Новый Вавилон

Еще разок зашипело.

— Гранатомет! — крикнула я Жорику. — Это никакие не морские мины, а РПГ или даже ПТРК!

Граната или ракета взорвалась на самом мысу. Жадное пламя прокатилось по воде, будто по бензину. Почти стемнело, и огонь ослепил нас, как кротов.

— Матерь божья, — вырвалось у Жорика. Тем временем, бой за мысом перешел в новую фазу. Сухо и гневно застучали автоматические винтовки. Пару раз гавкнули помповики, но их партия оказалась короткой. Аккомпанементом закричали люди, из загонщиков превратившиеся в перепуганную насмерть дичь. Кто-то взвыл так жутко и протяжно, что у меня затряслись поджилки, хоть, без хвастовства скажу, я кое-что повидала на своем коротком веку. Вой оборвала очередь, я была почти благодарна стрелку за это. Схватка оказалась скоротечной, пару минут, и выстрелы стихли. Только эхо еще гуляло в ушах, будоража барабанные перепонки. Над верхушками пальм все выше поднимался дым, растворяясь в мглистом вечернем небе. Преследовавший нас отряд перестал существовать.

— Ну и дела, Марго… — отложив автомат, пробормотал дядя Жерар. — Вот так сюрприз, однако. Что это было? — Здоровяк был потрясен не меньше моего.

— ПТРК, — повторила я. — Противотанковый ракетный комплекс. Мобильный, понятное дело…

— В смысле, базука? — уточнил папа, он как раз вышел из комы.

— Вроде того. Только мощнее. Сначала мне показалось, стреляли из ручного гранатомета, но у того звук другой. Да и взрыв гранаты не такой мощный. Я в армии стреляла и из РПГ, и из ПТРК, — момент был явно неподходящим, и все равно, я едва не рассмеялась при виде папиных вытаращенных глаз. Еще бы, многим отцам кажется, что их девочки остаются маленькими даже после трех лет, на протяжении которых армейские инструктора штампуют из них солдат. — Могли, конечно, и из РПО бабахнуть, — добавила я, исподтишка наблюдая за отцом. У реактивного огнемета похожий звук, там у капсулы с напалмом точно такой реактивный движок, как у ПТУР…

— ПТУР… — заворожено повторил Мишель и поглядел на меня как-то по-новому…

— Противотанковая управляемая ракета, — разжевала я. — Папа, прекрати таращить глаза, если ты позабыл, я воевала…

Пока мы с отцом обменивались репликами, а дядя Жерар протирал взопревшее лицо гигиенической салфеткой из пакета, вдали, только с противоположной от мыса стороны, показался вертолет. То есть, не сама винтокрылая машина, поскольку, наконец-то стемнело, а ее проблесковые огни. По поверхности Маморе то туда, то сюда, шнырял конус прожектора. Не знаю, кого разыскивал пилот, нас грешников или своих убиенных товарищей, с минуту как отправившихся в края, где нет ни наркоты, ни шальных бабок, срубленных на ней, но, смею тебя заверить, Дина: судя по беспечности, с которой летел этот пижон, ему никогда прежде не доводилось сталкиваться с переносными зенитно-ракетными комплексами. Иначе, он ни за что не попер бы на рожон.

— Сейчас этот урод будет здесь, — констатировал Жорик, хватая свой АК. Я тоже вскинула автомат, подумав, что он, конечно, не самое эффективное оружие против геликоптера. И еще, что, скорее всего, мне не доведется стрелять из него. И, не ошиблась, Дина, опять не ошиблась. Заросли на мысу за нашими спинами прорезала короткая вспышка, и выпущенная из ПЗРК ракета, чиркнув небо у нас над макушками, ударила вертолет в нос. Он сразу же перестал быть вертолетом, превратившись в такой шикарный салют, какой далеко не на каждый государственный праздник увидишь. Я машинально отвернулась, прикрыв голову руками.

— Осторожно! — крикнул Жорик. Мистер Очевидность…

В воду посыпались обломки. Лишь отдельные фрагменты машины упали на противоположном берегу Маморе. Там немедленно занялся пожар — единственное напоминание о сбитой машине.

— Вот это «крыша»! — присвистнул дядя Жора, силясь улыбнуться. Улыбка не шла, а он упрямо все тянул ее на лицо, как резиновую перчатку не по размеру — на руку. — Знал бы, что мы работаем под таким конкретным прикрытием, Марго, обязательно посетил бы плантацию коки, где чуть не ухлопали Мишеля.

