Страница 9 из 13
– А вон еще…
– Глядите, тот, в голубом, надменный, будто дьявол! Это Джуниниани, один из самых знатных патрициев Венеции.
– Ну, адмирал Дандоло не менее знатен…
– А вон и толстопузые читтадини со своими прихлебателями.
– Слетается воронье…
– Видно, чуют хорошую поживу.
– Еще бы! Сегодня должны прийти суда с рабами. Вот они и собрались, чтобы приглядеть красоток для перепродажи во Флоренцию…
Подметая грязную набережную полами роскошных одежд, патриции важно расхаживали и степенно беседовали между собой.
Тем временем на набережной появился отряд копейщиков. За ними валил возбужденно гудевший портовый люд.
– Эге! Кажется, подходят галеры из Крыма. Снимемся с якоря, молодцы! – воскликнул игравший в кости старик с выбитыми зубами.
Все поднялись и направились туда, где над причалом развевались лазоревые флаги с золотым львом святого Марка.
Стражники оттеснили толпу и, выстроившись двумя рядами, приставили копья к правой ноге. В оставленный ими проход вошли хозяева галер и богачи, приехавшие с Риальто. Позади копейщиков толкались мелкие торговцы, приказчики, маклеры, матросы и прочие любопытные и подвыпившие зеваки.
На галерах убирали весла. Прикрутили к причальным столбам канат, положили сходни.
Первыми на берег сошли доверенные венецианских работорговцев. Они раскланялись с хозяевами, развернули длинные свитки и приготовились к отчету.
Надсмотрщики открыли трюмы. Неуверенно передвигая ослабевшими ногами, мужчины и женщины в странных одеждах медленно двинулись по скрипучим сходням.
Среди невольников, привезенных в Венецию, мужчин было немного. Феодалы и жители европейских городов не нуждались в рабском труде. Мужчин изредка покупали некоторые знатные семьи, где их использовали в качестве телохранителей. Мальчиков и мужчин в огромном количестве покупал египетский султан для своей армии рабов-мамелюков.
Марко с любопытством разглядывал проходивших мимо невольников.
Бросая по сторонам мрачные взгляды, звенели цепями коренастые, широкоскулые потомки Арпада. Шрамы на их лицах и покрытые бурыми пятнами, изодранные кафтаны говорили о том, что мадьярские воины стали пленниками после яростной и кровавой битвы. Высокие, белокурые русы шли, опустив головы. Они были одеты в полотняные рубахи и обуты в плетеные лапти и постолы. Топча копытами ослабевших, свирепые татарские нукеры тысячами пригоняли их на рынки Крыма – исхлестанный плетьми, стонущий ясак золотоордынских ханов. Нежный товар везли в телегах – подметали девичьими косами степные дороги. Позади венгров и русов переваливались на кривых ногах несколько узкоглазых степняков в косматых овчинах. Всех мужчин посадили в барки и под усиленной охраной повезли в отведенные для них помещения.
Женщины, свободные от цепей, печально глядели на незнакомый город, и лазурно-золотая Венеция вовсе не казалась им привлекательной и великолепной.
Толпа зевак возбужденно обсуждала достоинства невольниц.
– Клянусь потрохами, я же говорил, что женщины русов прекраснейшие во всем свете!
– Еще бы! На их родине постоянно стоит зима, потому и кожа у них бела, как снег!
– А сколько денег-то требуется, чтобы их купить?
– Это я вам могу сообщить, синьор. Самая дорогая девушка семнадцати лет месяц назад прошла на Флоренцию почти за три тысячи сольдо венецианскими гроссами. Цена крайне высокая!
– Эй, Франческо, ты ведь плавал к берегам Готского моря, посмотри-ка на смуглянок с повязками на лбу! Кто они?
– Думаю, это дочери аланов, прославленных искусством ковать стальные доспехи. Рассказывают, что когда-то аланы владели обширными землями у подножия Колхидских гор. Теперь они стали данниками татар или скрываются от них в неприступных горных ущельях.
– Стройностью и осанкой эти девушки затмят знатных синьор. Их вид способен привлечь сердца и пробудить глубокую страсть.
– Будь я проклят, несчастный! Что мне остается, кроме зависти к тем, у кого есть богатство и для кого жизнь полна удовольствий!
– А какого племени те пугливые козочки?
