Невеста с миллионами

Он с улыбкой глядел ей вслед, пока она, тоже улыбаясь, спускалась по лестнице. Он понимал, что она бросила ему вызов! Тем лучше! Он больше не желал, чтобы она выслушивала его, не желал быть принятым из милости. Он жаждал завоевать ее, подчинить, покорить — одним словом, захватить, как захватывают добычу! Здесь ему пришло в голову, что кто-то из его предков был знаменитым пиратом, и он подумал: а ведь в его жилах течет та же кровь — кровь настоящего флибустьера!

Он вошел в дом, пересек комнаты и залы, теперь уже в превосходном настроении, заговаривая с каждым, кого знал. Миссионера он больше не видел.

«Его счастье!» — признался он сам себе, ибо ощущал непреодолимое желание встретить старика где-нибудь в безлюдном коридоре или пустой комнате и вонзить нож ему прямо в сердце.

Повстречался же ему мистер Бюхтинг, который протянул ему руку, как обычно это делал.

— Прекрасные стихи прочла мисс Шаттинг! — сказал Ральф. — Еще сегодня утром их напечатала «Геральд».

— Совершенно верно! Видимо, она этого не знала, — ответил мистер Бюхтинг. — Иначе, может быть, не стала бы читать!

— Ну, они только выиграли от такого блестящего исполнения, — продолжал Ральф. — Это сравнение Севера с Югом замечательно метко, я глубоко потрясен!

— В самом деле? Впрочем, я не прислушивался, — ответил мистер Бюхтинг, невольно нахмурившись. — Однако прошу извинить меня — у хозяина сегодня хлопот полон рот!

— Разумеется! Извините, что я задержал вас! — поспешил сказать Ральф, впервые совершенно ясно почувствовав, что и этому человеку известно о случившемся, и настоящий водоворот мыслей, где перемешались и опасения, и расчеты, и новые замыслы, захватил его.

Ему встретилась и сама мисс Шаттинг под руку со своей матерью. Ральф подошел к дамам и сделал дочери комплимент по поводу ее выразительного чтения.

— Вы отыскали эти стихи в «Геральд», не правда ли? — добавил он.

— Нет, господин капитан. Мы вообще не читаем «Геральд». Эти стихи мне прислали с припиской: «От Вашего почитателя — к сегодняшнему празднеству!» Они мне очень понравились, и я тут же выучила их. Меня удивляет, что «Геральд» могла поместить такие стихи.

— Меня тоже! — машинально ответил Ральф, а про себя подумал: «Умысел очевиден. Это не случайность!»

Он распрощался с дамами и снова вышел в сад. В комнатах ему вдруг стало нечем дышать. В саду были танцы. Какое-то время он наблюдал за танцующими, и все они представлялись ему марионетками, которых дергают за ниточки. Затем он направился вдоль декораций, укрепленных на садовой ограде. Глаза его остановились на группе людей у входа в небольшой павильон, выстроенный в итальянском стиле. Над входом светящимися буквами было написано: «Здесь каждый увидит того, кто более всего занимает его мысли. Входить только по одному». Эта надпись, которую Ральф прежде не заметил, была выполнена на итальянском и на английском языках. Сгорая от любопытства, гости входили в таинственный павильон поодиночке и быстро выходили назад, чаще всего заливаясь смехом.

«Шутка мистера Бюхтинга! — подумал Ральф. — Войду-ка и я!» И он остановился перед аттракционом.

— Ну и что же вы увидели? — спросил он пожилого джентльмена, только что вышедшего и покатывающегося со смеху.

— Колоссальное изображение бога Маммоны! — воскликнул тот. — Этот мистер Бюхтинг — стреляный воробей! Моя дочь заглянула туда буквально минуту назад. И знаете, кого она увидела? Свое собственное отражение в зеркале!

Желающих проверить свои мысли больше пока не нашлось, и Ральф вошел сам. Он очутился перед стенкой с отверстием, через которое можно было заглянуть внутрь павильона. Он так и сделал. Некоторое время он не различал ничего определенного, только какой-то туман. Постепенно из этого тумана стали все отчетливее проступать очертания какой-то фигуры, и Ральф узнал себя. Должно быть, перед ним находилось зеркало.

— Глупости! — пробормотал он и отвернулся.

