Страница 26 из 34
— Выйдешь, Нинка, замуж, все эти гадкие книги возьмешь с собой! — говорила она, вытирая пыль со стеллажей.
Нина была своим человеком в Доме научно-технической книги, а с продавщицей из отдела математики, двадцатилетней Надей, даже ходила пить кофе в «клуб любителей книги», который находился в этом же доме. «Эх, Нинка, мне б твою голову, — вздыхала Надя, заворачивая дефицитные книги, — давно б уже профессором стала, а он бы за мной на веревочке бегал…»
Когда Нина выходила к доске и крепкой рукой писала формулы, всем становилось скучно. Класс механически переносил написанное в тетради, а учительница Людмила Ивановна казалась маленькой и совсем ненужной. Нине верили, как часам.
Нина была круглой отличницей. Пятерки по литературе она получала благодаря хорошему знанию учебника и безукоризненной грамотности. Она искренне считала лишних людей лишними, а Печорин, столь взволновавший ее одноклассниц в восьмом классе, казался ей потенциальным Лобачевским, начни он вовремя заниматься геометрией. А то, что он делал в «Герое нашего времени», казалось Нине пустой тратой времени.
В сочинении на вольную тему «Каким я вижу современного человека?» Нина совсем запуталась. Она написала, что видит его чем-то средним между Онегиным и Павкой Корчагиным, а потом, вспомнив Пьера Безухова, поспешно добавила, что в современном человеке должны быть и некоторые его черты. Пьер Безухов увлек за собой в сочинение совсем уж неуместного в данном случае древнегреческого бога Аполлона, который, как известно, покровительствовал искусствам и сам прекрасно играл на кифаре. Вконец растерявшаяся, покрасневшая и смущенная Нина положила сочинение на стол учительницы и убежала в коридор.
За сочинение Нина получила пять с минусом. А потом на доске появилась странная формула:
Это написал Миша Кузнечиков, кандидат в мастера спорта по водному поло. Формулу никто не стер, и учительница литературы Алла Георгиевна, недавно окончившая университет и преподававшая в школе всего второй год, долго смеялась: «Нинуля, если в математике и физике ты мыслишь так же оригинально, как в литературе, ты на километр переплюнешь Эйнштейна…»
Вторым уроком была геометрия. Андрей Садофьев нарисовал в учебнике жирного уродца с ушами, клювом и длинными журавлиными ногами. Уродец, важно выпятив брюхо, вышагивал по катету равностороннего треугольника. Нина засмотрелась на уродца и не заметила, как на парту приземлилась опытной рукой пущенная из противоположного конца класса записка. «Нинка, ты чего это с ним переписываешься, а?» — спрашивала Света Фалина. Света была очень худенькой, а длинные черные волосы делали ее похожей на цыганку, какими их раньше изображали в дореволюционном журнале «Нива». Казалось, что Свете на роду написано носить длиннющее разноцветное платье, поигрывать плечами и ходить между ресторанными столиками с гитарой или с бубном. В классе Света считалась первой красавицей.
«Не твое дело», — строго ответила Нина. Она не любила, когда ее отвлекали. А Андрей словно забыл про переписку. Он нарисовал еще одного уродца, а потом начал что-то писать и зачеркивать в толстой тетради, вроде той, которая у Нины называлась «Заветная». Нина порылась в портфеле, посмотрела, что там пишут на доске, а потом от нечего делать умножала в уме два четырехзначных числа.
Начиная со второго класса на уроке физкультуры всех девочек и мальчиков строят по росту. По мере движения учебного процесса высокие девочки испытывают все меньше и меньше радости от того, что возглавляют строй. Некоторые даже стремятся раздобыть освобождение от физкультуры. Нина, к счастью, занимала место в центре.
Другое дело мальчики. Они внимательно следят за своим ростом и сильно переживают, если он по каким-либо причинам замедляется. Впрочем, самый высокий из них не пользуется уважением и носит кличку Длинный. Зато те несколько человек, что стоят сразу за Длинным, и есть классная «аристократия», наиболее уважаемые в классе люди.
Миша Кузнечиков — кандидат в мастера спорта по водному поло стоял на физкультуре вторым. Начиная с первого класса Миша передрался со всеми, кто не хотел признавать его первенства. Странным образом это запоминалось, и те, кого Миша победил в третьем и четвертом классе, не перечили ему в девятом и десятом. А самый лучший Мишин друг Саша Коротков бывал неоднократно бит им еще в детском саду.
Андрей Садофьев, пришедший в их класс этой осенью, не понравился Мише по многим причинам. На физкультуре он встал сразу после Длинного, то есть занял место, которое принадлежало Мише уже много лет, а потом баскетбольная команда, в которой играл новенький, победила команду, в которой играл Миша. Миша до сих пор недовольно вспоминал, как Андрей оттолкнул его в воздухе, схватил мяч и ловко забросил ого в корзину. А потом попадал еще несколько раз из самых разных положений. Мишина команда проиграла, чего никогда не случалось.
Андрей не ходил а туалет курить. А на переменах мальчики-десятиклассннки общаются мало. Первым делом новенькому следует идти в туалет и угостить курящих одноклассников сигаретами, желательно американскими. А Андрей Садофьев на переменах торчал у окна и смотрел, как тетя Наташа сметает в кучи желтые листья, а потом поджигает их. Нина тоже смотрела на это из другого окна, но видели они все по-разному.
Синий дым, например, наводил на Андрея грустные раздумья. Ему становилось жаль чего-то такого, чего с ним никогда и не было. Хотелось увидеть золотоволосую девушку, идущую по полю и машущую ему рукой. А вечером, когда за окном лил дождь и качались деревья, ему хотелось сидеть в деревянном доме и помешивать кочергой в печке малиновые угли. И пусть в это время золотоволосая девушка готовит на ужин жаркое из оленя, застреленного днем.
Андрей в конце лета переехал на новую квартиру и теперь жил в огромном красном доме напротив музыкальной школы. Школа была окружена парком. Парк обнесен фигурной решеткой. Часами Андрей сидел на скамейке в парке и слушал, как ученики разных классов и разных способностей играют на роялях, скрипках, арфах, виолончелях. Один раз неожиданно хлынул дождь, и Андрей чуть не заплакал, слушая полонез Огиньского. Маленькая черноглазая девочка с завернутой в полиэтилен скрипкой стояла рядом и смеялась. Андрей узнал ее — это была его соседка. Когда Андрей вечерами сидел дома, он сквозь стену слышал, как ее уговаривали поиграть на скрипке.
— А ты так сможешь? — спросил Андрей.
— Это в дождь красиво, — ответила девочка и отряхнула с полиэтилена капли, — а когда солнце, слышно, как струны скрипят…
— Ясно, — ответил Андрей и пошел по лужам домой. Ботинки промокли, но зато дома он сел за стол и написал стихотворение. Начиналось оно строчкой «Мир оживает под дождем…».
Курить Андрей бросил после того, как прочитал в журнале «Техника — молодежи» про одного заядлого курильщика, погибшего при загадочных обстоятельствах. Труп вскрыли, и из легких черной струйкой потек никотин. Андрея чуть не вырвало. Не было у него и друзей в новом доме. Новая школа тоже не нравилась. Хотя кому может понравиться новая школа? Самый верный способ выбить человека из колеи — перевести его в другую школу, особенно когда учиться осталось год.
И в один прекрасный день, точно рапиры, скрестились на затылке Андрея взгляды Миши Кузнечикова и его лучшего друга Саши Короткова. И мысль, пришедшая в голову Мише, эхом откликнулась в голове Саши. Эхо работало почему-то только в этом направлении, хотя никто бы не сказал, что голова у Саши пустая.
Быть хотя бы один раз битым — частая участь новенького и классе. А поводом может послужить все что угодно. Недовольство Миши Кузнечикова, вызванное разными причинами, как раз и было поводом…