Проигравший

– Давайте попробую я. Вы не возражаете? Итак, настоятель собора, отец Федор, утверждает, что ночью имела место попытка взлома. Кто именно влез в храм, неизвестно, и что пытались украсть, тоже неизвестно. Но батюшка утверждает, что видел на месте происшествия вот этого гражданина. И что это именно он пытался взломать сейф. Ночью, мол, вскрыл дверь и уже копался в стенном сейфе, а батюшка его, типа, спугнул.

– А что говорят эксперты? – спросил генерал.

– Попытка взлома была, это однозначно. На дверце сейфа имеются царапины. Причем все свежие.

– То есть сейф вскрывали, и вскрывали недавно?

– Так точно, товарищ генерал.

Генерал всем корпусом повернулся к галстуконосцу.

– А вы… э-э…

– Я представитель строительного подрядчика. Наша фирма участвует в проекте по прокладке тоннеля под дном Невы. Вы, наверное, видели: работы ведутся прямо по соседству с храмом. Вот моя визитка.

Судя по тому, как уверенно парень себя вел, пост в строительной компании он занимал немаленький. Он протянул свою визитку генералу, но тот даже не пошевелился, чтобы взять протянутый бумажный квадратик.

– И вы отрицаете, что все эти события имели место?

Галстук только пожал плечами. Визитку он убрал обратно в карман. Священник попытался что-то сказать, возмущенно взмахнул руками и открыл уже было рот, но разразиться тирадой генерал ему не дал:

– Погодите! Так мы ни к чему не придем. Давайте по порядку. Как конкретно все это происходило? Начнем, батюшка, с вас. Изложите свою версию.

Священник расстроено вздохнул, но спорить не стал. Выглядел он так, как и положено выглядеть настоятелю некрупного собора в большом городе. Пузатый, бородатый, мудрый этакой житейской мудростью человек. Обстоятельный и неторопливый. Да, сейчас он немного горячился и говорил сбивчиво. Но это лишь оттого, что защищать приходилось действительно важное дело. А так – вполне себе милый батюшка.

– Можно и по порядку. Хотя вообще-то я рассказывал эту историю уже раз восемь. Вчера вечером я пораньше ушел домой и лег спать. Матушка… в смысле, супруга моя, уехала к сестре в Курск. И детей с собой забрала. Я вообще-то должен был с ними ехать, но в последний момент подумал: зачем? И остался. После всенощной дьяконы мои уехали, я погасил везде свет, запер собор и ушел домой.

– Вы живете тут же, при соборе?

– Где ж еще мне жить? Вон из окна видна квартира моя. Я лег в постель. И даже успел какое-то время подремать. А потом вижу: в окнах собора вроде как свет. Я оделся, вышел во двор, зашел внутрь. Тут, в соборе, конечно, темно было, но видел я его очень четко. Вот этого гражданина. Он отодвинул икону и пытался вскрыть сейф. Я спросил его: «Что вы делаете?! Это же храм!» Он обернулся и посмотрел мне в глаза. А потом убежал. Через окно я видел, как он добежал до вон того угла, а дальше его уже не видел.

Милицейская свита разом повернула головы к бизнесмену. Картина, похоже, начинала проясняться. Милиционеры нахмурили брови на суровых лицах.

– Можете ли вы прокомментировать это заявление?

– Могу. Данное заявление является полным бредом. Посмотрите на меня: я похож на человека, который по ночам тырит из церквей иконы?

Суровые складки на лицах милиционеров стали понемногу разглаживаться. Глядя на галстук и часы бизнесмена, они понимали: тырить из храмов иконы этот человек, скорее всего, не станет. Дела у него и без этого идут, похоже, неплохо. И вообще на фоне аж взвизгивающего от возмущения священника бизнесмен выглядел спокойным, рассудительным и вряд ли в чем-то виновным.

Адъютант уточнил:

– То есть вчера вечером вы в собор не влезали?

– Сам-то вы как думаете?

Священник всплеснул руками:

– Ну что вы его слушаете? Я же говорю вам: он это и был! Только влез он сюда ни за какими не иконами.

– Да? А за чем тогда?

– Этот человек пытался украсть у меня ценные бумаги.

– Акции?

