Принц шутов

— Ял!

— Уйди! Отцепись!

— Ял! — сказал Снорри, на этот раз громче, напряженно, но относительно спокойно.

— Скотина ты!

Что-то ткнуло меня в глаз, и тот, кто на меня напал, со стуком рухнул.

— Вот теперь бы и пригодился факел, Ял.

Стояла тишина, нарушаемая лишь моим прерывистым дыханием и нервным топотом Слейпнир.

— Сволочи!

Я схватил нож и пару раз ткнул в воздух наугад.

— Факел!

— У меня… он где-то там. — Я рылся минуты две, потом наконец зажег трут. Факел вспыхнул. — Иисусе!

Прямо перед нами тоннель был заполнен рядами бледных фигур. Статуи мужчин и женщин, по большей части обычного человеческого роста, обнаженные и без гениталий. Повсюду вокруг лежали такие же — мой недавний противник тянулся к потолку рукой.

— Армия Хемрода, — сказал Снорри.

— Чего?

У некоторых статуй были раскрашены глаза, у других — волосы, но по большей части они были безглазыми и лысыми, да еще и какими-то недоделанными, у кого-то пальцы не проработаны и черты лица стерты. Многие стояли в странных непринужденных позах и напоминали скорее праздных аристократов, чем воинов в строю. Между рядами можно было пройти, и Снорри в итоге так и сделал, предоставив мне врезаться в переднюю линию.

— Хемрод, — сказал Снорри.

— Хеморрой. В жизни о нем не слышал. — Я ухватился за руку статуи и легко поставил ее на ноги. Она почти ничего не весила. Странный материал, намного легче дерева. Я постучал по ней. — Полая?

— Это работа Зодчих. Статуи, как мне кажется. Хемрод правил здесь, прежде чем эти земли вошли в состав империи. Когда его похоронили, армия пластиковых воинов была поставлена охранять его и служить ему в загробной жизни. Возможно, они ждут Рагнарека, когда можно будет вознестись с ним в Вальхаллу.

— Ба, — я встал и отряхнулся, — я бы предпочел солдат получше. Гляди, я вслепую завалил несколько.

Снорри кивнул.

— Хотя, по справедливости, тебе помогла визжащая девица. — Он посмотрел назад. — Интересно, куда она убежала?

— Объешься дерьма, норсиец.

И я зашагал между рядами.

— Слушай, должно быть, кто-то их ставит обратно, — сказал Снорри у меня за спиной.

Я помолчал, перекладывая факел из одной руки в другую. Рука болела оттого, что пришлось долго держать ее вверху, и капли горящей смолы упорно попадали мне на пальцы.

— Почему?

— Видишь ли, они тут уже веков пять стоят, а то и больше. Не может быть, что ты — первый, кто в них врезался.

— Я хотел сказать, почему нас это должно волновать?

— Магия. — Снорри выдохнул сквозь плотно сжатые губы. — Это древний талисман, защита. Говорят, старая магия течет глубже. Скилфа не зря селится здесь, когда приезжает на юг.

— Ну, я-то точно не пойду ставить их обратно. — Я поднял факел выше. — Вон там впереди какая-то комната.

Мы подошли поближе, и я увидел, что это скорее пещера — конечно, дело рук человеческих, но по размеру как раз она самая. Дыра. Тьма внутри поглотила свет моего факела. Пол был покрыт ржавчиной, и часть помещения, которую я мог разглядеть, заполнили статуи Зодчих, все они показывали куда-то в центр. По обе стороны был тоннель, и статуи уходили в темноту. Если со всех сторон было то же самое, думаю, здесь сходились восемь или даже десять тоннелей. Видимо, некогда это было логово поездов, обвивающих друг друга, словно исполинские змеи.

Снорри подтолкнул меня вперед, и я осторожно пошел между рядами. Похотливая часть меня, что никогда не дремлет, отметила, что статуи по большей части изображают женщин, причем в нелепых застывших позах, — отблески факела мерцали на тысячах древних, но от этого не менее дерзких пластиковых грудей.

— Холодает, — произнес Снорри у меня за плечом.

— Да. — Я остановился, передал ему факел и обогнул голую пластиковую женщину, чтобы встать позади него. — После тебя. В конце концов, это твоя Злая Колдунья Севера.

Отчего-то именно слова «Злая Колдунья» породили эхо, пролетевшее по всей комнате и мучительно долго не стихавшее.

