Сквозь тернии

- Так ты хочешь сказать, что мы побывали в зазеркалье?

- Да нет же! – Тимка всплеснула руками. – Это так просто, чтобы было легче понять!

- Если честно, то совсем ничего не понятно. Да и не бывает так.

Тимка надула губки.

- Фома ты неверующий – вот кто! Выслушай сначала до конца, а потом уж и сомневайся, если так хочется.

Яська сразу же приумолк.

- Дело в том, что подобные «норы» встречаются и в реальности. Преимущественно в аномальных местах, типа Бермудского треугольника, Марианской впадины или нашего Алтая. Учёные считают, что вблизи таких мест находятся червоточины, которые излучают некую форму тёмной материи, которая и открывает каналы в иные измерения. А попутно притягивает всякую нечисть!

Яська вновь ощутил леденящий холод – совсем как в мрачном чреве водонапорной башни.

Тимка помолчала, позволяя Яське как можно тщательно обмозговать полученную информацию.

- В одной из книжек даже написано, что частота излучаемой червоточиной энергии напрямую связана с тем местом, куда ведёт ход. То есть, каждая отдельно взятая «нора», приведёт только в одно определённое место. Хотя некоторые считают, что частоту можно изменять, а тогда получается что-то вроде железнодорожной станции – как стрелки развернёшь, туда и поедешь!

Яська усмехнулся.

- По крайней мере, теперь понятно, откуда взялся поезд.

Тимка какое-то время продолжала оставаться серьёзной. Потом всё же «оттаяла» и улыбнулась.

- Дурашка, ты, Яська. Я ведь серьёзно.

Яська улыбнулся – ему нравился тот тон, каким обращалась к нему девочка. Так обычно мамы разговаривают со своими детьми: вроде бы и укоризненно, но в тоже время – с неподдельной лаской.

Яська почувствовал, как зарделись уши. Чтобы отвлечься, он машинально спросил:

- Выходит, что такая «нора» есть и на берегу речки?

- Выходит, что есть. Только ведёт она в очень уж жуткое место, – Тимка содрогнулась, будто под порывом пронизывающего ветра. – Я теперь даже без света заснуть не могу. Мама думает, что дочка того... сбрендила, как ты только что про себя подметил.

Яська улыбнулся.

- Надо бы Кольке всё рассказать.

- Ну уж нет! – категорически не согласилась Тимка. – Не хватало только его просвещать. К тому же он и не поверит.

- Поверит, – Яська припомнил дрогнувшую бровь. – Он и сам кое-что знает. Чего не знаем мы.

- Думаешь?

Яська кивнул.

- Но кем же тогда является тот человек?

- Какой человек? – не поняла Тимка.

Яська замешкался, припоминая свой сон.

- А ты разве не помнишь, как мы выбрались?

- Смутно... Мне кажется, мы по очереди везли друг дружку на вагонетке... Хотя... Я не уверена. А ты помнишь?

Яська понял, что тут что-то не так.

- Да нет... Тоже смутно. Как в тумане всё.

Тимка разочарованно вздохнула. Снова глянула вдоль улицы.

В пыли у забора резвились воробьи.

- Так что за человек?

Яська вздрогнул. Неловко пожал плечами, словно в майку были вдеты «плечики» обычной гардеробной вешалки.

- Сам не знаю. Думал, ты помнишь. А так... Скорее всего, привиделось.

«Ага, как же, привиделось!»

Яська заставил себя держать эмоции в узде, а рот на замке – рано выдавать сокровенное, да и не ясно толком ничего. Теперь ещё придётся смириться с «кротовой норой».

«Кто же этот Доктор? Чего именно он ищет между мирами? Какую преследует цель?»

В слух Яська спросил, желая отодвинуть неприятную тему как можно дальше:

- А ты что придумала?

- В смысле? – охотно откликнулась Тимка, продолжая наблюдать за играми купающихся в пыли воробьёв.

- Как с фанатиками быть?

- Ах, это... Да никак. Нужно использовать против них их же оружие.

- Как это?

- Нужно не драться с ними, а просто заснять всё на видео. У моего папы, кстати, есть камера.

- И что это нам даст?

Тимка всё же отвлеклась от серой стайки в пыли.

- Огласку. Мы покажем общественности, как шайка отморозков издевается над животными. А это многое изменит, уж поверь мне. По крайней мере, спровоцирует резонанс.

