Страница 30 из 34
С одной стороны шел я, с другой — хозяйка, а по бревну ползла на брюхе Дэзи. Занятная картинка, если взглянуть со стороны…
Полтора месяца назад я гулял по городу и случайно забрел на эту площадку. Выл конец августа, я никуда не поступил, и беспрерывная ходьба отвлекала меня от тяжелых мыслей. Я никогда не думал, что улица, начинающаяся сразу за моим домом, окажется такой длинной. Я шел, шел и наконец увидел двенадцатиэтажный дом, который стоял, как восклицательный знак в конце предложения. Улица кончилась. Сразу за домом тянулись поля и холмы, а еще дальше виднелся лес. Но я не дошел до леса. Я увидел обнесенную железной сеткой собачью площадку, услышал голоса, выкрикивающие команды, увидел людей и собак. Это сейчас трава на площадке высохла и пожухла, а тогда она была зеленая. Рыжая колли бегала по траве и лаяла, и хозяин никак не мог поймать ее. Мне расхотелось идти в лес. Мне вдруг захотелось рисовать. Я не знаю, почему это случилось. Я подумал: «Вот трава, вот площадка, а за площадкой лес. И солнце садится… И рыжая колли бегает по площадке… Ничего не может быть прекраснее!»
Я забыл, что куда-то там не поступил, единственное, о чем я тогда жалел, что не взял с собой этюдник.
Так все просто. Утром я пришел на площадку и написал этюд.
Я снова почувствовал себя художником.
А когда прочитал объявление, что на площадку требуются помощники инструкторов, то немедленно отправился в районный клуб ДОСААФ и записался на двухнедельные курсы собаководства. Теперь, можно сказать, имею профессию…
Над площадкой плывут облака, но этого никто не замечает. Все заняты собаками, а собаки на небо не смотрят. К площадке подошел мальчик. На вид ему лет двенадцать. Он положил руки на сетку и замер. Я успел выкурить сигарету, а он все смотрел на площадку. Словно пришел в театр на интереснейший спектакль. У мальчика голубые глаза и светлые волосы.
— Ты чего здесь делаешь? — строго спросил я. Небольшая серая дворняга около него радостно завиляла хвостом. Заметив ее, я подумал, что, пожалуй, зря подошел к мальчику.
— Мы хотим заниматься… То есть я хочу записать Джима в вашу секцию… — запинаясь, проговорил мальчик.
— Ты опоздал. Прием окончен, — официально ответил я.
— Я живу на Обводном канале, — сказал мальчик. — Мы приехали на трамвае, потому что в метро с собаками не пускают…
— Ты меня не понял. Прием окончен месяц назад, — объяснил я.
— Видите ли… — Мальчик опустил глаза. — Мама говорит, что от Джима в доме нет никакой пользы. Она говорит, что он только ест и еще грызет стулья… Она хочет его отослать к бабушке в деревню, говорит, что он там будет дом охранять…
— Ну и пусть охраняет, — ответил я.
— У бабушки раньше была собака, — с тоской посмотрел на меня мальчик. — Но сосед застрелил ее… Он сказал, что она укусила его дочь, а на самом деле он был пьяный.
— Та собака тоже была… — начал я, но потом замолчал.
— Если Джим закончит вашу школу, его можно будет устроить охранять магазин или склад. Он будет получать зарплату и…
Джим вилял хвостом, норовя лизнуть мне руку.
— Ясно, — сказал я.
— Джим все умеет делать, — заверил мальчик. — А по бревну он бегал еще щенком. Хотите, мы вам покажем?
Я улыбнулся, представив себе, что Джим будет охранять магазин или склад. В первую же ночь все вынесут. Джим встретит грабителей, как лучших друзей. Почему мальчик этого не понимает?
— Я здесь ничего не решаю, — сказал я. — Но если это действительно так важно, я спрошу у инструктора…
— Я подожду здесь! — крикнул мальчик. Он был, в отличие от меня, уверен, что все кончится хорошо.
— Иван Дмитриевич! Там парень с уроков сбежал, хочет, чтобы вы его собаку посмотрели, говорит, она все умеет… — сказал я.
— Где? Какой парень? — не понял Иван Дмитриевич.
— Вон, видите, стоит… — показал я в угол площадки.
— Он сошел с ума, — сказал Иван Дмитриевич. — Это дворняга!
— Это Джим.
— Скажи ему, чтобы не мешал работать.
— Нельзя, Иван Дмитриевич!
