Страница 13 из 76
— Кто бы сомневался, что это будут не дачники, — сухо заметил дядя Жерар.
— Как минимум у двоих автоматы Калашникова…
— Хорошее оружие, — констатировал здоровяк. — Не промысловое, конечно. То есть, не для охоты. Хотя, смотря на кого охотиться…
Закинув фотоаппарат за плечо, я потянулась за ружьем.
— Отставить, — скомандовал дядя Жерар.
— Но… — начала я.
— Никаких, но, — он скрипнул зубами. — Ты же не собираешься по ним палить?!
— Нет, если только они не дадут мне повода…
— Не зная, что случилось с отцом?
— Черт! — выругалась я.
— К тому же, это ведь могут быть боливийские солдаты. Или — бразильские. Не уверен, что у них на вооружении русские автоматы, но, чем черт не шутит…
— Паршивая ситуация, — пробормотала я.
— Гавеная, — согласился Жорик. — Давай, принцесса, попытаемся ее не усугубить, ладно? Держись поближе ко мне и не делай резких движений. Уговорились?
Пока мы путешествовали по реке, он присматривался ко мне точно так же, как я к нему, и уже был в курсе относительно моего вспыльчивого нрава. Не то, чтобы мне доставляла удовольствие стрельба по людям, но, если кто-то иначе не понимает, да и человеком его не назовешь при всем желании, то…
Тогда — сам напросился…
Катер приблизился настолько, что о бинокле можно было больше не беспокоиться. О жизни — сколько угодно, правда, не знаю, что бы это дало? Тут, что называется, беспокойся, не беспокойся…
— Постарайся их не злить, — наставлял меня дядя Жерар, улыбаясь во все тридцать два зуба, словно повстречал старых приятелей и теперь чертовки обрадован. О, сколько лет, сколько зим, старина?! Дружище, какими судьбами! Что-то типа того. Жора, кстати, на поверку оказался прекрасным артистом. Нас, понятно, тоже заметили и теперь изучали во все глаза. Один из военных, до того сидевший в кресле справа от водителя, встал, как какой-нибудь задрипанный фюрер средней руки. Почему я подумала о Рейхе в тот не самый подходящий момент? Не знаю, быть может, снова сработала память на генном уровне, пробудившаяся полтора часа назад при виде их дурацкой наблюдательной вышки. Впрочем… А какая еще аллегория должна была возникнуть у меня от зрелища набитого вооруженными головорезами в хаки катера, внешне он действительно слегка напоминал какой-нибудь открытый «Майбах» из тридцатых годов минувшего столетия. Лимузин, выпущенный ограниченной серией для высших чинов СС вследствие того, что все силы и ресурсы нациков оказались переброшены на производство танков «Тигр» и «Пантера» …
Кстати, военная форма, в которую вырядился местный боливийский фюрер, действительно немного смахивала на ту, что носили в Ваффен СС. Поэтому, мне ничего не стоило вообразить, что южноамериканская модификация фюрера или даже его продвинутый апгрейд, приготовилась принимать парад обновленного Гитлерюгенда. Персонаж сразу показался мне помпезным до комичности, а потому чрезвычайно опасным. Такие люди, стоит им открыть рот, сами по себе провоцируют здоровый смех, и тогда им только и остается, что начинать кровавые репрессии, иначе зрители ни за что не перестанут хохотать.
Ох и индюк, — пронеслось у меня, и я едва не рассмеялась. В этот момент местный фюрер удостоил меня взглядом свысока, и мой смех застрял в глотке, но улыбка осталась, не успела сползти к уголкам рта.
