Страница 142 из 196
Яська издал вопль отчаяния. Попытался зажмуриться, но так сделалось ещё страшнее, и он заново распахнул трепещущие ресницы.
Незнакомец навис, точно повешенный труп, с перекошенной набок головой. Только сейчас Яська разглядел, что все его конечности были буквально вывернуты из суставов. Позвоночник тоже пострадал: корпус и голова были повёрнуты к Яське анфас, а вот таз и ноги – под неестественным углом, который не сулил ничего хорошего связкам, мышцам, да и костям!
Яська понял, что сходит с ума, а Незнакомец открыл кровоточащий рот и что-то пробормотал, продолжая источать из глазниц тёмную муть, что связывала по рукам и ногам.
Яська всем телом вжался в дерево. Хотелось в щель. В какую угодно, лишь бы подальше от этого проклятого места, подальше от Тьмы и от всего этого олицетворения ужаса!
Голова Незнакомца дрогнула, заняла нормальное положение. Послышались незнакомые слова – очень низко, словно гул расстроенного контрабаса:
- Qui... hic... Prefilled... mortem... Mihi... Mane...
Яська вытаращился на существо, как на что-то иррациональное. Хотя так и было. Он ничего не понимал, да даже если бы и понял, вряд ли бы сумел сказать в ответ хоть что-нибудь вразумительное.
Вновь послышался нарастающий гул.
- Quamdiu... Inveneritis semita... Quo natant... Dicendum... mortem!
Яська вжал голову в плечи и просто смотрел перед собой. Потом понял, что не может бездействовать и дальше: принялся раскачиваться взад-вперёд. Реальность, было, дрогнула (Яська даже почти дотянулся до заткнутых за пояс прыгалок и припомнил знакомую считалочку), но с небес спустилась Селена и обожгла сознание.
В ушах пророкотало:
- Currunt oported!.. Alicuis natant... Qui evigilasset...
Яська уставился в пустые глазницы, что поглотили окружающее пространство. Он буквально тонул в непроглядной тьме, а костлявые пальцы всё сильнее сжимали основание его черепа, отчего внутри всё буквально выгорало от адского пламени. Его словно разрезали на части, заново отсекая от света!
«Раз, два, три, четыре...» – И всё прекратилось.
33.
Утёс был неимоверно высок, а выступ под ногами казался жалким и хлипким. Он крошился от каждого неверного движения, осыпался вниз лавинами всеобщего безразличия. Никому не было дела до испуганного мальчишки, затерявшегося где-то далеко на стыке неизведанных миров. Всех заботила лишь собственная суета, ради которой можно было пойти на всё, что угодно.
Яська вновь переступил с ноги на ногу. Почувствовал, что соскальзывает – на этот раз наверняка! Тут же, что есть сил, вцепился бесчувственными от напряжения пальчиками в каменный монолит за спиной. Когда-то там росло дерево, однако это было давно и в другом мире – это было неправдой. Здесь дерева нет и в помине. Оно кануло в неизвестности, за переплетением троп и судеб. А из-за спины напирало отчаяние. Оно оплетало сознание вязкими путами, сковывало движения, желая, во что бы то ни было, столкнуть вниз.
Под ногами вращались бордовые облака. Они ясно обозначали спираль, в центре которой пульсировало ярко-красное ядро. Оно было раскаленным, пышущим нестерпимым жаром, похлеще доменной печи, – Яська даже на расстоянии чувствовал адское пекло, навалившееся тяжким грузом на его бренное тело. С носа капало, глаза щипало, пальцы рук неизменно соскальзывали с крошащихся уступов. Казалось, всё против него. И реальное и нереальное.
Яська понятия не имел, каким образом он очутился в этом жутком месте, как и то: где именно он очутился, и сколько прошло времени с момента предшествовавших данности событий. Он помнил лишь бездонные глазницы, внутри которых, в извечной тьме, копошились паразиты; а так же нестерпимую боль, от прикосновения которой хотелось просто «уснуть».
«Быть может, это Смерть, собственной персоной? Но тогда почему она изъяснялась на незнакомом языке? Разве в этом сосредоточен хоть какой-нибудь смысл? Нет, вне миров, конечно, возможно всякое, но не до такой же степени! Ведь существо явно пыталось что-то донести или спросить. А если учесть, что я не первый и далеко не последний, за кем оно явилось в реальность, тогда смысл утрачивается вообще! Если только, Смерть не приходит снова и снова по той простой причине, что её вопросов до сих пор так никто и не понял...»
