Земля мертвых душ

- Посмотри, как там Ирка, - я постаралась, чтобы моя улыбка не выглядела печальной. - Если Керен её хоть раз ударил, я ж его...

- Сам проучу, - пообещал Дойлен, галантно поцеловав мои пальцы. - Прости, но обедать и ужинать вам сегодня придётся без меня.

- А ...парни с тобой разве не идут? - я оглянулась на Энгита с Ингеном, увлечённо игравшим в ножички - сама научила их этой игре родом из моего детства.

- Кеарна не слишком их жалует, - последовал ответ - с ноткой сожаления, что ли. - Знаешь, есть такие матери, которые всё отдают только одному ребёнку.

Знаю, мой дорогой. Своими глазами наблюдала, как мать превратила старшую дочь в бесправную прислугу при любимице-младшей. Как изощрённо унижала её, отваживала любых потенциальных женихов и методично, день за днём "капая на мозги", делала из собственного ребёнка шизофреничку с лютым комплексом неполноценности. Тридцатый день рождения дочери мамаша ознаменовала блистательным апофеозом ненависти: "Поздравляю: теперь ты старуха и никому не нужна". Я бы поняла, если бы у этой, с позволения сказать, матери дети были от разных браков, и отношением к старшей дочери она мстила нелюбимому мужчине. Но ведь обе девочки от одного давным-давно выгнанного мужа!.. Мне этого не понять. Как, впрочем, ни одному нормальному хомо сапиенсу не понять мотивов человека "со странностями", особенно с такими опасными. Остаётся надеяться, что раз Дойлен до сих пор позволяет жене не замечать младших сыновей и прощает подобное отношение, то в сущности она человек не злой. Просто не слишком умная женщина, а врождённый некомплект серого вещества, увы, не исправишь. Он, при всех своих недостатках, хороший отец, и сумел компенсировать мальчишкам нехватку материнской любви избытком отцовской.

- М-да... - протянула я, стараясь упрятать всплывший из глубин памяти образ негодной мамаши обратно в тот дальний пыльный угол, где ему самое место. - Как-то это не слишком... Ладно, всё, молчу. Это только ваше с ней дело.

Да. Это его дело. И его жены. Кто я такая, чтобы встревать в их отношения? Любовница, отправившая его в отставку, временный союзник и, быть может, друг. Но даже друг не имеет права вставать между мужем и женой.

Наверное, это был написано у меня на лице, крупными буквами. Потому что Дойлен вдруг смутился, что ему вообще-то не свойственно.

- Спасибо, - сказал он.

- За что?

- За то, что всё понимаешь, как надо.

И поцелуй - с лёгкой горечью.

Наверное, так и надо. Нужен был какой-то толчок извне, чтобы вовремя остановиться, иначе я не знаю, что получилось бы к концу нашего путешествия - в столице. Мне только любовных многоугольников с моим участием не хватало.

Весь день я провела, то обучая мальчишек логическим играм, то рассказывая им забавные истории. При этом не забывала поглядывать по сторонам, и Лиса озадачила тем же. Бережёного, как говорится, бог бережёт, а небережёного конвой стережёт. Наш добрый возница, мотивируя свои действия приказом хозяина, сам взял корзинку, сходил к пекарю за хлебом и на стихийный базарчик, организованный местными крестьянами, за копчёным окороком. И, пока он ходил - а обернулся дядька всего за полчаса - я кое-что заметила... Их было двое, молодых мужчин лет примерно по двадцать пять. Ни медальонов, ни ошейников, зато в наличии кожаные проклёпанные куртки, мечи на грубых перевязях и короткие боевые топорики за поясами. Чьи-то солдаты. И, судя по качеству оружия - а сталь от железа я ещё отличаю - они не из тех, кто таскает коврики за своим господином и воюет дюжиной против троих безоружных. Эти - воины. Да что там оружие - достаточно посмотреть, как они двигаются. Ох, не завидую я тем, против кого их воевать отправляют... Стоят, местное винцо дуют и колбасой закусывают. Причём не у трактира, где им полагалось бы быть по логике вещей, а у одного из соседних фургонов. В нашу сторону посмотрели раз или два, но профессионалу не обязательно постоянно пялиться на ведомый объект. У меня сердце ёкнуло, когда они, отклеившись от боковины фургона, ленивым шагом направились прямо к нам... ПМ я перезарядила ещё вчера. Даже провернула один фокус, увеличивший его боезапас с восьми выстрелов до девяти. Попросту дослала патрон в ствол, а затем, поставив пистолет на предохранитель, вынула обойму и добавила девятый заряд, благо конструкция позволяет. Сейчас пистолет был на своём законном месте. То есть, в кобуре, у меня под курткой. Нет, конечно же, я не стану стрелять в людей только потому, что они направляются в мою сторону. Сначала поговорим. Может, уладим дело миром. Или эти двое вообще не имеют ко мне никакого отношения, и я зря паникую...