– Почему акции? Не в этом смысле «ценные». Просто в этом сейфе под иконой у меня хранятся важные бумаги. Вот он, сейф! Еще дореволюционный! В старой России сделанный! Тогда делали не то, что сейчас! Не сломаешь! Прямо под иконой Калужской Богоматери он у нас и стоит, сейф-то. Без этих бумаг фирма этого молодого человека не может начать свое строительство. Отдать бумаги я отказался, и поэтому он попытался их у меня украсть.

– Что конкретно это за бумаги?

– О-о! – замахал руками священник. – Это охо-хо какие бумаги! Им цены нет! Недаром же этот тип не поленился сам, лично, влезть в запертый собор и ковырялся в моем сейфе. Без этих бумаг ничего у них со строительством и не выйдет!

Милицейские чины вновь повернули головы:

– Это правда?

– Что «правда»? Что я, как Бэтмен, посреди ночи влетел под своды собора?

– Что ваша строительная корпорация не может начать работы, пока не получит бумаги из вот этого сейфа?

– Нет, не правда. Вы что, не в курсе? Строительные работы давно начаты. Можете сходить, взглянуть на технику во дворе. О нашем котловане уже два месяца пишут все городские газеты.

Милицейские чины, как марионетки, вращали головами от батюшки к бизнесмену и обратно. Выглядели они не очень уверенно, и Стогов прекрасно понимал, почему. Им явно хотелось быстро и решительно вмешаться, восстановить справедливость. Например, среагировать на батюшкины обвинения и арестовать святотатца. Потому как задача органов в том и состоит, чтобы защищать добро от любых поползновений. Добро в данном случае воплощал, скорее всего, батюшка. Да только мужчина в очках и костюме на святотатца был совсем не похож. Более того, на фоне его дорогостоящего гардероба священник вовсе не выглядел однозначным добром. И (прикидывали чины) может быть, тут попахивает, наоборот, поклепом на добропорядочного гражданина, а? Может быть, добро в данном случае воплощают как раз золотые часы Philippe Patek и именно владельца часов нужно защищать от говорящего с провинциальным акцентом священника?

Выбрать правильную сторону милицейским чинам было сложно. Это как если бы «Мерседес» генерала ВДВ подрезал «Бентли» адмирала морских пехотинцев. Или продавцы бытовой техники позвонили бы в дверь свидетелей Иеговы. Как в данной ситуации положено реагировать, чины не понимали и просто продолжали вертеть лопоухими головами.

Священник еще раз всплеснул руками:

– Вот зачем вы врете, а? Вы же знаете, что технику свою пригнали, а копать ничего так и не начали. Потому что пока бумаги у меня, сделать вы ничего не можете.

Еще немного, и эти двое пустились бы врукопашную. Генерал поморщился и предпринял попытку вернуть разговор в конструктивное русло:

– Погодите! Да погодите вы! Давайте попробуем не так. Где, вы говорите, ведется ваше строительство? Прямо напротив собора? Хорошо. Давайте сходим туда и все лично осмотрим.

Милицейские чины просияли: вот ведь какое мудрое решение! Умеет их генерал разрубать гордиевы узлы! Все стали выдвигаться на улицу. В дверях собора образовалась даже небольшая пробка. Стоя в ней, Стогов успел выслушать жалобы капитана на то, что башка у него раскалывается буквально пополам.

– Придержи половинки руками. А то все увидят, что внутри у нее ничего нет.

– Где ты вчера был? Когда я пью без тебя, то каждый раз утром у меня болит голова. Не знаешь, почему так?

– Не знаю.

– И где вчера был опять, не расскажешь?

– Не расскажу.

– Зря. Рассказал бы, стало бы тебе легче. На этом, между прочим, основан весь психоанализ.

– Психоанализ основан на фаллических символах. Знаешь, что это такое?

– Что?

– Это то место, куда ты пойдешь, если не отстанешь. Дай лучше зажигалку.

Дождь барабанил по асфальту. Казалось, будто ему самому смертельно надоело изливаться в мир, который выглядит столь уныло. Оказавшись на улице, милицейские чины нахлобучивали на круглые головы фуражки и поднимали воротники. Сотый раз за утро Стогов подумал: когда уже, наконец, начнется зима?