– Кто знает! Там, в бескрайних степях, кочевали большие и малые племена. Пришли татары из неведомых стран, одних истребили, других сделали своими пастухами, третьи платят им дань конями и девушками…
Под жадными взглядами зевак шли длиннокосые хазарки в полосатых халатах, команки, татарки и горбоносые темнолицые невольницы из какого-то неведомого восточного племени.
Джованни толкал Марко локтем:
– Вот девушка! Не хуже самой пригожей венецианки.
Марко не отвечал, охваченный волнением при виде такого множества молодых женщин, поражавших своей невиданной непривычной красотой.
Невольниц сопровождали хозяева галер со своими слугами и гостями. Позади шагал отряд копейщиков. За копейщиками с шумом и гоготом двинулись любопытные зрители.
Пристань быстро опустела. Над морем пламенел осенний закат. Мачты кораблей раскачивались и казались отлитыми из начищенной красной меди.
Марко задумчиво смотрел на темнеющий морской простор. По небу длинной грядой плыли с запада вечерние облака, постепенно бледнея и раскрашивая небо золотистыми и розовыми полосами. Внизу волны мерно ударяли о сваи. Прохладный ветер тронул стриженные под скобку волосы юноши.
– Эй, Марко! – окликнул Джованни. – Подошла еще одна галера!
– Откуда?
– Говорят, из Аккры…
Марко вспомнил, что Аккра самый большой порт в Сирии, а Сирия находится за морем на востоке. Что христианские рыцари выгнали оттуда сарацин, и в этом городе даже есть легат его святейшества папы. Что еще он знает про Аккру?
Итак, день кончался пожаром заходящего солнца и восторженным шумом волн. Марко наблюдал, как суетятся матросы, крестятся, ступая на землю, измученные плаваньем паломники, гондольеры предлагают свои услуги…
Два купца с окладистыми бородами и коричневыми от загара лицами следили с борта галеры за работой слуг, сгружавших обернутые кожей тюки. Убедившись, что имущество их размещено благополучно, купцы попрощались с капитаном и спустились в гондолу.
Один из них, видимо – старший, приказал охрипшим, гортанным голосом:
– Правь-ка к монастырю в приходе Сан-Джованни.
Гребцы опустили весла, и гондола медленно поплыла вдоль набережной. «К кому-то из нашего квартала приехали гости. Они поведают о трудных дорогах, о далеких морях и землях. Покажут заморские диковины…» Марко вглядывался в серебристый сумрак, пока различал очертания гондолы. Непонятная тоска томила его, будто он ждал, что наконец-то в его жизни произойдет нечто необыкновенное, давно предвкушаемое им втайне, но ожидания и сегодня оказались напрасными.
– Пора домой, – сказал Дзотто. – Если не приду вовремя, отец будет меня бранить.
– Вот еще! – возмутился неугомонный Джованни. – Мужчины мы или нет? Что нам риаллине и стража! Ну, Марко? Погуляем сегодня всласть!
Марко вспомнил, как уговаривал хорошенькую Занину прийти вечером к монастырю Сан-Лоренцо и собирался ждать ее там. Эти приезжие тоже поплыли к монастырю… Он молча раздумывал над предложением Джованни.
Дзотто, зевая, кивнул в сторону галеры, прибывшей из Аккры:
– У них там на печатях три птицы – не то вороны, не то галки…
– Глазастый какой! – засмеялся Джованни. – А может, не галки, а голуби?
– Ты сказал: три галки?! – встрепенулся Марко.
– А что такого? – удивился Дзотто и поглядел на друга круглыми глазами.
Марко чувствовал, как внезапное волнение, от которого похолодело в груди, перерастает в горячее ликование, а в голове стучит маленький восторженный молоточек. Теперь он знал наверняка: нечто удивительное и необъяснимое все же произошло сегодня, потому что три галки были только на старинном купеческом гербе семьи Поло. Правда ли? Дзотто мог ошибиться. Но если это так…
– Я ухожу, – сдавленно пробормотал Марко.
– Мы же хотели… – начал Джованни сердито.
– Нет, нет, я спешу! Я очень спешу!
– Куда?! – Джованни с досадой тряхнул белокурой головой. Но Марко уже мчался мимо складов, таверн, лавок, мастерских и соборов, мимо патрицианских палаццо и крытых соломой, солидных купеческих домов, через площади, набережные и каналы.