Правосудие в Калиновке

Перевязывать раны я медсестре не приказывал, сама она инициативы не проявила. Ну и ладно, решил я. У кого-то инстинкт врача заложен на уровне подсознания, для остальных медицина — только способ заколачивания денег. Неприглядная реальность, так сказать. В принципе, создавшаяся система устраивала обоих бандитов, я лишь предоставил им возможность ознакомиться с ее обратной стороной. Устроил, как бы это выразиться, встречу. Не с дармовыми кредитами МВФ, пересыпающимися в воровские чиновничьи карманы, не с тачками вроде «Феррари» и «Ламборгини», отламывающимися за народный счет. Не с перемазанными шоколадом шлюхами и шампанским по штуке баксов за бутылку, а с нашими эскулапами, когда припечет. Мне оставалось лишь пожалеть, что я не в состоянии провести аналогичную экскурсию для всего депутатского корпуса и высших сановников кабинета министров, как жаль, что они предпочитают латать здоровьишко за границей.

Как только с молодым мерзавцем было покончено, я велел Афяну вытянуть руки, чтобы сестра перетянула их скотчем. Затем, правда, не так споро, как она, я скрутил саму медсестру, заткнул ей рот бинтом, обмотал сверху липкой лентой. Рывком поднял Афяна, при этом мышцы в спине затрещали, Док весил не меньше центнера. Сдернув с вешалки серый плащ, я повесил его ему на запястья.

— Значит так. Слушай меня внимательно, ублюдок. Мы с тобой идем за Ольгой. Дернешься — застрелю без предупреждения. Понял?!

Афян энергично закивал.

— Я так хочу убить тебя, — добавил я доверительно. Это не была угроза, это было чистосердечное признание. Его одутловатое лицо стало пепельным. — Забирать чужие жизни и расстаться со своей — не одно и тоже, верно? — спросил я его, заранее зная ответ.

— Я только безнадежных использовал, — пролепетал Док. — Это Репа пристал, возьми, мол, девку...

Я взял его под руку:

— Заткнись и пошли.

В госпитале было безлюдно, как на борту брошенной на произвол судьбы орбитальной станции «Мир». То ли жители Калиновского района не болели, и, слава Богу, не травмировались на работе и дома, то ли жутковатого мутанта, выросшего за фасадом бывшей советской больницы скорой помощи, не интересовали их травмы за исключением тех, когда можно было поживиться внутренностями.

Никем не потревоженные и никого не потревожив, мы под руку достигли самой глухой части первого этажа. Воспользовавшись связкой ключей, прихваченных в кабинете, я отпер дверь, толкнул ногой и с порога увидел Ольгу. Окна палаты были зашторены. Пять или шесть вакантных коек прятались в сумраке. Ольга лежала у дальней стены. Грудь под простыней почти не двигалась, я легко мог представить, что она мертва. Кусая губу, я обернулся к Афяну:

— Чем ты ее накачал, урод?!

— Транквилизаторы. Фенобарбитураты . Это совершенно безвредно…

— Если хотя бы один волос с ее головы упал... — процедил я, — то…

— Уверяю вас, она в целости и сохранности! — поспешно заверил Док, порывисто дыша. — Получила три или четыре ссадины. Но я тут совершенно ни при чем. Она, видите ли, поступила к нам с некоторыми, э… повреждениями…

— Что ты хочешь сказать?!

— Видите ли, — зачастил Афян. — Эти люди, с которыми работал капитан Репа, они не отличались, знаете ли, хорошими манерами. Ну, и, сами понимаете…

Мне снова захотелось убить его, как я убил тех, о ком он сейчас заговорил. Ведь мир только выиграл от этого. Вне сомнений, ему стало бы еще лучше, избавься он от такого врача. Считается, что мы не вправе судить, НО, ЕСЛИ НЕ МЫ, ТО КТО?!

— Я ей не причинил никакого вреда, — добавил Доктор, вероятно, почувствовав мое состояние. — Даже обработал раны.

— Как ее разбудить?

— Боюсь, это будет непросто.

— Ты правильно делаешь, что боишься, — прорычал я, нисколько не преувеличивая.

— Она придет в сознание через три — четыре часа, — обещал доктор. — Ничего не надо делать.

Мне чудовищно хотелось обнять ее, но я сдержался в присутствии Афяна. Вдвоем мы аккуратно переложили ее на каталку, которая стояла в палате. Состояние Ольги заставило меня изменить планы. Грузовик нас теперь не устраивал, а жаль, вездеход мог пригодиться, и еще как. Затем я подумал о каретах скорой помощи на площадке у госпиталя и решил, что одна из них может послужить не худшей альтернативой грузовику. Спросил Афяна, в деле ли водитель того микроавтобуса, что стоял под дверями приемного отделения. Он, несколько раз сморгнув, кивнул. Ну, что же, это даже упрощало задачу. Когда рыло в пуху, на объяснения уходит гораздо меньше времени. Как ты, так и с тобой. Жаль, что эту аксиому пока что не проверили на собственных продажных шкурах отечественные политики.

Мы без помех выбрались из госпиталя. Водитель в кепке все так же курил, прислонившись к борту микроавтобуса. Афян прикрикнул на него, чтобы помог, откатил боковую дверь. Мы устроили Ольгу внутри транспортировочного отсека. Только тут я заметил, что под простыней она совершенно раздета, и еще подумал, что надо было запастись хоть какой-то одеждой. Теперь на это не было времени. К тому же, я не хотел возвращаться. Это ведь дурная примета, верно?

Афян сказал водителю, куда ехать. Тот, кивнув, молча полез за руль, как хороший солдат — без лишних вопросов. Без них вообще жить гораздо легче, и далеко не одним солдатам. Я указал Афяну на переднее пассажирское сидение, туда, где обычно сидят доктора. Сам устроился позади, рядом с Ольгой, чтобы видеть затылки обоих — и водителя, и Артура Павловича. «Уазик» тронулся и, покачиваясь на рессорах, как дилижанс позапрошлого века, выехал со двора. Нас никто не останавливал.

***

Как только улицы Калиновки расступились, выпустив карету на простор холмистой равнины, я позволил себе немного расслабиться, погладил Ольгу по волосам, склонился, поцеловал в висок. Быстро, чтобы двое нелюдей впереди не заметили. Ничего, милая. Вот мы и выбрались, Скоро будем дома. Потерпи.

Конечно, я так не думал на самом деле. Наречие «скоро», сказанное Ольге, которая вряд ли его услышала, весьма приблизительно соотносилось с протяженностью маршрута, который нам предстояло преодолеть, и сложностями, несомненно, поджидавшими впереди. Я не рассчитывал, что сумею дотянуть до столицы в бело-красном микроавтобусе с алыми крестами, но все же полагал, что обязан использовать его на всю катушку, как любила выражаться бабушка. Убраться как можно быстрее на максимальное расстояние от Калиновки, переехать границу области, например, дождаться, чтобы Ольга пришла в себя, а там уже смотреть по обстановке, моля Бога, чтобы она не ухудшилась. И еще я надеялся по душам потолковать с Доком. Я, конечно, не воображал себя следователем, но это было бы полезным заделом на будущее, сказал я себе. Призрачной гарантией того, что убийцы Пугика не уйдут от ответственности, а суд над мясником или даже мясниками состоится в этой жизни, тут, на Земле, а не где-то там, в области теософских блужданий и эмпирических предположений. Но для начала мне следовало побеспокоиться о водителе. То, что он был одним из злодеев, как сказал Афян, было мне даже на руку.

Как только впереди замаячила трасса и синий дорожный указатель с надписью КАЛИНОВКА, который мы с Игорем и Ольгой проскочили ночью двое суток назад, я велел водителю съехать с дороги в кусты, подходяще густые и высокие, чтобы нырнуть туда вместе с машиной. Водитель в недоумении взглянул на Афяна.

— Делай, как говорят, — Док еле шевелил побелевшими губами, можно было подумать — отхлебнул молока. И этот человек так напугал меня, когда я только услышал о нем от умирающего капитана Репы? Ну, надо же, ведь сейчас я опасался, что он, того и гляди, надует в штаны…

Едва мы оказались под надежной защитой зарослей, я приказал водителю заглушить мотор и вылезать из кабины. Он, наконец, заподозрил неладное, и не ошибся — я достал пистолет.

— За что, Артур Павлович?! — проблеял водитель, глядя на шефа с ужасом даже большим, чем вызвал пистолет. — Чего я не так сделал? Я ж вам верой и правдой…

Я посоветовал ему заткнуться, а Афяну — избегать каких-либо движений. Вышел к водителю, заставил его повернуться спиной, а затем, въехал пистолетом по темени. Он кувыркнулся носом вперед и остался лежать без звука и движения. Я обернулся к Доку: