Страница 48 из 135
— Ха, — сказал Гант, побледнев лишь самую малость. — Это ours?
— Это ours.
— Ха. Во дела.
День уже клонился к вечеру, когда земля справа начала забирать вверх и вдоль речки потянулась цепь отдельных холмов. У подножия одного Джоан заметила естественную каменную пирамиду и кивнула, узнав место. Она подергала Ганта за рукав.
— Пойдем проверим, он еще там?
— Что еще где?
— Иди за мной, — сказала Джоан и, поднимая брызги, двинулась через речку.
Холм с пирамидой был самым крутым подъемом, по которому Ганту приходилось взбираться без лестницы или эскалатора. И до конца своих дней он будет вспоминать это как свой первый и последний опыт альпинизма, свой личный Эверест; после скромного тридцатиметрового подъема Гант уже не мог дышать и чувствовал, что покорил громадную высоту. А Джоан уже хлопала в ладоши — она вскарабкалась на самую вершину и поняла, что память ее не подвела: на гребне стояла заброшенная охотничья хижина — просто хибарка, зато с террасой, выступающей над самым крутым обрывом холма, откуда открывался прекрасный вид. Джоан отодвинула в сторону дверь, давным-давно сорванную с петель.
— Гарри, у меня хорошие новости, — объявила она. — Сегодня будешь спать под крышей.
Деревянный пол уже начал гнить, от крыши почти ничего не осталось; мебель всю давно поломали прежние визитеры, чтобы растопить ржавую печку, сделанную из нефтяной бочки. Джоан как следует постучала по террасе ногой, прежде чем доверить ей весь свой вес, но та по-прежнему казалась крепкой. Джоан вышла и картонной спичкой зажгла сигарету.
— На ремонт они особо не тратятся, как я вижу, — сказал Гант.
— Хижину построили до выхода Акта об охране природу, — объяснила Джоан. — И они решили: пусть гниет, как любое другое человеческое строение в Глухомани. Тут недалеко к западу стоит недостроенная ядерная станция, башенные охладители все в лишайниках. А к северо-западу отсюда «Гидро-Квебек» в своем последнем проекте затопил пятьдесят тысяч акров леса. Так что политика сепаратистского парламента по отношению к окружающей среде не совсем последовательна.
— Я заметил, — сказал Гант. — Обработанный табак естественнее, чем туалетная бумага?
Джоан посмотрела на «Голуаз» в руке.
— А, ты об этом. Понимаешь, почти все квебекские зеленые — заядлые курильщики…
— Но ведь, я так думаю, многие и в уборную ходят…
— Гарри, вопрос приоритета. В любом случае, смотритель посчитал, сколько у меня сигарет, а на выходе пересчитает окурки. А как расправляются с теми, кто устроил пожар, тебе лучше не знать.
— Да, пожалуй. — Гант снял рюкзак, нашел на полу не слишком гнилой участок и поставил его туда. — Ну вот, раз мы на месте, Джоан, может, поговорим о…
Она прервала его, подняв руку.
— Подожди, не разбирай пока вещи, — сказала она. — Выйди на террасу, посмотри.
Гарри вышел, ступая осторожно; обрыв под ним был почти вертикальный, так что терраса определенно могла считаться высотой. Обведя взглядом горизонт, Гант увидел, что они находятся на краю огромной лесистой долины и речка, вдоль которой они шли, впадает в круглое озеро, похожее на монетку, которую алхимия закатного солнца превратила из серебряной сначала в бронзовую, а затем в медную. У берега склонил голову лось, чтобы напиться; как и медведь, он оказался не таким уж страшным животным, как предполагал Гарри. С такого расстояния в нем виделось даже нечто благородное. Но больше всего тронули Гарри, пробив его городскую усталость и дойдя до самого сердца, бобры. Настоящие, без батареек: семейство из шести зверьков суетилось у плотины из валежника.
— Ха, — сказал Гант. — Ух.
— Ну что? — спросила Джоан. — Стоило оно того?
— Как я понимаю, мимо этих французов бинокля ты не пронесла?
— Извини, Гарри. Если хочешь, можем прогуляться к озеру.
— Нет-нет, пусть лось спокойно допьет. Но скажи вот что — в Нигерии так же?
— В глобальном смысле зимой там меньше снега.
— Но там — так же?
