Страница 9 из 77
– Прикройте его! – воскликнула Мак Кехта и зашлась в хриплом кашле, проглотив едкий клуб дыма.
Перворожденные потянулись к копьеметалкам, но Этлен опередил и их, и сделавших второй залп осажденных людей.
Вот он стоял на месте, поводя острием меча из стороны в сторону, и вдруг прянул вперед, в считанные мгновения преодолев разделявшее его и Харрана расстояние.
С размаху зацепил острием крюка за пояс лежащего человека.
– Тяни!
Этлен прыгнул в сторону, стремясь укрыться за срубом колодца. Еще две стрелы прошли впустую. Только подняли пыль на утоптанном дворе.
Лойг и Дубтах налегли на веревку. Харран заорал дурным голосом, когда крюк, прорвав нехитрую одежду, вонзился в тело. И второй раз, когда сломался наконечник проткнувшего его ногу копьеца.
Рой дротиков, хищно просвистев в нагретом за день воздухе, забарабанил по стене фактории. Пара влетела в бойницу, помешав обороняющимся. Благодаря этому Этлен успел отступить к спасительному колодцу.
– Довольно! – Фиал остановила разохотившихся перворожденных, которые, дай им волю, израсходовали бы без толку весь запас оружия. – Поджигайте.
Ставшими привычными за последние пару месяцев движениями юноши принялись обматывать просмоленной ветошью полдюжины оставшихся дротиков.
– Этого оттащите в лес. – Небрежным кивком сида указала на замолчавшего и лишь поскуливающего, как побитый пес, Харрана. – Больше пленных не берем.
Мрачная шутка Мак Кехты имела неизменный успех. Зловещий хохот был ей ответом. Полыхающие дроты вылетели из копьеметалок и, прочертив в незаметно подкравшихся сумерках искрящиеся огненные шлейфы, воткнулись в стену убежища. Захочешь, не вырвешь.
Высушенное жарким солнцем, смолистое дерево весело затрещало, занимаясь ярким, наводящим на воспоминание о трегетренском знамени, пламенем. Обреченные внутри дома глухо завыли. На высокой ноте зазвучали плаксивые бабьи голоса. Пронзительно закричал ребенок.
Десяток сидов замерли в напряженном ожидании, с копьеметалками наготове ожидая появления ищущих спасения людей.
Дубтах и Лойг по-прежнему волоком тащили пленника к лесу.
Фиал с парой воинов направилась следом. Вскоре между деревьями затрепетал крошечный костерок.
Летний закат скоротечен. Кажется, вот только что солнечный диск прикоснулся к верхушкам плоских, поросших мрачными лесами гор на закате – эта местность не зря прозывалась Лесогорьем, – и черным крылом ворона пала тьма. Лишь яркая россыпь звезд спорила теперь с отсветами пожарища. И, как всегда, проигрывала.
Этлен вынырнул из-за клубов дыма неслышно, как призрак.
– Зря ждете, – коротко бросил изнывающим в нетерпении юношам. – Они вам этого удовольствия не доставят.
Крики в недрах полыхающего сруба смолкали, но никто не порывался выбежать под голодные копья перворожденных.
Старик, если к сиду можно применить такое определение, присел на разогретую землю, растирая бедро вытянутой ноги. Из всех меток, пятнавших там и сям его видавшее виды тело, след, оставленный трейговской секирой, досаждал более всего. Сильнее, чем след от когтей пещерного медведя на спине и шрам, оставленный клювом грифона с внутренней стороны левого предплечья.
Ухнула, проваливаясь, и выбросила в ночное небо облако красных искорок-светляков устеленная дерном крыша.
– Кончено, – пробормотал сквозь зубы один из юношей, Сенлайх из Орлиного Приюта. – Проклятые салэх! Хоть бы один выскочил...
Этлен поднялся одним движением. Стройный, скорее даже сухой. Догорающее кострище бросало алые блики на его словно вырезанное из корневища горного дуба лицо. Цепкий прищуренный взгляд ожег ударом бича.
– Да, они грязные, дикие, волосатые животные, но вы-то должны знать, что чего-чего, а мужества им не занимать. Запомните это, если хотите прожить столько, сколько прожил я. Ясно?
Если кто-то и вознамерился возразить, то счел должным промолчать – авторитет ветерана был непререкаем.
– Заберите Ойсина, – через плечо бросил Этлен, направляясь к лесу. – Похороним его по обычаю предков. Где-нибудь подальше. Здесь оставаться не будем. Кони отдохнули достаточно.
Подходя к мрачному, исходящему хвойным духом ельнику, телохранитель увидел выступившую ему навстречу тоненькую фигурку феанни. Сида хмурилась, играя пальцами на рукояти корда.
– Ты все узнала, что хотела?
– Ничего я не узнала! – В сердцах Мак Кехта прихлопнула кулаком о ладонь. – Все, что рассказало мне это животное, я знала и без него.
– Я не слышал криков. Неужели вы пришли к обоюдному согласию?
– Салэх так перетрусил, когда понял, в чьи руки попал. Лопотал без умолку. – Сида отвечала рассеянно, витая мыслями далеко от Лесогорья и сгоревшей фактории. – Как же эти вонючки коверкают речь... Едва успевала понять. Он заслужил быструю смерть. Но бродов через Аен Маху он не знал.
Этлен не позволил себе улыбнуться, но фраза его прозвучала чуть-чуть насмешливо:
– Еще бы, нам нужно было захватить владетельного талуна, как они себя называют, или, на худой конец, служаку из Экхардового войска. Лучше егеря. А здесь – простые охотники.
– Все равно я не оставила бы их поселение в покое. Помни, я поклялась мстить.
– Не спорю. И не попрекаю. Но кучка паршивых салэх стоила нам жизни Ойсина. Ты считаешь, это равноценная мена?
Фиал не ответила. Этлен не настаивал, так как с ними поравнялись хмуро ступающие бойцы отряда, которые несли на руках тело погибшего товарища.
Предводительница порывистым движением остановила их и, приблизившись, поцеловала мертвого в холодные губы. Выпрямилась. Оглядела оставшихся в живых.
– За Ойсина мы тоже отомстим проклятым салэх. Стократной кровью свершим тризну по павшему!
Юноши одобрительно загудели.
– Теперь на север! Следов не оставлять.
Вскоре шестнадцать едва различимых в ночной тьме силуэтов всадников скользили вдоль восточных склонов Лесогорья. Гуськом. Прекрасно обученные кони шагали след в след. Замыкал цепочку напряженно всхрапывающий конь. В его седле, неподвижно глядя пустыми глазами перед собой, ехал труп Ойсина.
Над берегом Аен Махи протяжно закричал ночной охотник – козодой.
Глава II
Отроги Облачного кряжа, прииск Красная Лошадь, липоцвет, день двадцатый, между рассветом и полуднем.
Отроги Облачного кряжа, прииск Красная Лошадь, липоцвет, день двадцатый, между рассветом и полуднем.
Разогретый воздух дрожал и маревом плыл над верхушками холмов. Ровный жаркий ветер шевелил волосы на макушке, не принося ни свежести, ни облегчения. Сумка с нехитрой охотничьей снастью плеча не обременяла. Не приведи Сущий и назад возвращаться вот так же налегке!
С шумом, хлопая пестрыми крыльями, из-за деревьев вспорхнула стайка ореховок. Не много же они добудут... Я не помнил такой жары не только здесь, на севере Мира, у подножия Облачного кряжа, но и в южных землях, подвластных Приозерной империи.
Разлапистые буки с горем пополам укрывали пологие склоны холмов прихотливой вязью теней, защищая все же траву и молодой подлесок. В подвявших стеблях перьевицы частой россыпью играли в прятки светло-алые ягодки земляники. Садись и собирай. И не худо бы набрать лукошко-другое на зиму, да у меня сегодня другое, более важное, дело. В соседнем распадке ощерились дюймовыми иглами заросли ежевики. Кусты уже начали подсыхать. Пожелтели молодые побеги, чуть повело края пожухших листьев. Но ягода успела налиться, набрать сока и сладости. А вот успеет ли вызреть просо и ячмень?
Всю жизнь я был далек от нелегкого труда хлебороба, но даже неискушенному горожанину становилось ясно – урожая в этом году не жди! С начала сенокоса на землю не пролилось ни единой капельки. Ручьи и потоки, еще весной с ревом скачущие по нагромождениям валунов, истончились и уже не ворочали гранитные глыбы, а деликатно протискивались между ними, устремляясь к Отцу Рек. Влага, щедро напитавшая землю после схода зимних снегов, ушла вглубь, на нижние пласты. А верхний, плодородный слой под знойными лучами такого близкого здесь, в предгорьях, солнца начал сохнуть, трескаться, рассыпаться мелкой, будто просеянной сквозь пекарское сито, пылью.