- Хлебушек ещё тёплый, хозяйка! - Лис вынырнул из-за телеги, стоявшей с другой стороны - совсем не с той стороны, откуда я его ждала. - Ну-ка, волчата, подайте-ка нож и миску, сейчас и мясца напластаю...

"Волчатами" он мальчишек называл давно, чуть ли не с первого дня, и получалось это у него совсем не оскорбительно. Скорее, наоборот. Братья, увидев вкусное, заулыбались и побежали за требуемым инвентарём. А я скосила глаза в сторону тех двоих... Оп-па! А они передумали подходить. Стоило Лису появиться, как неторопливо вернулись на свой пост и продолжили употребление вина под колбаску. И я их понимаю. Во-первых, Лис тоже, несмотря на возраст, выглядит далеко не задохликом, и с ножом своим не расстаётся. Будет шум, а шум им явно ни к чему - это во-вторых. Ну, и в-третьих... Раз появление сильного мужчины внесло коррективы в их планы, значит, они наверняка собирались тихо пригласить меня на рандеву. Независимо от моего желания или нежелания куда-то идти.

Чёрт... Что же делать?

- Не бойся, хозяйка, - Лис, нарезая окорок, как бы невзначай пододвинулся ко мне поближе. - Я вас в обиду не дам.

- Действительно, не дашь, - негромко ответила я, разламывая плоские хлебные лепёшки на части. - И ведь не потому, что хозяин велел... Так?

- Так, - согласился беловолосый.

- Почему же?

- Вы - волки. Старая кровь, не порченая, - спокойно заявил Лис, лукаво прищурив столь презираемые в княжестве водянисто-голубые глаза. - Лисы волков не любят, но боятся и уважают их силу. А те, другие... Стервятники они. Жрут гнильё, воняют и друг другу глаз выклюнуть норовят... Подай-ка чашки, хозяйка, я смородины заварю.

- Держи, - я вынула из короба переложенные соломой широкие глиняные чашки. - Волки, значит... Почему же мы именно волки, а не медведи или росомахи?

- Медведь, он одиночка, сам по себе, - охотно ответил Лис, доставая из корзинки чистую тряпочку, в которую были бережно завёрнуты сушёные чёрные ягодки. - Силён, но против стаи волков не устоит. А волки... Волки, они друг за дружку держатся, пока могут.

- И слабого сородича сожрут... - я не удержалась, поддела дядьку, явно склонного идеализировать четвероногое лесное население.

- Так то ж зверьё, что с них взять. Человек-волк - другое дело. Человеку на то и разум богами дан, чтобы понять, чем он от зверя должен отличаться. Человек-волк собрата никогда не бросит, никогда не загрызёт, а понадобится - последним куском поделится...

Интересная философия. Почему он при Дойлене её не развивал?

- ...потому и волк, что от волка о четырёх ногах взял только лучшее, - продолжал Лис. - И от человечьей сути только лучшее себе оставил. Я-то от хозяина только потому не ушёл, что он таков и есть. И тебя не оставлю, волчица. Отслужу чем смогу.

- А как же ошейник?

- Что - ошейник? - хмыкнул Лис, раскладывая ягоды по чашкам. - Пустое. Иные и без ошейников рабы. А я свободный. Служу только тем, кого сам выбрал. Продали бы меня стервятнику какому, я бы в ту же ночь ушёл.

- Ты колдун, - догадалась я. Ошейник либо вернёт раба, осмелившегося бежать от хозяина, обратно, либо убьёт. Лис это знал. И если так уверен, что ушёл бы, значит, он знает, что говорит. - Как ты скрыл Дар от магов? Они ведь скармливают твоих соплеменников-Одарённых артефакту.

- Я не просто колдун, - усмехнулся Лис. - Я сын колдуньи. Мать научила меня скрывать Дар, использовать его только когда нужно.