— В смысле, достойна ли Африка того, чтобы не сваливать туда отраву? Разумеется.
Гарри Гант кивнул.
— Видишь? — сказал он. — Именно поэтому я и хочу тебя нанять.
— Ты о чем?
— Обо всем этом. — Он развел руками. — Ты меня сюда привезла, позволила мне собственными глазами увидеть, что стоит на кону. Ну и очевидная сила твоих убеждений. Ты именно тот человек, которому я хочу доверить руководство экологической политикой «Промышленных Предприятий Ганта».
Джоан затушила сигарету о перила террасы и сунула окурок в карман.
— Гарри, скажи мне кое-что.
— Спрашивай.
— А ты вообще собирался устраивать свалку в Африке?
Гант заморгал.
— Почему такой вопрос?
— После марша у меня было время поразмыслить над этим, — сказала Джоан. — И я достаточно хорошо помню разговоры, которые мы вели тогда в Гарварде, чтобы понимать, где идея Гарри Ганта, а где нет. Например, в Автоматическом Слуге чувствуется твой стиль; в «Минарете» — тоже, и в этой затее с реконструкцией «Эмпайр-стэйт-билдинга». Но переработка отходов? — Она покачала головой. — Не-а. Это выгодное дело, но не «клевое», так ты выражался?
— Ну…
— Вот я и думаю, что свалка — это была не твоя идея, а твоего партнера. И еще я думаю — вот это уже забавно, — что он, наверное, не успел рассказать тебе об этом перед смертью. Разве не смешно? Лекса узнала о свалке раньше тебя самого, и когда связалась с тобой, ты был просто ошеломлен и не удосужился сообщить, что Кристиан Гомес держал этот проект в секрете и ты впервые об этом слышишь. А когда ты узнал, что собираюсь припереться я и организовать бунт у тебя под окнами, ты тоже ничего не сказал, хоть и не собирался претворять в жизнь план Гомеса, поскольку тебе, вероятно, неинтересно.
— Допустим, — ответил Гант, — что так тоже бывает. Я этого не подтверждаю, а просто допускаю. Для тебя бы это что-нибудь значило?
— Да нет, — ответила Джоан. — Отнюдь. Я считаю, очень здорово, что я собрала полмиллиона людей, желающих предотвратить надругательство над землей, которое даже и не собирались осуществлять. Я умею напрасно тратить силы.
— Но разве силы были потрачены зря?
— Это ты мне скажи, Гарри. Ты собирался устраивать эту чертову свалку или нет?
— Честно говоря, нет. Но послушай, Джоан…
— Тогда почему ты не сказал об этом Лексе, прежде чем она раструбила об этом? Когда она тебе позвонила, ты…
— Ну, Джоан, это несправедливо. Не я полез в папку Кристиана еще до того, как его признали мертвым. Я не виноват, что вы пришли к поспешным выводам на основе краденой информации, которую я сам не видел.
— Да, Гарри, это так, но…
— На самом же деле, когда Лекса первый раз позвонила, я был в Атланте в морге. К тому времени, как я снова с ней связался — поскольку у меня голова была забита другим, это произошло не сразу, — она уже позвонила тебе и подготовка к маршу шла полным ходом. Так вот, я до нее дозвонился, и она говорит мне, что, во-первых, Кристиан замышлял крупный деловой ход, о котором не поставил меня в известность, а во-вторых, что Джоан Файн готовит пикет. А такое сразу сложно воспринять.
— Ладно, — снова сказала Джоан, несколько даже оправдываясь, — я могу понять, почему ты сразу ничего не сказал. Но у тебя же был целый месяц, даже больше, чтобы разъяснить это недоразумение до протеста.
— Джоан, а кто бы мне поверил? Корыстный бизнесмен заявляет, будто ему неизвестно о планах собственной компании создать в Нигерии громадную свалку: «Подразделение „Африкорп“? Возможная прибыль в миллиарды долларов? Ничего об этом не слышал…» Блин, да я бы сам не купился. А будь я природоохранником, а не промышленником, уверен, что все равно отправился бы линчевать такого ублюдка, даже если бы тот все отрицал. Так что я понял: надо разработать стратегию, поскольку правду в таких условиях говорить бессмысленно, и тогда мне в голову пришла…
— О боже. Очередная клевая идея.