Снорри пожал плечами и зашагал вперед.

— Лошадь оставь.

Расходящиеся лучами проходы к центру сужались, и Слейпнир начала бы скоро опрокидывать статуи. Я отпустил поводья.

— Стой тут.

Она заморгала гноящимся глазом — другой уже совсем залепило — и опустила голову.

Теперь температура падала с каждым метром, и на пластиковых руках со всех сторон поблескивал иней. Я обхватил себя за плечи, дыхание облачком вилось в воздухе.

Посреди помещения на круглой платформе, к которой вели четыре ступени, сидела в обледеневшем кресле Скилфа — высокая, угловатая, костлявая, укутанная в песцовые шкуры. Белая дымка витала вокруг ее конечностей, словно они были так холодны, что могли расколоть сталь. Глаза, похожие на замерзшие озера, уставились на факел Снорри, и тот погас, свет сменило мерцание обледеневших рук ее древних стражей.

— Посетители.

Она повернула голову, и захрустел лед.

— Приветствую тебя, Скилфа.

Снорри поклонился.

Стоя у него за спиной, я подумал: интересно, а чем она вообще тут занималась, пока нас не было?

— Воин. — Она склонила голову. — Принц. — Холодные глаза вновь нашли меня. — Вы двое, связанные сестрой. Смешно. Ей нравятся такие шутки.

Ничего себе шутки! Во мне закипел гнев, отодвинув собой даже вполне объяснимый страх.

— Вашей сестрой, мадам?

Я подумал: интересно, насколько холодна ее кровь?

— Она бы сказала вам, что она сестра кому угодно, если бы вообще заговорила. — Скилфа поднялась с кресла, и ледяной воздух потек по ее рукам на пол, будто молоко. — От вас пахнет дурными снами. — Она сморщила нос. — Чье это? Скверно, скверно.

— Вы — близнец Молчаливой Сестры? — спросил Снорри сквозь стиснутые зубы, пошевелив топором.

— Естественно, у нее есть близнец. — Скилфа приблизилась к краю помоста, всего в нескольких метрах от нас. У меня от холода лицо болело. — Ты же не хочешь ударить меня, Снорри Снагасон?

Она показала длинным белым пальцем на его топор, лезвия которого были теперь на уровне плеч.

— Нет.

Тело его, однако, все еще было готово к удару.

Я почувствовал, что приближаюсь, подняв меч, хотя совершенно не помнил, как вытащил его, и вроде бы не испытывал желания подойти ближе. Все было словно во сне. Перед глазами стояла картина: ведьма, умирающая на моем клинке.

Скилфа втянула воздух острым носом.

— Сейджес коснулся вашего разума. Особенно твоего, принц. Грубая работа. Обычно он действует более тонко.

— Сделай это! — вырвалось у меня. — Быстро, Снорри!

Я захлопнул рот рукой, прежде чем смог окончательно подписать себе приговор.

В два прыжка норсиец оказался на ступенях у ног Скилфы и занес над ней топор, мощные руки приготовились обрушить его на ее узкое тело. И все же он не нанес удар.

— Задай правильный вопрос, дитя. — Скилфа отвела глаза от Снорри и встретилась со мной взглядом. — Лучше, если ты сам отбросишь Сейджеса. Будет спокойнее, если это сделаю не я.

— Я… — Я вспомнил кроткие глаза Сейджеса и его советы, казавшиеся правильными, чем больше я размышлял о них. — Кто… кто близнец Сестры?

— Ха! — Скилфа выдохнула, и дыхание белыми змеями обвилось вокруг ее тела. — Я думала, она выберет кого-то получше.

Она протянула ко мне руку с ледяными когтями.

— Погоди! — Я закричал, увидев медальон — целый, все камни на месте. — Я… Кто… Гариус! Кто такой Гариус?

— Теплее. — Рука расслабилась, лицо по-прежнему было серьезно. — Гариус — близнец Сестры.

Я видел его, своего двоюродного деда, дряхлого и искалеченного, в комнате в башне, с медальоном в руке. «У меня был близнец, — сказал он мне однажды. — Нас разделили. Но разделились мы неровно».

Снорри опустил топор на ступени, моргая, словно сбрасывая оковы сна.

— И его кровь могла снять это заклятие?

Вопрос застыл клубами белого пара.

— Да, заклятие его сестры можно снять таким способом.

Скилфа кивнула.