- Они сами же так и делают, – глухо произнёс Яська, пропуская мимо ушей «резонанс». – Снимают и выкладывают куда-то... Так Колька сказал.

- А ты думаешь, подобные сайты посещают нормальные люди?

Яська не нашёлся, что ответить.

- То-то и оно. А мы выложим, куда надо. И нас непременно услышат!

- Мы?

- Да, мы. Потому что одни вы ничего не сделаете. Вот, – и Тимка снова «вернулась» к воробьям, демонстрируя Яське свой миленький профиль с курносым носиком и острым подбородком.

Яська опешил – вот они новые женщины, подрастающие на смену своим, да и чужим матерям!

Тимка внезапно вздрогнула и хлопнула себя ладошкой по лбу.

- Вот растяпа-то! Совсем ты меня заболтал, – а дома ждут уже наверняка! Всё, побежала! – Она беззаботно улыбнулась. – Только Кольке своему ничего пока не говори. Я сама! – Это уже на бегу, через плечо.

11.

Ночью снова снилась гадость.

Яська никак не может уснуть из-за того, что по карнизу за окном шарит облезлый кот. Хотя поначалу даже неясно, что это кот. Вроде как и на птицу смахивает... На сову или, там, филина.

Внезапно Яська понимает, что с той стороны окна притаилось то, что проще всего представить. Ему легче нафантазировать кота – так пусть это будет кот. Однако кот получается злобным и облезлым. Он ходит туда-сюда по карнизу, гадко скрипит, поглядывая на Яську через стекло угольками глаз.

Яська зовёт маму – а чего ещё делать, когда не можешь даже пальцем пошевелить от сковавшего сознание страха? Мама приходит и задёргивает шторки. Но остаётся узкая щель. Тёмная и, такое ощущение, бесконечная – совсем как «кротовая нора»! Яська силиться отмахнуться от навеянного воспоминаниями ужаса и, попутно, закрыть глаза. Однако не выходит ни того, ни другого – страх напирает, не смотря ни на что, а между ресницами словно воткнули по две спички, не позволяя векам сомкнуться. Самый настоящий ужастик, честное слово! Однако постановочными трюками и не пахнет. Пахнет болотом и мокрой шерстью.

Кот замер напротив щёлки и злобно подёргивает хвостом. Его зеленоватый взор при этом буквально разъедает сознание. Откуда не возьмись, приходит догадка: «Я знаю этого кота!» Кот и впрямь знакомый, как и его лицемерный взгляд. Живёт на лестничной клетке этажом выше – Яська сталкивался с ним тысячу раз, когда носил молоко тёте Поле, которую обездвижил вездесущий инсульт, – жуткое, нужно заметить, зрелище. Но сон не об этом.

Как правило, кот поджидал на последней ступеньке. Начинал сновать между ногами, тереться о брюки, при этом сыпля искрами статики и довольно урча. Клянчил. Тётя Поля звала кота Шельмой. Однажды Яська сказал, что Шельма – она вроде как женского рода... А кот, это ведь кот. Тётя Поля тут же оговорилась, что все коты шельмы, особенно те, что являются в последний раз. Они самые хитрющие, потому что уже не раз обманывали смерть.

Яська тогда ничего толком не понял, а тётя Поля не преминула напустить жути: мол, вообще нужно держаться от кошек подальше, а то ведь, чего доброго, вслед за собой в могилу свести могут – им-то всё равно, а вот для человека, это конец всего.

Яська поделился странным разговором с мамой, на что та лишь махнула рукой: поменьше слушай старческий маразм! Яська послушался: мама взрослая – ей виднее. Однако на душе всё равно остался неприятный осадок. Маразм не казался таким уж старческим. И не казался маразмом – как бы нелепо это ни прозвучало. Но что именно имела в виду тётя Поля, говоря о хитрющих котах, что обманули смерть, Яська не знал.

Тогда не знал.

А Шельма, тем временем, таится с той стороны окна и смотрит на Яську зелёной бездной.

Яська говорит:

«Разве ты не знаешь, где твоё место?»

Шельма садится на задние лапы. Облизывается. Открывает неимоверно огромную пасть, усеянную множеством игл – именно игл, Яська может в этом поклясться! – и хрипит человеческим голосом: