Невеста с миллионами

Он нанял экипаж и, пообещав кучеру хорошие чаевые, велел ему как можно быстрее добраться до западного квартала. Он сжег за собой все корабли, и ему ничего больше не оставалось, как двигаться вперед. Что будет делать леди Джорджиана, он не знал, однако не сомневался — за ней дело не станет. Однако в этот момент все связанное с бывшей возлюбленной было ему безразлично. Ральф думал только о Дантесе и об Элизе. Старик должен исчезнуть. Что касается Элизы, ничего определенного он так и не придумал. Он решил положиться на волю случая. Самое лучшее, что пришло ему в голову, — постараться навлечь на главу семейства Бюхтинг ужасную беду, а потом, в минуту наибольшей опасности, явиться в роли избавителя, как он уже проделал это раньше, на плантации «Либерти». Только теперь все следовало обставить гораздо драматичнее. Затем, сыграв свою роль, он предъявит определенные условия, объяснит, что не мыслит свою жизнь без Элизы, а если все это не поможет — ну что же, он добьется своего тем или иным способом! Уж тут как дело обернется!

Ему потребовался почти час, чтобы добраться до отдаленной улицы. На площади, недалеко от Филд-стрит, он увидел толпу, которая что-то кричала и потрясала оружием. Его экипажу требовалось пересечь эту площадь. Сперва его хотели задержать, но он назвал пароль и добавил, что ему нужно к мистеру Рокиллу. Тогда ему дали проехать.

Мистера Рокилла, неистового ирландца, которого, впрочем, уже знал по нескольким сборищам сторонников Юга, он застал в дверях собственного дома.

— Меня прислал Бут! — крикнул Ральф. — Мне стало известно, что в вашем квартале, совсем близко, живет один из самых опасных друзей черномазых — человек, который уже причинил Югу немало зла. И сражение под Геттисбергом северяне выиграли благодаря его шпионажу и выдаче планов генерала Ли. Он — первый, кто заслуживает смерти!

— Кто он такой? — спросил Рокилл.

— О, у него масса различных имен, — ответил Ральф. — Он везде сует свой нос, скрываясь под личиной миссионера. А живет он у садовника Берда.

— Э, Берд и сам с пеной у рта защищает этих ниггеров! — воскликнул ирландец. — Не мешало бы задать ему хорошую трепку! Неплохо для начала, а?

— Тогда вперед! — вскричал Ральф. — Второго такого случая расправиться с одним из этих мерзавцев может не представиться.

— Что ж, я готов! — сказал Рокилл. Просторная блуза, в которую он облачился, придавала ему вид рядового горожанина — хотя он был одним из богатейших землевладельцев Нью-Йорка! — а также позволяла скрывать не менее трех револьверов. — Мои люди уже ждут меня на Филд-плейс. Там их целая орава. Боюсь, спустя час-другой Берду придется искать свою лачугу с фонарем!

Ральф засмеялся и пожал ему руку. На него вдруг накатила неслыханная ярость. Он жаждал крови, жаждал упоения борьбой.

Когда они оба оказались на площади, их встретил возбужденный хор голосов.

— Куда идти? С кого начинать? — неслось со всех сторон.

— Сперва — к садовнику Берду! — закричал Рокилл. — Он прячет у себя защитника черномазых, первостатейного негодяя, из-за которого мы потеряли Геттисберг!

Невообразимый шум поднялся после этих слов. Утрата Геттисберга была самым больным местом приверженцев Юга.

— Этот Берд всегда был ханжой, нытиком и заступником ниггеров! — слышались голоса разъяренных людей. — Смерть ему!

Не прошло и пяти минут, как толпа, насчитывающая более двухсот человек, двинулась по Филд-стрит. Лишь около полсотни из этого числа были с оружием, остальные присоединились из любопытства. На всех улицах жители закрывали окна домов, потому что чернь, обуреваемая слепой яростью, швыряла камни куда попало.

Перед домом Берда толпа внезапно остановилась. Град булыжников обрушился на окна, в мгновение ока не оставив ни одного целого стекла. Затем те, кто очутился ближе всех к жилищу садовника, бросились к дому, пытаясь овладеть первым этажом.

— Смерть защитникам черномазых! — вырвалось из сотни глоток.

Если бы нападавшим было известно расположение внутренних помещений в жилище Берда, если бы они знали, что позади дома находится обширный сад, они перекрыли бы все выходы и оцепили сад; в этом случае обитателям дома живыми бы, вероятно, не уйти.

К счастью, Дантес оказался у окна и обратил внимание на приближающуюся толпу. Лишь только он заметил среди погромщиков Ральфа, как тут же предположил (ибо не мог знать наверняка), что нападавшие ищут именно его. Миссионер бросил несколько слов Ричарду, схватил небольшой чемодан с хранившимися там важными бумагами и документами и поспешил в сад, где трудился Берд со своей женой. Ричард последовал за ним. Едва они успели покинуть дом, как до их слуха долетел звон разбиваемых оконных стекол и рев разъяренной толпы.

В мгновение ока чета Берд была извещена о случившемся, и все четверо устремились к большой аллее, тянувшейся вдоль садовой ограды. Аллея вела к калитке, выходившей на безлюдную площадь. Невдалеке располагался полицейский участок. Беглецы прекрасно понимали: если им удастся добраться до участка, они будут в безопасности, по крайней мере на некоторое время.

Разумеется, втроем мужчины добежали бы до калитки быстрее. Однако они не могли бросить жену Берда, и это задерживало их. Вслед бегущим уже гремели выстрелы. Одна из пуль просвистела у самого уха миссионера. Ричард оглянулся и увидел Ральфа, мчавшегося во главе преследователей. Тогда он остановился и обернулся лицом к нападавшим. По инерции Ральф пробежал еще несколько шагов, но потом отпрянул, словно в него ударила молния, в ужасе вытянул вперед руки и, не в силах оторвать глаз от Ричарда, державшего наготове револьвер, рухнул наземь, будто сраженный какой-то незримой силой. Тем временем Дантес и супружеская пара добрались до спасительной калитки. Несколько мгновений Ричард колебался, не решаясь выстрелить в лежавшего на земле Ральфа, затем поспешил за друзьями. Он запер за собой калитку, и теперь все беглецы оказались под защитой полиции.

Рокилл протянул Ральфу фляжку, но тот был не в состоянии взять ее: руки у него тряслись как в лихорадке. Тогда фляжку поднесли к его губам, и он с жадностью сделал несколько больших глотков, пока наконец на его лице не исчезло выражение страха, постепенно уступив место ненависти и ярости. Он снова обрел способность трезво мыслить; испуг, овладевший им при виде Ричарда, прошел, и он поднялся на ноги. Целый рой мыслей вертелся у него в голове. Действительно ли это был Ричард? Или не он? Или человек, только похожий на Ричарда, которого Дантес привлек, чтобы испугать его? Как бы то ни было, в павильоне на празднике у мистера Бюхтинга он видел именно этого человека. Или это все-таки сам Ричард? Не может быть! Откуда ему тут взяться? Ведь он, Ральф, сам подвел его под расстрел, своими собственными глазами видел, как тот, сраженный пулями, навзничь упал в воду. И все же нельзя было полностью исключить, что какое-то обстоятельство позволило ему спастись. При одной только мысли об этом Ральф заскрежетал зубами. Но почему Ричард скрывается, если это действительно он? Так ему ничего и не удалось понять. Что-то в глубине души подсказывало ему: это Ричард! Сходство не может быть таким разительным, иллюзия не может быть настолько полной! Но почему он вместе с этим Дантесом живет в Нью-Йорке тайно, вместо того чтобы открыто объявиться и жениться на «невесте с миллионами»? При этой мысли к Ральфу вернулись прежние силы. Жениться на его Элизе?! Нет! Элиза не будет принадлежать Ричарду — руками ли, зубами ли, но он вырвет ее у своего врага! А пока самое главное — уничтожить и Ричарда и Дантеса одним ударом. А потом можно будет обдумать, как действовать дальше.

Теперь толпа погромщиков выросла за счет отставших. Полицейский участок располагался как раз напротив, на противоположной стороне площади. Именно он и стал целью преследователей. Ральф заметил, что Дантес и его спутник находятся за оградой участка. Он принялся торопить своих товарищей. Личный состав участка вряд ли превышал шесть-восемь человек, справиться с которыми не составит никакого труда. Это воодушевило нападавших, и они бросились в наступление.