Страница 126 из 196
«Ведь это же мотоблок Макарыча! Чего он тут забыл?!»
«А того! Ты сам-то про мешки тоже забыл совсем?»
«Какие ещё мешки?..»
«А те самые, в которые была набита разлагающаяся нежить!»
Яська еле устоял на ногах. Покрепче сжал в пальцах прыгалки и остывший кулончик. Двинулся к выходу. Однако тут же снова замер, наступив на огромную тень, что заслонила звёздное небо.
Яська попятился, а Макарыч скинул с плеча заляпанную глиной лопату и медленно шагнул в его сторону.
26.
Яська вскинул руку с кулончиком перед собой, словно в попытке так защитить собственную жизнь. Другую, с прыгалками, отвёл назад. Для порядка зажмурился. Потом одумался и вновь распахнул трепещущие от страха ресницы.
Макарыч замер в метре от него. Со звоном уткнул лезвие лопаты в бетон. Выдохнул ночь. Длинный плащ порхнул на фоне ясного неба, на мгновение заслонив звёзды.
Яська попятился, невольно ёжась от сковавшего грудь ужаса.
- Не подходи! – прошептал он на пороге слышимости, сам не понимая, что такое несёт. – Слышишь, не подходи! А то Шныря натравлю...
Макарыч долго не двигался – такое ощущение, даже не дышал, – затем скинул с плеча что-то тяжёлое и, под протяжное «уууух» свалившегося на пол предмета, проговорил:
- Да будет тебе, Яська. Я тот, кого тебе следует опасаться в последнюю очередь, – Макарыч помолчал, позволяя сбитому с толку Яське осмыслить только что услышанное. – Эти – куда опаснее, – он колупнул носком кирзача поникший мешок.
«Тот самый!!! – отдалось в Яськином сознании похлеще артиллерийской канонады. – Вот ведь влип!»
Яська не мог точно сказать, что он имел в виду под словом «влип». Смысл надуманной фразы витал где-то в темноте, под потолком, отказываясь спускаться вниз. Но, в тоже время, Яська знал, что он подразумевает всё в целом: что уже случилось, что происходит в данный, конкретный, момент и что ещё, вне сомнений, поджидает в скором будущем.
«Хотя куда ещё дальше!»
Макарыч вздохнул. Снова покосился на мешок. Прохрипел прокуренным голосом:
- Я, признаться, и не думал, что всё зайдёт так далеко. Именно с тобой.
- Со мной? – Яська нервно сглотнул.
«Сейчас скажет, что я слишком много знаю и, как в кино, хрясть лопатой!»
Макарыч тряхнул косматой головой.
- Да, с тобой. Общеизвестно, что дети летают в облаках – это ни для кого не секрет. Но вот подчинить себе реальность – доселе удавалось немногим. Если, вообще, удавалось кому бы то ни было, из рождённых на этой стороне.
- Не может быть... – Яська опустил руки. До этого он так и стоял, раскрылившись, точно метатель диска перед решительным броском снаряда. – Росинка сказала, что там множество путников.
- И это самое страшное! – Макарыч сверкнул глазами, отчего Яську снова скрутило, как несмышлёного щенка, что невольно проседает под более крупного противника. – То, что ты наладил связь с ушедшими.
- Росинка не ушла! – воскликнул Яська, подаваясь всем телом вперёд. – Её просто сманили!
- Все мы рано или поздно уйдём. Прочь из этого мира – якобы живых, – в другой, что существует по законам Тьмы. Зараза проникла внутрь каждого из нас, потому что этого кто-то захотел. Так возник Путь, по которому можно бежать прочь.
Яська остолбенел. Его словно обвили приставучие водоросли: обездвижили, после чего медленно потянули на дно.
«Ну же, ныряй! – твердило затуманенное подсознание в такт размеренной качке. – Разве не помнишь, что на сей счёт говорила мама?..»
Яська оглянулся назад, на сгустившуюся за плечами тьму. Мотнул головой, гоня прочь неприятные воспоминания. Те подотстали, но на языке всё равно остался противный запах извёстки.
- Но Росинка сказала, что так можно пропасть, – нерешительно вымолвил Яська, мысленно освобождаясь от тянущих всё глубже пут. – Она сказала, что никто не вернулся... из тех, кто отважился «плыть» до конца.
