Страница 41 из 76
— Вы с ума сошли…
— Не лишняя предосторожность, сэр Перси, — заметил Гуру, хлопнув меня по плечу. — Чтобы не привлекать к себе внимания, мы оставили дома охотничьи ружья, не так ли? Это ничего, по прибытии на корабль мы получим у наших русских коллег столько винтовок, сколько захотим. Но не оставаться же нам безоружными, пока этого не случится? Мало ли, какие неприятности поджидают нас в пути? Кстати, вы вооружены, сэр Перси?
Я кивнул. При мне был старый верный револьвер Colt Army Special, мой неизменный спутник еще со времен службы в египетской армии. Кольт ни разу не подвел меня за столько лет, что я их затруднялся подсчитать. Правда, даже в самых отчаянных ситуациях я предпочитал не стрелять, если оставался пускай даже мизерный шанс обойтись без насилия.
— Вот и славно, — резюмировал Вывих. — У нас всего две каюты на четверых, так что доведется потесниться. Зато они смежные, что удобно, если нас вынудят держать круговую оборону.
— Надеюсь, до этого не дойдет, — вставил я, исподтишка наблюдая за Генри. Видела бы ты, Сара, как заблестели глаза нашего мальчика. Впрочем, тебе бы, пожалуй, не пришелся по душе охвативший сына воинственный пыл. Но это ничего, уверяю тебя, я сам был когда-то таким в далекой юности…
***
Плавание прошло без особых происшествий, так что господину Триглистеру не выпало сыграть партию на своем Томми-гане. Это обнадеживало, знаете ли. А то ведь, право слово, после общения с Вывихом мне самому на каждом углу стали мерещиться агенты MI-6. Но, повторяю, обошлось. Путь нам предстоял неблизкий, «Приам», похоже, никуда не спешил, как, впрочем, и полагается пароходу в летах. Судно держало порядка шести узлов. К тому же, делало частые остановки в портах по маршруту следования. И это оказалось здорово на самом деле. Мы с Генри обыкновенно сходили на берег, хоть Вывих, поначалу, противился нашему самоуправству как мог.
— Мы все же не на экскурсии, сэр Перси, — не уставал повторять он. — Помните о нашей великой миссии, полковник!
Но я игнорировал его протесты. Признаться, у меня в те недели появилась иная миссия, о которой я прежде не подозревал. И, она пришлась мне по вкусу, клянусь! Я радовался общению с сыном, которого лишил себя сам. Теперь предстояло наверстывать упущенное.
— Ради всего святого, Вывих, прекратите кликушествовать! — отмахивался я, когда Гуру становился откровенно несносным. — Что, скажите на милость, может угрожать двоим путешествующим инкогнито джентльменам, если, конечно, они сами не примутся искать неприятности? Право слово, я не против осторожности, но не здравому смыслу вопреки! И, прошу вас, не надо всякий раз посылать за нами Триглистера с его чехлом от гитары, где он таскает пулемет! Во-первых, мы с сыном преспокойно обходимся без конвоя. Во-вторых, бегая за нами, он рано или поздно схлопочет грыжу. Или солнечный удар…
Вывих по-стариковски ворчал и делал по-своему. Сам он почти не покидал каюты и пил втрое больше обычного. Триглистер остался приставлен к нам провожатым. Мы с сыном смирись и перестали его замечать, наслаждаясь каждым часом путешествия. Наш сын, Сара, был в полнейшем восторге от него. Еще бы, долгие годы безвылазно прозябая в Париже, он, оказывается, страстно мечтал о далеких странствиях и экзотических странах. И вот, его мечты превратились в явь. Как по мановению волшебной палочки…
***
В Гаване, куда мы осуществили свою первую вылазку, поскольку «Приам» надолго встал под загрузку угля, нам посчастливилось осмотреть несколько старых испанских крепостей, построенных для защиты порта и генерал-губернаторского дворца от пиратов. Особенное впечатление на нас произвела крепость Трех Святых Королей — Кастильо-де-лос-Трес-Рейс, как зовут цитадель испанцы. Говорят, в свое время она слыла самой неприступной твердыней Нового Света, а королевской казне влетела в такую баснословную сумму, что король в Мадриде, когда ему подали счет, потребовал принести подзорную трубу, заявив, что за такие деньги ее наверняка должно быть видно через Атлантику. Почувствовав себя мальчишкой, Генри как угорелый носился от одного старого орудия к другому. Триглистер еле поспевал за нами со своим инструментом в футляре, обливаясь потом и умоляя дать ему передышку.
— Мы вас с собой не звали, милейший Меер Аронович! — напомнил я.
— Гугу меня послал, — Триглистер еле держался на ногах. — А я человек дисциплинированный и не могу отказаться…
— Вот ему-то и предъявляйте претензии…
В конце концов мы все же сжалились над несчастным счетоводом, пристроив в тенечке у бастиона Сан-Карлос-де-ла-Кабанья, нависавшего над входом в Гаванскую бухту Дамокловым мечом. Когда-то на верхушках его массивных башен дежурили солдаты в железных касках и кирасах, внимательно наблюдая за горизонтом. Вдруг из-за него покажутся верхушки мачт с Черным Роджером на флагштоке, и свирепые корсары с жуткими воплями ринутся на штурм, опьяненные ромом и жаждой золота, скопленного испанцами пред отправкой в Мадрид. Генри не нравилось быть солдатом, и он воображал себя пиратским вожаком, капитаном Бладом из приключенческого романа Рафаэля Сабатини. Наш сын признался мне, что в Париже зачитал его «Одиссею» до дыр и теперь с нетерпением ждал продолжения, обещанного писателем.
— Мне в детстве пираты тоже казались куда симпатичнее испанцев, — усмехнулся я. — Я даже, пожалуй, немного побуду одноногим квартирмейстером Джоном Сильвером, если не возражаешь…
— Отлично, сэр! А мистер Триглистер пускай будет капитаном Флинтом…
— Пускай, — согласился я. — Он у нас самый вооруженный — ему и карты в руки…
— Карты Острова сокровищ?! Черную метку ему вместо карт!
— Это мы ему запросто устроим…
Шутки шутками, но на обратном пути нам с Генри довелось, забыв о приличествующей флибустьерам свирепости, играть роли медбратьев, причем, на полном серьезе. Ноги у Триглистера отказали, и мы доставили его на нашу посудину на руках, красного как вареный рак и с влажной салфеткой на голове вместо пиратской косынки, вручив Вывиху как ценную посылку с доставкой до порога.
— Я вас, Гуру, предупреждал, не гоняйте за нами этого бедолагу! Не знаю, насколько он хорош, как бухгалтер, но телохранитель из него все равно никудышный. А теперь вот, извольте позвать судового доктора, у Меера Ароновича, еле-еле, душа в теле. Пускай хотя бы какие пилюли ему выпишет…
— Да шел бы он к Кали! — отмахнулся Гуру и, пошатываясь как при качке, отправился спать, оставив нас в компании Триглистера и высосанной до дна пузатой бутылки текилы…
***
За Кубой мы посетили Ямайку, и Генри был очарован первозданной красотой этого удивительного острова, жемчужины Карибского моря, прозванной аборигенами Страной тысячи источников. Там же, на Ямайке, правда, уже издали, с палубы «Приама», мы увидели косу Палисадос, где некогда стояли форты Порт-Ройала, знаменитой пиратской столицы, откуда эти бесшабашные головорезы наводили ужас на морские коммуникации. Самого осиного гнезда давно нет, Порт-Ройал провалился на дно после опустошительного землетрясения. Вот уж воистину — кара Господня…
Затем капитан направил «Приама» ровно на юг, вдоль меридиана, пока мы не бросили якорь в порту коста-риканского города Пуэрто-Лимон. Его жители, к слову, очень гордятся тем обстоятельством, что именно тут больше четырех столетий назад ступил на сушу Христофор Колумб. Генри захотелось найти это место, и мы полдня гуляли по пляжу.
Коста-Рика — совсем небольшая страна, формально сохраняющая независимость. Точнее, некоторую видимость независимости, поскольку, как рассказал нам мистер Триглистер, с удовольствием становившийся заправским гидом, если мы его об этом просили. Здесь всем заправляет американская корпорация United Fruit, на корню скупившая плодородные земли, где выращивают кофе и какао.
— Местный гежим — чисто магионеточный, — с мрачным видом сказал Меер Аронович. — Амегиканцы беззастенчиво эксплоатигуют туземцев, но на них здесь молятся и стаг, и млад. Если когпогация уйдет, они останутся вообще без габоты. Именно в этом, полковник, кгоется пгичина погазительной живучести, котогую газ за газом демонсгигует нам импегиализм, обгеченный на загнивание и погажение. Уж такая это хитгожопая система, ни каленым железом не выжжешь, и не ампутигуешь, как пги ганггене. Когни пускает глубокие, метастазы… — сняв очки, Триглистер тщательно протер стекла платочком. На его близоруком лице читались озабоченность напополам с досадой. Думаю, как марксист, он неустанно искал способы извести человеконенавистнический режим с лика планеты, чтобы не паскудил его. А, как образованный и неглупый человек, понимал, шансы на это — минимальные.