В этот миг его взгляд упал на фигуру, очутившуюся прямо перед ним. Она была вся в черном. Глянув в мертвенно-бледное лицо с закрытыми глазами и запачканными кровью волосами, он узнал… Ричарда.

Ральф отшатнулся от видения, ударившись спиной о деревянную стенку, в которой было устроено отверстие. В глазах у него потемнело. Из горла вырвался сдавленный крик. Судорога сковала ему грудь, и он потерял сознание или по меньшей мере способность видеть и слышать.

— Что с вами, капитан? — донесся до него наконец чей-то голос. Это были первые слова, которые он различил. Он с трудом поднялся и узнал одного из гостей, немолодого, но довольно бодрого господина.

Ральф собирался ответить ему, но язык отказывался повиноваться. Впрочем, он уже настолько пришел в себя, чтобы солгать, и молча показал на сердце — ведь такие страхи легче легкого объяснить сердечным недугом. Глаза его тем временем обшаривали тесное помещение, где он находился. Никаких намеков на какую бы то ни было фигуру он больше не обнаружил.

— Разве я был один, когда вы вошли? — выдавил наконец он.

— Совершенно один, — подтвердил участливый джентльмен. — Я заглянул ради любопытства — хотел узнать, что это за штука. Однако вам нужно скорее на свежий воздух. Там вам станет лучше.

Он схватил Ральфа за руку и потянул за собой из павильона. Оказавшись снаружи, Ральф опустился на первую попавшуюся скамейку. Проведя рукой по лбу, он ощутил холодный пот.

— Все прошло, мне уже лучше! — прошептал он.

Ему не терпелось остаться одному.

— Как вам угодно, — ответил провожатый. — Но у вас еще такой измученный, такой утомленный вид.

— Да, я безмерно благодарен вам, но все уже прошло! — настаивал Ральф.

Он еще раз в знак признательности кивнул пожилому господину, а когда тот удалился, закрыл лицо руками.

Что же это было? Обман чувств? Или умышленный трюк, чтобы испугать его? Может быть, искусная имитация? Почему у него не хватило мужества сразу же броситься на это видение? Значит, он оказался слабее, чем думал! Он поспешно поднялся на ноги и поспешил к буфету, выпил для храбрости несколько бокалов вина и вернулся к злополучному павильону.

Надпись над входом уже была снята, и Ральф встретил лишь бухгалтера мистера Бюхтинга, человека средних лет, который и устраивал все эти чудеса. Не приступая сразу к делу, главным образом его и интересовавшему, — обследованию павильона, — он только спросил, как все это было устроено, и мистер Дженкинс с готовностью продемонстрировал любознательному капитану небольшие аппараты, необходимые для этого аттракциона. Не скрыл он и того, что мистер Бюхтинг заранее сказал ему, кому какие изображения показывать. Через небольшое отверстие Дженкинс узнавал очередного посетителя и таким образом получал возможность приготовиться. Большинству зрителей показывались их собственные изображения, поскольку ничто другое этих людей не интересовало.

Пока словоохотливый мистер Дженкинс посвящал Ральфа во все подробности остроумного замысла, тот предпринял собственное расследование. Он удостоверился, что нигде нет ни потайных дверей, ни люков. Мало-помалу он пришел к успокоительному выводу, что его возбужденное воображение нарисовало ему образ, в действительности не существующий, и с этой уверенностью покинул павильон.

Неожиданно ему в голову пришла идея, что сегодня, возможно, удастся выследить таинственного миссионера.

Однако старика он нигде не встретил. Ни в саду, ни в залах ему так и не попалась на глаза безмолвная фигура в темном одеянии. Снова несбывшаяся надежда!

Тогда он решил спросить у самого мистера Бюхтинга и осведомился у него о старике венецианце. Мистер Бюхтинг невозмутимо ответил, что это был, вероятно, джентльмен из Детройта, побывавший у него днем, которому он велел вручить пригласительный билет, однако утверждать, что это именно тот джентльмен, он не берется. Искренний ли это был ответ? Или вокруг него сомкнулось кольцо тайных врагов, задумавших поймать его в расставленные сети? Ральф почувствовал беспокойство и досаду, каких прежде не испытывал. Праздник утратил для него свою привлекательность, и он ушел, не дожидаясь окончания.