Зеленый рыцарь

— Сефтон не вернулась. Возможно, она сама пытается разыскать Алеф.

— Да… я тоже так подумала.

Клемент спустился в прихожую и зашел на кухню. Там сидел Харви. Он, видимо, задремал, но тут же проснулся и вскочил. Он согласился, что ему лучше поймать такси и поехать домой. Высказав благодарность, он добавил, что, конечно, приедет завтра утром. Пройдя в прихожую, Харви надел куртку и молча выскользнул на улицу. Клемент заглянул в комнату Сефтон и машинально задернул шторы. В доме стало совсем зябко. Он сказал Луизе, что резко похолодало и не мешало бы включить отопление.

— Да, на кухне есть какой-то тумблер, его надо повернуть, только я забыла как, обычно это делал кто-то из девочек.

— Не волнуйся.

Клемент сел рядом с Луизой и взял ее за руку. Ее рука оказалась ледяной. Он прижал ее к своей щеке, чтобы согреть.

— Ох, Клемент, что же могло случиться за это время? Вероятно, завтра придет письмо и все выяснится, все станет ясно и понятно, как обычно, а сегодняшние мучения покажутся дурным сном. Ох… какой же пыткой стало время, медленно тянущейся пыткой. Ужасно хочется перенестись в будущее, где все исполнится ясности, прочесть завтрашнее письмо или увидеть, как сама Алеф вдруг откроет дверь и удивится нашим тревогам… но такие желания делают нынешнюю неизвестность еще мрачнее.

Послышался звук открывающейся двери. Они оба выскочили на лестничную площадку. Пришла Сефтон.

Девушка выглядела усталой.

— Есть новости? — спросила она.

Они ответили, что нет, и в свою очередь поинтересовались, не выяснила ли она что-нибудь. Ответ был также отрицательным. Сефтон повесила на вешалку промокшее пальто. Она попала под дождь. Клемент отнес чайный поднос на кухню, составил чашки и блюдца в раковину и попросил Сефтон включить отопление, что она и сделала.

— Сефтон, поднимись к матери, а я приготовлю здесь что-нибудь вроде ужина.

Найдя хлеб, масло и сыр, Клемент выложил все на стол. Он поставил чистые тарелки, разложил ножи. Потом включил чайник. В буфете обнаружились пакетики супа. Сверху доносились приглушенные женские голоса. На него начала наваливаться дикая усталость. Голоса затихли. Он подумал, что Сефтон отправилась наверх повидать Мой. Он быстро поднялся по лестнице в Птичник.

Там плакала Луиза. Она беспомощно махнула рукой Клементу.

— Дорогая моя, ты не хочешь спуститься вниз и немного перекусить? Время ужина давно прошло. Ты наверняка проголодалась. Мы посидим все вместе, поужинаем. Пожалуйста, ты должна спуститься!

— Нет, Клемент, милый, ты ступай и поешь. Я лучше пойду спать.

Сефтон спустилась от Мой.

— Что случилось в комнате Алеф? Там что, черти побывали?

— Просто Тесса искала там какие-нибудь зацепки. Сефтон, ты ведь будешь ужинать, и Мой тоже… может, тогда и Луиза присоединится к нам. Пожалуйста, пойдем.

Луиза встала и вновь сказала:

— Я иду спать.

— Ты должна хоть что-нибудь съесть, немного горячего супа. Я принесу тебе в комнату.

Луиза вышла из Птичника и поднялась к себе в спальню.

— Не дави на нее, — попросила Сефтон. — Я как раз собиралась отнести Мой немного съестного. Занесу что-нибудь и Луизе. Спасибо, что ты поддерживаешь в доме нормальную жизнь.

Клемент, не рассматривавший пока этот вопрос, теперь подумал, не должен ли он остаться на ночь. Он спустился вслед за Сефтон.

— Клемент, ты сам поешь что-нибудь. Или ты уже поужинал? — поинтересовалась Сефтон.

Нагрузив поднос, она удалилась из кухни. Клемент сел за стол. Он чертовски проголодался. Разломав хлеб на куски, он покрыл их толстым слоем масла и солидными ломтями чеддера. Потом высыпал в кружку пакетик супа и залил кипятком. Внезапно его охватило отчаяние. Он произнес с судорожным стоном:

— Ох, как же я устал, как я устал!

Вернулась Сефтон. Она молча сложила остатки хлеба, сыр и яблоко на большую тарелку.

— Может, ты хочешь съесть яблоко? — предложила она.

— Нет, спасибо. Извини, Сефтон.

Сефтон остановилась с тарелкой в руке.

— С чего ты извиняешься? Ты же торчал здесь целый день, верно? — удивленно спросила она.

— Верно.

Сефтон поставила тарелку. Клемент встал. Они обнялись. Клемент вдруг осознал, что тихо охает, как уже не раз охал сегодня. Как же давно было утро, какой жутко длинный день.

Высвободившись от Клемента, Сефтон взяла тарелку и сказала в своей обычной, небрежной манере:

— Ладно, я отваливаю спать. Пошарь в кладовке, там полно всяких вкусностей. Спокойной ночи.

Она удалилась, закрыв за собой дверь.

Немного погодя Клемент поднялся по лестнице и тихо постучал в комнату Луизы.

Луиза лежала в кровати. На прикроватной тумбочке горела лампа.

— Сефтон принесла сэндвич, но мне кусок в горло не лезет, по крайней мере, я попыталась. Не мог бы ты отставить поднос подальше? Вон он стоит, на полу.

— Я захвачу его на кухню. Но, Луиза…

— Мне кажется, я сейчас усну. Который час? Нет, не надо, не говори.

— У тебя есть снотворное?

— Да, да, все есть. Клемент, могу я попросить тебя об одной услуге?

— Все, что захочешь, моя дорогая.

— Ты мог бы остаться у нас на ночь?

На мгновение Клемента поразила странная немота.

— Да, конечно.

— Не уезжай, должно быть, уже очень поздно… Мне так страшно, такого жуткого страха я еще никогда не испытывала.

— Безусловно, я останусь с тобой, я буду… защищать тебя, я готов…

— Мне неловко беспокоить тебя, но я почувствую себя в безопасности, зная, что ты в доме… Ты ведь не против, правда?

— Луиза, ты же знаешь, что я не против, и мне…

— Ты можешь устроиться на диване в Птичнике. Одеяла и подушки на лестнице в стенном шкафу. Пожалуйста, не сердись на меня за то, что целый день я вела себя как безумная.

— Ничего, Луиза, мы все слегка обезумели. Постарайся уснуть, прими снотворное. У тебя ведь есть таблетки, правда? Я буду здесь, рядом, буду охранять вас.

Нагнувшись, Клемент поцеловал ее, она обвила руками его шею. Выйдя из комнаты, он остановился на лестнице и замер в напряженной позе, вслушиваясь в тишину дома. Полное безмолвие. На цыпочках он подошел к шкафу, достал одеяла и подушки. Поскольку о простынях речи не было, Клемент не стал искать их. Уже собираясь войти в Птичник, он услышал странный звук, словно крик маленькой птицы. Он подумал, что это Мой. Ей, наверное, что-то приснилось. Он выключил свет на лестнице. Нижний этаж дома уже погрузился во мрак. Прижав к себе спальные принадлежности, Клемент на ощупь добрался до Птичника и включил там свет.

«Я смертельно устал, — подумал он, — но наверняка проворочаюсь без сна целую ночь… терзаясь мучительными мыслями».

Однако как только Клемент выключил лампу и улегся на диван, то тут же провалился в черную бездну сна.

Клемент наконец достиг заветной цели. Он играл Гамлета. На нем, как и на остальных участниках спектакля, были черно-белые костюмы, поскольку режиссер решил поставить черно-белую версию этой трагедии. Причем, как оказалось, в жанре балета, но Клемент с легкостью выучил свою партию. Он лишь слегка удивился, как легко оказалось исполнять разнообразные пируэты. Он буквально летал через сцену, не касаясь пола. Его танец сопровождался душераздирающей музыкой, разрываемой четким ритмом тяжеловесных ударных инструментов. Да, Клемент летал, причем летал с необыкновенной легкостью. Он подумал:

«Я похож на Питера Пэна. Бог ты мой, а может, мы и играем „Питера Пэна“? Нет, не может быть».

Он уже опустился на сцену перед какой-то дамой, только она вдруг раздвоилась, и в двух новоявленных дамах Клемент узнал свою мать и Офелию. Они тоже танцевали, стоя друг за другом и одинаково раскачиваясь то в одну, то в другую сторону, как будто исполняли одну и ту же роль. Они дразнили его, они терзали и мучили его, а музыка звучала все быстрее и громче. «У меня больше нет сил танцевать, я вот-вот упаду, я упаду в обморок. Мне необходима помощь». Клемент закричал.

Он проснулся. Постучавшись, в комнату вошла Сефтон. Клемент резко приподнялся на локтях, вспомнив, где находится. Застегивая ворот рубашки, он услышал, как колотится его сердце.