Яська поёжился и вновь чуть было не сорвался вниз.
Из бордовой облачности вырос задумчивый протуберанец. Он скользнул в сторону выступа, на котором застыл Яська, но потом передумал и осел молочной пеленой обратно в родную стихию. На его месте сверкнули две яркие вспышки, в облаках пророкотало, словно предвещая грозу. Затем всё успокоилось, точнее вернулось к размеренному вращению вокруг ядра – на круге своя.
Яська нездорово икнул. Вспомнил посиделки на Мосту с Росинкой. Осторожно вытянул шею и сплюнул, сам не зная зачем. Потом дёрнул ногой, понаблюдал за сорвавшимся в пропасть камешком. Тот отскочил от скалы и скрылся в волнующейся стихии. В груди неприятно закололо, захватило дух. Так бывает, когда стоишь на крыше многоэтажного дома, не в силах перебороть страх и глянуть за карниз. Потом всё же решаешься, смотришь вниз и понимаешь, что вот-вот брыкнешься! Потому что от раскинувшейся под ногами бесконечности буквально дух захватывает. Остаётся только неприятное тянущее ощущение в груди, словно что-то пытается выбраться наружу, предчувствуя стремительный полёт в неизвестность...
«Ясь, а Ясь...»
Яська вздрогнул. Вжался всем телом в камень, а из темноты, в это время, донёсся такой знакомый голос:
- Яська!
Яська зажмурился, понимая, что просто сходит с ума. Впрочем, давно пора!
Однако это оказалось вовсе не безумие. Оклик повторился. На сей раз значительно ближе, будто обращавшийся к Яське, имел способность перемещаться в пространстве, не смотря на неприступные стены:
- Яська! Ну же, дай руку!
Яська побледнел. Принялся скакать взором по нависшим над головой скалам. Ничего. Такое ощущение, что шёпот, не что иное, как очередные происки Тьмы!
«Забалтывает, в надежде, что потеряю бдительность и сорвусь!»
Об валун у правой ноги что-то стукнулось. Тут же отскочило, будто горох от стены, и кануло в бездне. Краем глаза Яська уловил чуть в стороне от своего укрытия движение: словно кто-то махнул рукой, после чего, вновь вцепился в массив, силясь не сорваться вниз.
Яська проглотил страх, вытянул шею и прошептал:
- Кто ты?
Какое-то время ничего не происходило, однако когда Яська уже было заново уверовал в собственное безумие, на свет – точнее во мрак – народились слова:
- Это же я, Ярослав. Не узнал?..
Яська мотнул головой, силясь совладать с хороводом пляшущих мыслей. Ведь Ярослава попросту не должно быть! Он ушёл вдоль своего Пути на другой берег, откуда невозможно вернуться!
«Можно только «плыть...»
Яська вновь чуть было не полетел вниз головой.
- Как ты меня нашёл? – обратился он к скалам, по-прежнему, с трудом веря в реальность всего происходящего. – Где все остальные?! – В сознании отчего-то всплыл образ неугомонного Огонька, колупающего ногтём грязную пятку. Он тут же заслонился силуэтом рассудительной девочкой с косой – Яська не видел её лица, но знал, что это именно она. Проскакала на одной ноге весёлая Ксанка; подмигнула и сиганула в пропасть...
Яська чуть было не дёрнулся за девчушкой!
- Я вспомнил, как ты говорил про прыгалки, – заговорил после долгой паузы Ярослав. – Про частоту и как лучше всего её подобрать.
- И как же?
- Нужно просто играть.
- Играть?
- Да. Давай я чуть позже объясню?.. Ты можешь двигаться? Тут пещера в скале. Сам не знаю, как именно в неё угодил. Сейчас как подумаю, что мог бы мимо пролететь и прямиком туда, в эту круговерть!.. Волосы на голове аж дыбом встают!
Яська попытался представить не на шутку испуганного Ярослава. Не получилось. В голове рисовалась та самая статуя – символ противоборства. Именно таким Ярослав ушёл за грань: непокорным, неподвластным, уверенным в собственной правоте, стремясь защитить самое дорогое, что осталось. Возможно, именно поэтому он и вернулся, наперекор судьбе.