Страница 4 из 4
Мы приближались к перекрёстку.
– Красный! – крикнула я.
– Надо подналечь! – гаркнула Горилла и нажала на газ.
В зеркале заднего вида промелькнул грузовик, въехавший в цветочную клумбу, чтобы не врезаться в нас. А Горилла погнала дальше как ни в чём не бывало.
«Если она остановится на заправке, я выпрыгну, – подумала я. – А там можно в Сибирь податься или в Гренландию, а может, ещё куда. Всё что угодно, только бы не жить с Гориллой. Приют и то лучше».
Но бензобак был полон. Мы просвистели через весь город и оказались в небольшом промышленном районе. Вдоль дороги стояли одинокие здания: пустынные и заброшенные фабрики, мастерские, гаражи, склады. На старой бензозаправке красовалась вывеска с большими буквами: «ЗАКРЫТО». Серый потрескавшийся асфальт, повсюду мусор – словом, печальное зрелище.
Тут и там торчали столбики с табличками. Вскоре я поняла, что такие таблички стоят почти возле каждого дома. Ярко-жёлтые, круглые, с красными надписями. Прищурившись, я попыталась разобрать слова, но Горилла ехала слишком быстро, буквы сливались. Машина свернула на узенькую грунтовку. Вдоль обочины устало свисали кусты сирени.
– Прибыли! – сообщила Горилла, затормозив.
Выйдя из машины, я тут же вляпалась в глину. Припарковались мы возле старого фабричного здания из тёмного кирпича. Крыша была похожа на спину ежа или зубастую пасть. Высокий круглый дымоход устремлялся в серое небо. На фасаде длинной стены был расположен ряд узких окошек. Стёкла в них по большей части были выбиты, а рамы забиты досками. Под окнами находилась большая дверь, крытая листовым железом. Тоненькая и ржавая дверная ручка скрипнула под тяжестью огромной лапы. Горилла пропустила меня вперед.
– Хрм, – хмыкнула она, состроив гримасу наподобие улыбки. – Прошу!
Прямо возле двери я наступила на пачку с маслом.
– Ой, – удивилась Горилла, нагнувшись. – Зря я его здесь положила.
Она передвинула пачку на двадцать сантиметров вправо, сбросила сапоги и вошла.
Жилище Гориллы состояло из одной большой комнаты. На полу лежал огромный ковёр с восточными узорами. В углу стояла провисшая кровать на кривых ножках. Рядом громоздились полки, сверху донизу уставленные книгами. На полу возле кровати тоже высились кучи книг. Неподалёку покоилось дутое кожаное кресло для чтения. В стене была дверь чёрного хода.
В другом конце комнаты располагалась кухня со старой дровяной плитой и кирпичной трубой до самого потолка. На плите стояли горы немытых кастрюль, ковшей и котелков с половниками, мисок, сковородок и даже пара цветочных горшков с розовой геранью.
На обеденном столе лежала автомобильная дверца с опущенным стеклом. Рядом стоял большой красный деревянный стул с рваным сиденьем, а рядом с ним – стул поменьше, свежевыкрашенный в ярко-зелёный цвет. На мойке приютились телевизор с разбитым экраном и пылесос с отвалившимся колесом. Пылесосный шланг свисал вниз.
«С ума сойти! – думала я. – Меня усыновила не просто обезьяна, но редкостная неряха. Видела бы Герда этот беспорядок, сразу бы в обморок грохнулась».
Горилла прокашлялась.
– Хрм. Можешь распаковывать вещи, – сказала она и скрылась за кирпичной трубой. Там висел полосатый красно-бело-синий гамак в грязных пятнах. Он крепился между стеной и трубой, над светло-зелёной тумбочкой. Горилла порылась в стоявшей на полу картонной коробке. Достала одеяло с узором из пряничных сердечек и дала его мне.
– По-моему, гамак – это здорово! – улыбнулась она, как будто гамак был невообразимой роскошью. – Он совсем не скрипит. Я из своей кровати убрала все пружины, ненавижу скрип.
Повисла мучительная пауза. Горилла неловко переминалась с ноги на ногу.
– Ну что… Когда будешь распаковывать вещи? – спросила она.
– Не надо меня понукать! Я сама решу, когда мне что делать.
Это подействовало. Горилла растерянно осмотрелась и почесала подбородок.
– Пойду схожу в сортир, – сказала она и исчезла через чёрный ход.
Её долго не было. Я уже успела забраться в гамак и, когда она на цыпочках вернулась в комнату, закрыла глаза, притворившись спящей. Я чувствовала её дыхание на своих волосах. Затем она тихонько протопала к креслу. Я слушала, как она перелистывает страницы. «Небось, читает кулинарную книгу, – думала я, замирая от ужаса. – “Сто рецептов деликатесных блюд из маленьких сироток”». Я так и видела перед собой Арона. Как он ехидно лыбится, поглаживая живот.
«Так и есть, – думала я. – У неё явно не все дома. А в этой дыре никто не заметит пропажи ребёнка, тут и дюжина детей могут исчезнуть бесследно. Наверное, у этой Гориллы полный чулан скелетов».
Заснуть с такими тяжёлыми мыслями было нелегко. Чем больше я думала, тем сильнее убеждалась в том, что она сидит в своём кресле и ждёт, пока я усну. А потом тотчас разожжёт печь.
Надо мной, в потолке, напоминавшем зубастую пасть изнутри, зияли окна. Я смотрела на звёзды, но, как только я слышала скрип кресла, внутри всё сжималось. Ну вот, сейчас начнётся. Если она подойдёт, я кинусь бежать.
Но время шло, а Горилла не вставала с кресла. Она сидела там час за часом, перелистывая страницы. Под конец я сдалась и уснула.
Разбитое окно
Проснувшись на следующее утро, я неподвижно лежала и слушала шипение, доносившееся из кухни. Шипело масло. Внутри у меня похолодело. «Всё кончено, – думала я. – Сейчас она меня съест».
Я осторожно повернула голову. Гориллы не было видно, но я слышала грохот кастрюль. Очень медленно я опустила ногу на пол и выбралась из гамака. На тумбочке стоял мой гномик, а в выдвижном ящике лежала зубная щётка. Я тихонько положила их в пакет и прислушалась. На кухне всё так же мирно позвякивала посуда.
Я на цыпочках прокралась к двери, возле которой стояли мои сапоги. Сердце бешено колотилось в груди. Надев сапоги, я дотронулась до холодной дверной ручки.
Заперто. В тот же миг у меня за спиной послышался голос Гориллы:
– Ах вот ты где, ранняя пташка! Туалет у нас во дворе.
Я повернулась и застыла от ужаса.
Горилла стояла подбоченившись, с широчайшей улыбкой от уха до уха.
– Возвращайся скорей, завтрак уже готов.
Я покачала головой:
– Что-то мне расхотелось, потом схожу.
– Окей! – пробормотала она. – Тогда пошли есть.
Завтрак состоял из бутербродов с яичницей и выдохшегося лимонада. Когда мы поели, Горилла рыгнула так, что посуда на столе вздрогнула.
– Ох, до чего ж сытные эти яйца! – пробурчала она, смущённо глядя в пол. – Ну что ж, хватит бездельничать, пора за работу! – Она вскочила так, что стул опрокинулся.
Надев кепку с изображением собачьей пасти, Горилла распахнула дверь на задний двор.
– Ты со мной? – спросила она, улыбнувшись своей чудовищной улыбочкой.
Я задумалась. Тут нужно было соображать быстро.
– Да, – ответила я. – Скоро приду. Вот только умоюсь и косички заплету.
Горилла показала большой палец и удалилась. Как только дверь захлопнулась, я побежала в чулан.
Скелетов там не было – во всяком случае, я их там не обнаружила. Я нашла там самые обычные вещи, которые можно встретить в любом чулане. А ещё там была куча необычного барахла: радиоприёмники, винты от лодочных моторов, несколько сломанных лыж и чайник.
«Нормальный человек сломанные лыжи в чулане хранить не станет», – подумала я и закрыла дверь.
Я осмотрелась вокруг. Всё же надо проверить, правду ли сказал Арон. Неужели Горилла ест детей? И где мне искать доказательства?!
С заднего двора послышался грохот.
Я поспешила к двери и немножко приоткрыла её.
В глине лежала гора железяк и прочего хлама. Горилла отбросила в сторону длинный шланг, тянущийся от дома, и встала на колени перед огромным чаном с водой. Я пристально наблюдала за ней: что она делает?
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.