— Что это было?! — одними губами спросил папочка. — Чупакабра?!

— Кто-кто?! — изумился Жорик. — Мишель, ты в своем уме?!

— Ты что, «Хищника» со Шварценеггером в главной роли не видел?!

— А… — протянул Жорик. — Точно, была там такая ракетница. Ну а если без Арнольда, кто за нас вписался, как выражаются бандиты из СНГ? У кого какие мысли?

Мы с Мишелем переглянувшись, смолчали.

— Вы от меня ничего не скрываете, друзья? — прищурился Жорик.

— Скрываем? Ты это о чем?!

— Например, что завербованы Моссад, и это его агенты присматривают за нами, чтобы никто ненароком не обидел…

— Что ты несешь?! — фыркнула я. — Как ты можешь такое говорить?!

— Какое — такое? — с самым невинным видом осведомился здоровяк. — Что я обидного сказал? Моссад — одна из самых серьезных спецслужб планеты, и я ничуть не удивлюсь, если вы оба попали в ее поле зрения, как только приехали из СССР.

Я в негодовании вскинула руку.

— Я даже не удивлюсь, Марго, если ты, параллельно с учебой в университете, посещаешь курсы Мидраш, где готовят разведчиков, а ты, Мишель, давно получил удостоверение сайаним…

— Брось свои антисемитские шуточки! — возмутился папа. — Сайаним — это добровольные помощники Моссад из диаспор. А я, к твоему сведению — полноценный гражданин Израиля! И потом, сайаним не выдают никаких удостоверений!

— Какая поразительная осведомленность… — губы здоровяка растянулись до ушей.

— Надеюсь, ты, Жора, неудачно пошутил… — ледяным тоном заметила я.

— А что я обидного сказал? Я что, обвинил вас в сотрудничестве с Гестапо? Насколько мне известно, в Моссад, — громадная ладонь дяди Жорика легла на грудь в области сердца, — трудятся славные, приветливые, отважные парни. Да будет тебе известно, принцесса, я почти влюбился в них, пока смотрел «Мюнхен» …

— Хватит! — рявкнула я. — Нет ничего постыдного в службе в Моссад, это большая честь для любого еврея. Постыдно, что ты посчитал нас с Мишелем лжецами…

— Почему сразу лжецами? Вы даже давали присягу!

— Прекрати, если только не хочешь, чтобы мы поссорились, — предупредила я.

— Ладно, — сдался француз. — Надеюсь, вы оба не врете. В таком случае — тем хуже для нас, ибо вопрос остается открытым. Итак, кто тогда напал на наших врагов?

— Конкуренты, — предположил Мишель, по инерции поджимая губы. Он все еще был обижен.

— Конкуренты?

— Я неясно выразился?! — не скрывая раздражения, спросил отец. — По-моему, это самое вразумительное объяснение. Допустим, боевики Калийского наркокартеля перебили своих бывших коллег из группировки покойного Пабло Эскобара. Или мексиканская наркомафия послала привет боливийской, поскольку ее боссы решили пересмотреть величину процентов за транзит. Да мало ли что еще? Ну а мы, с нашим еврейским счастьем, оказались не в том месте и не в то время…

— Звучит более или менее правдоподобно, — кивнул Жорик. — И весьма тревожно. Поскольку, когда речь заходит о нежелательных свидетелях мафиозных разборок…

— Их скармливают кайманам? — вкрадчиво осведомился папочка.

— Альтернативные версии имеются? — продолжая хмуриться, спросил Жорик.

— Силовая операция DEA, — предположила я. — Управления по борьбе с наркотиками США…

— Принимается, — согласился здоровяк. — Почему нет? Зарвавшиеся латиноамериканские наркобароны — как кость в горле у натовских вояк, крышующих поставки опийного мака из Афганистана…

— Только давай без политики! — взмолился Мишель.

— А тебе, как агенту Моссад, запрещено о ней говорить?

Папа всплеснул руками: мол, ну что делать, если человек — идиот?

— Что будем делать? — сказал Жорик.

— Честно говоря, мне не терпится унести отсюда ноги, — призналась я, с опаской покосившись на мыс, из-за которого так никто и не выплыл. Взошла Луна, в ее изменчивом призрачном свете он казался титаническим лезвием черного мачете, занесенным над фиолетовой водой. От одного вида этой картины я поежилась, а бодренькая фраза про врага моего врага, автоматически становящегося другом, принесшая успокоение мне всего с полчаса назад, представилась верхом абсурда. И правильно, разве африканские охотники, отстреливающие гиен, большие друзья антилопам?