подери; а значит, никто в Сент-Луисе не должен заниматься подобным дерьмом.
— Если ты отправишь ее назад, Жан-Клод вынужден будет позаботиться об этом, — сказал Мика.
— Мы не можем взять ее с нами, — сказал Натаниэль.
Мы оба повернулись и посмотрели на него. Среди нас он был самый безропотный, такой мягкий большую часть времени, а потом вдруг у него появлялся такой взгляд, в котором можно было увидеть его внутренний стержень. Он не хотел быть главным, но это не значило, что он не был сильным.
— Ты очень уверенно это сказал, — заметила я.
— Да. — Его лицо слегка расслабилось, выражение смягчилось, но он покачал головой: — Сейчас она чувствует себя в большей безопасности, чем многие года до этого. Иногда, после долгих лет издевательств ты рассыпаешься просто потому, что можешь. У тебя, наконец, появляются люди, которые поймают тебя, если ты упадешь. Но если она хочет поведать о веках издевательств, то в этой поездке ей не стоит этого делать.
Я посмотрела на его серьезное, красивое лицо и поняла, что он понимает ее боль лучше, чем кто-либо, и все-таки не позволяет Нильде манипулировать собой с помощью ее боли. Этот тип его силы я только начала понимать. Сама я была доминантом, мой инстинкт говорил мне заботиться о людях, но Натаниэль был прав. Жесток, но прав.
— Я был мальчиком для биться у Химеры в течение многих лет и сочувствую Нильде. Когда мы вернемся, я сделаю все необходимое, чтобы ее Мастер над ней больше не издевался, но сейчас у меня другие приоритеты, — сказа Мика.
Я изучала лица двух своих мужчин:
— Я хочу помочь ей больше чем вы просто потому, что я девушка?
— Нет, — ответил Натаниэль, — потому что, в отличие от меня, ты не так часто ходишь на сеансы психотерапии. Все дело в границах, Анита, личных границах. Ты знаешь Нильду всего несколько месяцев. Ты ее не любишь. Вы даже не друзья. Она пытается отделиться от всех остальных оборотней и людей, не заслуживающих внимания, кроме тебя, потому что тебя она игнорировать не может, но ты ей не нравишься. Не путай ее крик о помощи с чем-то большим, чем просто корысть. Все дело в ней и ее боли. Все мы такие, но у нас есть возлюбленные, которые любят нас и мы любим их; у нас есть место, где могут нас поддержать, у нее — нет.
— Не думаю, что у нее был такой шанс, — заметила я.
— Это не мы издевались над ней, Анита, — сказал Мика.
— Я знаю.
— Если не будем в первую очередь заботиться о себе, — сказал Натаниэль, — мы ничем не сможем помочь другим.
Логично. Он был прав, так почему же она чувствует себя так паршиво?
— Анита, — сказал Мика, положив свои руки на мои, так что мне пришлось взглянуть прямо на него. — Даже эта задержка может не дать мне лишний раз повидаться с отцом, и он умрет раньше, чем я туда доберусь. Не стоит ради этого связываться с Нильдой.
Я кивнула; если рассматривать все таким образом, то он прав.
— Я позвоню Жан-Клоду из самолета, так что нам не придется больше задерживаться.
— Джейку тоже позвони, — сказал Натаниэль, назвав одного из верживотных Арлекина.
— Зачем? — не поняла я.
— Джейк доходчиво объяснит другим в Арлекине, что ты не обрадуешься, если Нильду или какого другого зверя зова будут обижать, пока ты не получишь возможность обсудить это со всеми.
— В Арлекине больше уважают Жан-Клода, чем меня, — возразила я.
— Некоторые из них, но я верю, что Джейк объяснит одно важное различие между тобой и Жан-Клодом.
— И какое же? — спросила я.
— Жан-Клод хочет иметь влияние над убийцами и телохранителями Матери Всея Тьмы, чтобы они работали на него, и поэтому он будет колебаться, убивать ли их; ты — нет.
— Я человек, Натаниэль, мне не по зубам тягаться с любым из Арлекина. Все, что я могу сделать, это убить их.
— Вот именно, — сказал он.
Я нахмурилась:
— Я не хочу их убивать.
— Но, убила бы.
— Давайте заберем оставшихся охранников и уже полетим. Больше никаких задержек, — поторопил Мика, и так оно и было — хотя Итан остался, чтобы помочь водителю затолкать Нильду в машину. Водитель был человеком, и мы не доверяли ей, на случай если она вдруг взбесится и решит разорвать его на клочки. Сильные эмоции могут вызвать изменение формы; горе работает в этом деле не хуже гнева. Из-за этого я беспокоилась о Мике, когда мы стали набирать высоту. Обычно я боюсь отрыва от земли и приземления, но держа руку своего возлюбленного, я слишком волновалась за него, что он слишком волнуется за меня. Самый легкий отрыв, что у меня был.
Глава 7
Когда приземлялись в Колорадо, уже стемнело, так что могу сказать, что с воздуха Денвер выглядел как и любой другой город. Огни напоминали рассыпанные по земле электрические звезды. Выйдя из самолета, мы увидели два черных внедорожника, около которых стояли вампиры и белый внедорожник, на который облокотилась очень человеческая женщина. Она была невысокого роста и сложена также изящно, как Мика, с волнистыми спускающимися на плечи рыжими волосами. Я не могла видеть цвет ее глаз с того места, где стояла, но знала их форму, потому что провела слишком много времени, смотря на Микино лицо и глаза. Телосложение было довольно схожее, хотя рыжие волосы и веснушки стали сюрпризом. Я представляла его семью такой же темненькой, как и он. На ней были голубые джинсы, голубая рубашка-поло и ковбойские ботинки, которые выглядели слишком потрепанными и являлись скорее данью моде. Она улыбнулась, отталкиваясь от внедорожника.