Макарыч по-стариковски крякнул.
- Конечно. Ведь Они просто ушли по прямой. Они и не думали возвращаться. Иначе бы не стали осознанно рвать спираль.
- Спираль?
- Грань этого мира и сопредельных пространств. То, что ты видел – Путь, который показала тебе сестра, – это не основа бытия, вовсе нет.
- Тогда что же это такое?!
Макарыч снова помолчал.
- Не знаю, поймёшь ли ты меня... – Он выжидательно глянул на напрягшегося Яську. – Хотя как-то иначе уже нельзя. Ты должен знать, что именно свершилось тысячелетия назад с вашим миром. И то, что происходит сейчас. Потому что смысл сосредоточен именно в информации. В её обретении, осознании и хранении. Без информации, Они быстро настигнут тебя. Идём.
Макарыч поудобнее перехватил лопату. Вскинул на плечо грязный мешок. Поманил Яську за собой.
Яська отступил в сторону, стараясь случайно не коснуться страшной поклажи старика. Затем собрал волю в кулак и двинулся вслед за проводником. На языке одновременно вертелось множество вопросов, но задать их было не так-то просто. Сознание вновь оказалось во власти оцепенения. Оцепенения, навеянного предвкушением скорой развязки и чем-то ещё... Чем-то таким, что нужно будет принять, не смотря ни на что.
Какое-то время они двигались по прямой. Потом под ногой возникла первая ступенька. Яська невольно пискнул и ступил на гладкую поверхность. Размеренный скрип металлических перекладин слегка успокоил. Страх больше не казался чем-то непреодолимым; он отсеялся на второй план. Сознанием завладела конкретная цель: познать истину прямо сейчас. Какой бы жуткой та не оказалась.
Подъём закончился так же внезапно, как и начался. Яська занёс ногу над очередной ступенькой... и оступился, громко топнув по деревянному настилу. Конструкция угрожающе затряслась, а Яська поморщился от звенящей боли в стопе. Сердце безудержно колотилось в груди, воздуха не хватало, хоть убей!
Макарыч ничего не сказал. Вновь зазвенел лопатой, засуетился.
Яська замер, стараясь, по возможности, не совершать резких движений. За спиной разверзлась пропасть – не сравнить с той, из которой выпрыгивал молох, – но всё равно пропасть, на дне которой можно запросто сгинуть! Что царило в остальных направлениях, Яська и вовсе не знал.
Чиркнула спичка.
Яська невольно дёрнулся назад, кое-как устоял на месте и опасливо оглянулся. Вниз уходила винтовая лесенка с металлическими перилами вдоль стены.
Пламя тут же померкла, отчего Яська ослеп окончательно. Однако вскоре окружающее пространство наполнилось тусклым светом, что колыхался из стороны в сторону, как пламя свечи на ветру. Сделалось немного спокойнее, и Яська понял, что лестница поднимается с внутренней стороны башни, по спирали вдоль вогнутой стены.
«Странно, а мальчишка говорил, что до северного окна не добраться. Наверное, оно чуть в стороне. Или лестницу построили значительно позже. Обидно».
Яська отвернулся от бездны. Оглядел окружающее пространство. В большей степени, помещение походило на каморку Папы Карло из книжки про Буратино. Обнесённый перилами периметр, подвешенный на массивных цепях, под самым основанием сферической крыши. Полное отсутствие какой бы то ни было мебели. Хотя нет. Мебель была, но странная. У противоположной стены застыли под прямым углом друг к другу два огромных зеркала, почему-то занавешенные полупрозрачными простынями. Яська разинул рот и указал пальчиком на странную конструкцию.
Макарыч спиной уловил жест. Отмахнулся, пряча лопату под ворохом прелой соломы у самого края подвеса:
- Так должно быть всегда. Люди – слепы, а оттого утратили истину. Потому в их жизнь всё чаще и нисходит зло.
Яська поёжился, припоминая сколько времени проводит у зеркала мама, любуясь своим отражением, особенно перед тем, как выйти на улицу.
- Нисходит?
- Именно.
- Я думал, что нисходит свет...
- Света больше нет. Точнее его и не было, – Макарыч бухнул мешок посреди площадки, отчего та еле заметно закачалась, сел на него, не обращая внимания на то, что огонёк спички перекинулся на палец.