— Вот и молодчина, — по-своему истолковал мое поведение дядя Жерар. — А еще говорила, не умеешь притворяться. Побольше доброжелательности, принцесса, будь вежлива с ними и, будем надеяться, все обойдется. Не забывай, мы имеем дело с латиноамериканцами, их темперамент управляет ими на уровне инстинктов. Они любят строить из себя галантных кавалеров, идальго, мелодрама — их стихия. Только не надо предоставлять им повода довести мелодраму до драмы. Это они тоже могут запросто…
Тем временем, водитель катера поднял ногу с педали акселератора. Рев мотора сразу перешел в сопровождавшийся утробным бульканьем рокот, обороты упали, за ними скорость, и массивный корпус, до того глиссировавший над поверхностью, тяжело опустился в воду, подняв приличный бурун прямо по носу. Разбуженная катером река принялась рассерженно шлепать берег темными волнами: плохой берег, плохой. Как будто он нес ответственность за прибытие военных. Фюрер убрал бинокль и нацепил черные очки. Как по мне, это уже было лишним, но пойди такому человеку скажи…
Днище из дюрали заскрежетало о песок. Четверо солдат, у меня на языке так и вертелось слово «штурмовик», спрыгнули на берег с автоматами наперевес. За ними через нос катера важно выбрался фюрер. Пока происходила высадка, нас держали под прицелами. Кстати, я не ошиблась с первоначальной оценкой. Трое молодчиков были вооружены советскими или лицензионными АК-47 с деревянными прикладами. У остальных имелись пистолеты-пулеметы MP5 Heckler & Koch, обычное оружие для спецназа. Вскинув руку тыльной стороной ладони, словно демонстрируя, что она пуста, дядя Жерар с расстановкой произнес по-португальски:
— Приветствуем вас, сеньоры…
И медленно поднялся. Оказывается, пока я изучала незваных гостей в видоискатель, он успел переложить винтовку на дно лодки.
— Пресса?! — крикнул фюрер, едва разглядел папин Nikon, болтавшийся у меня на шее. Наверное, с тем же видом, что шестьдесят лет назад напускали на себя его старшие товарищи, когда кричали: Жиды?
Головорезы замерли, как по команде, оружие было наставлено на нас.
— Не пресса! — поспешил успокоить их дядя Жерар. — Туристы. Из Франции. Меня зовут Жерар Дюпуи, я — археолог. Сеньорита Рита — моя племянница, студентка. Мы путешествуем по Амазонке…
— Вы далеко забрались, — сказал маленький фюрер на чистом английском. Его физиономия источала подозрительность.
Дядя Жерар сделал несколько шагов навстречу военным. Я двинулась следом, придерживая болтавшийся фотоаппарат.
— Мы намерены повторить маршрут, которым прошел великий путешественник полковник сэр Перси Офсет, знаменитый первооткрыватель, географ и большой друг вашего народа, — сказал дядя Жерар.
— Мы знаем, кто такой сеньор Офсет, — несколько озадаченно сказал фюрер. Наверное, он не ожидал подобного оборота, и потому чувствовал себя, если и не сбитым с толку, то, по крайней мере, слегка дезориентированным.
— Вот мой паспорт, — продолжал дядя Жерар столь доброжелательно, словно беседовал с заблудившимися в лесу детьми. Или с великовозрастными отморозками, пронеслось у меня, или с бешеными псами, готовыми сорваться с цепи в любой момент.
— Мы вынуждены просить вашей помощи, синьор, — вел дальше дядя Жерар. — Один из наших моторов вышел из строя, — для вящей убедительности здоровяк сначала показал на сломанный двигатель, а затем скрестил запястья, изобразив нечто вроде косого Андреевского креста. — Мой брат и отец сеньориты отправился в поселок, — теперь дядя Жерар указал на лес, — за помощью…
Фюрер, продолжая хмуриться, сделал знак одному из штурмовиков, чтобы взял у дяди Жерара паспорт. Перелистал его. Вскинул подбородок, сверяя фотографию и оригинал. Куда именно смотрит фюрер, судить было сложно из-за очков.
— Так, а вы, сеньорита? — он обернулся ко мне. Я уже открыла рот, когда на крыльцо хибары выглянула женщина, та самая, с которой разговаривал Мишель. Фюрер поманил ее мизинцем в тонкой лайковой перчатке. Женщина очутилась рядом так быстро, словно тоже была солдатом. Они перебросились несколькими, сказанными по-португальски фразами. Я не разобрала ни слова, но, похоже, ответы удовлетворили фюрера, и он немного расслабился. Под усами даже мелькнуло некое подобие улыбки.
— Значит, живете в Париже, сеньор? — уточнил он, возвращая паспорт дяде Жерару.
— В Орли, — отвечал тот. — Я преподаю историю в университете…
Фюрер, кивнув, снова обернулся ко мне, галантно отдал честь.
— Сеньорита Рита? Боливийская армия и лично полковник Перес Мария Фернандес — к вашим услугам, прекрасная сеньорита. Можете не сомневаться, вы встретите у нас самый радушный прием. Мы всегда рады иностранным гостям и приложим все силы, чтобы вы остались самого высокого мнения о простых солдатах, чей суровый долг состоит в бескомпромиссной борьбе с проклятыми наркоторговцами.