— Не морочь мне голову! Гони его вместе с этим Джимом! Тоже мне Дон-Кихот нашелся!
— Он специально с другого конца города приехал, понимаете?
— Ну и что?
— Все равно сейчас перерыв! — сказал я и махнул мальчику рукой. Тот быстро побежал вдоль сетки, открыл калитку и оказался на площадке.
— Я тебя выгоню! — сказал мне Иван Дмитриевич.
— Надо устроить Джима охранять какой-нибудь склад… Иначе его отправят в деревню, а там сволочь-сосед его пристрелит. Вы случайно не знаете, где…
— Завтра выгоню! — вздохнул Иван Дмитриевич.
— Эй! Что это такое? — воскликнул хозяин Бонни, первый заметивший Джима.
— А вдруг у него чумка? — испугалась хозяйка овчарки Эльды.
Занятия приостановились. Собак взяли на поводки, но им словно передалось настроение хозяев. Злобный лай повис над площадкой. У Джима как-то смялись уши и опустился хвост.
— Джим знает все команды и умеет ходить по бревну и через барьер прыгать тоже! Я с ним три месяца занимался по книге, — сказал мальчик Ивану Дмитриевичу. — Я сейчас покажу вам, как он работает. Я не вру, честное слово… Он все умеет… Джим, вперед! — Они побежали к барьеру. Джим бежал неохотно, как будто за ним волочились гири. Внезапно он уперся лапами в землю, присел, закрутил головой. Голова проскочила сквозь ошейник, а мальчик споткнулся и упал. Раздался смех.
— В цирк не надо ходить! — похлопывал себя по животу хозяин Бонни.
Мальчик растерянно смотрел на Джима.
— Вы не думайте, это он просто испугался… Здесь столько людей и собак… Он умеет прыгать через барьер! Джим, маленький, ты же умеешь? Ты прыгал в парке, помнишь?
Они снова подбежали к барьеру, и Джим снова остановился. Хохотала вся площадка. Собаки рычали и скалили зубы, и казалось, они тоже хохочут. Мальчик стоял, опустив голову. Медленно, словно на казнь, он повел Джима к бревну.
— Вперед! — закричал он и замахнулся. Джим вздрогнул и поджал хвост. Осторожно, еле передвигая лапы, он дополз на брюхе до середины бревна, а потом с визгом свалился вниз. Мальчик плакал. — Джим! Что с тобой случилось, Джим? — все время спрашивал он.
— Уведи его отсюда! Ты мешаешь нам работать! — загремел Иван Дмитриевич.
Мальчик втянул голову в плечи и пошел к калитке. Он не смотрел на Джима, который бежал рядом и заглядывал ему в глаза.
В это время Бонни сорвался с поводка и налетел на Джима. Джим завизжал и бросился бежать. К погоне присоединилась огромная черная овчарка Юнона — «собака Баскервилей», как я ее про себя называл. Как-то, когда я работал в ватнике, Юнона чуть не прокусила мне руку. Она серьезная собака. Скоро вся площадка преследовала несчастную дворняжку. Мальчик сидел на траве и плакал.
— Открой калитку! — крикнул я, но он не расслышал.
Собаки загоняли Джима в угол.
— Они же разорвут его! — крикнул я, но никто почему-то не обратил на это внимания. Все с интересом следили за происходящим. Мохнатый, рычащий шар катался по площадке. В центре находился Джим. Схватив плетку, я принялся лупить озверевших собак по спинам.
— На место! Все на место! — орал я.
Внезапно кто-то вырвал плетку.
— Размахался… — недовольно сказал хозяин Бонни и открыл калитку. Взъерошенный, скулящий Джим вылетел, как из катапульты. Убедившись, что его никто не преследует, он трусливо и обиженно залаял. Собаки бросались на сетку и рычали.
Следом за Джимом вышел мальчик.
— Видишь, как все получилось… — сказал я, облизывая пересохшие губы.
— Спасибо… Вы защищали Джима… — тихо ответил мальчик и пошел в сторону леса. Джим побежал следом за ним.
— Эй! Поводок-то забыл! — крикнул кто-то и швырнул через сетку поводок Джима. Мальчик подобрал его и пошел дальше. Потом сел на траву и стал смотреть на небо. Ветер шевелил его светлые волосы. Мальчик уже не плакал. А верный Джим, словно ничего не произошло, бегал вокруг и лаял. Он не понимал, как можно грустить, когда все так хорошо кончилось.