Страница 4 из 148
Народ пойдет за ним, и Лютер станет основателем новой церкви — лютеранства. Он будет учить, что каждый торговец в своей лавке служит Богу ничуть не хуже монаха, если ведет дело честно и не разбазаривает дохода.
…1541 год. Женева. Священник Жан Кальвин (сторонник Лютера) объясняет прихожанам, что собственность священна. Она принадлежит Богу, который доверяет ее человеку. Поэтому даже сам владелец богатства не имеет права транжирить его на роскошь и пустые забавы, он должен беречь каждую копейку, каждый гвоздь.
А в эти же годы в Англии королевский министр Томас Мор пишет книгу о воображаемой стране, где трудиться обязаны все, но нет ни частной собственности, ни торговли, ни денег. Все плоды труда свозятся в общие склады, откуда каждый берет все, что ему нужно по потребности. Эту коммунистическую страну Мор назвал Утопией[3]. Честный и мужественный человек, Мор впоследствии откажется признать короля главой церкви и закончит свою жизнь под топором палача.
Начало XVII в. Опять Италия. Неаполь. И опять монах. Он в тюрьме, куда посажен за освободительную борьбу против испанского господства. Ему предстоит пробыть здесь 26 лет. Его зовут Томмазо Кампанелла. В темной, сырой, зловонной камере, сидя на соломе, не видя дневного света, он пишет книгу "Город Солнца". Это еще одна коммунистическая утопия. У жителей Города Солнца все общее: труд, имущество, жены, дети. Живут они в общежитиях. Каждый занят тем, что ему нравится, рабочий день длится 4 часа. Всем всего хватает, все добры, счастливы и веселы.
В это же время в этой же тюрьме сидит еще один узник по имени Антонио Серра. Его обвиняют в подделке золотых монет. И он тоже пишет книгу. Но не про идеальное общественное устройство. Его тема звучит в названии книги: "Краткий трактат о средствах снабдить в изобилии золотом и серебром королевство, лишенное рудников драгоценных металлов". Он говорит, что не нужно запрещать вывоз из страны драгоценных металлов, это бессмысленно. Лучше развивать промышленность и торговать ее изделиями с другими странами. Тогда иностранцы сами отдадут стране нужные ей серебро и золото.
Весь XVII в. заполнен трактатами о том, как отдельная страна может обогатиться, торгуя с другими странами. То было время освоения морских путей в Индию и Америку. Время создания всемирного торгового рынка и колониальных империй. Центральной фигурой в экономической жизни становится купец, по-итальянски — мерканте. Поэтому тех, кто писал в это время на экономические темы, впоследствии назвали меркантилистами.
То были купцы, промышленники, служащие торговых компаний, чиновники и авантюристы. Торговлю они знали не по книгам, а по собственному опыту. И все давали свои советы королям, как лучше вести торговую политику, устанавливать цены, пошлины, налоги, монополии, чтобы страна скорее богатела. Такими "меркантилистами" были и Серра, и уже известный нам Монкретьен, и еще многие-многие.
Над ними возвышается яркая фигура англичанина Уильяма Петти. Сын сукнодела, он в юности был моряком, затем стал слушателем иезуитского коллежа во Франции, где изучил медицину. Был врачом, чертежником карт, ювелиром, затем университетским профессором, землемером и картографом всей Ирландии (где весьма обогатился на торговле земельными участками). Получил дворянство титул. Труд — отец богатства, а земля — его мать, — говорил Петти. Он очень много сделал для развития экономической мысли и сам открыл много нового. Его книги восхищают смелостью мысли, ярким слогом и остроумием. Рассказывают, как однажды пожилой уже и почти ослепший Петти был вызван на дуэль.
Воспользовавшись правом выбора оружия, он предложил провести дуэль на топорах в темной комнате; дуэль не состоялась, потому что вызывавший не принял условий…
Личностью совсем другого рода был степенный окружной судья из Франции Пьер Буагильбер… Он писал, что правительство не должно заниматься ценами и охранять торговые привилегии. Ведь Бог так мудро все устроил, что всем людям должно хватить средств для жизни. Пускай предприниматели конкурируют между собой и сами договариваются о цене и прочем. Страна только выиграет.
С Буагильбером мы вступаем в XVIII в. Постепенно умные люди стали приходить к выводу, что есть определенные экономические законы, подобные законам природы. Поэтому, мол, всякое вмешательство государственной власти в экономику чаще всего вредно. Пусть природа все делает сама. Особенно сильно эту идею отстаивали во Франции.
Франсуа Кенэ даже нарисовал схему, которая показывает, каким образом все продукты труда в стране сами находят своих покупателей и обмениваются на доходы. Эту схему он назвал "Экономической таблицей". Мысль Кенэ оказалась настолько глубокой, что даже в XX в. ее используют в практических расчетах для определения того, сколько каких продуктов лучше всего производить данной стране и сколько каких ресурсов (труда, сырья, машин) лучше всего направлять в различные отрасли хозяйства (расчеты межотраслевого баланса).
Вокруг Кенэ сформировался кружок мыслителей, которые называли себя необычным словом — ЭКОНОМИСТЫ. Это были в основном вольномыслящие дворяне. Они доказывали, что источником богатства народа является земля. Если сравнить расходы, которых требует земледелие, и доходы, которые оно приносит, то всегда остается чистый избыток дохода. Этот избыток порождается плодородной силой земли и попадает в руки землевладельцев. Поэтому все налоги в стране нужно заменить одним-единственным налогом — на землю.
Рядом с маленьким, щуплым Кенэ мы видим высокую статную фигуру Жака Тюрго — чиновника, затем министра финансов и притом выдающегося мыслителя. Тюрго написал книгу о том, как создаются и распределяются богатства. Он высказал много глубоких мыслей, которые вспоминали экономисты и в XIX, и в XX столетиях.
В 1766 г. Адам Смит попал в Париж и познакомился с Кенэ и Тюрго. Школа "экономистов" была тогда в самом расцвете. Но к ним из Британии приехал не ученик, а собрат-единомышленник. К этому времени сам Смит уже был глубоко убежден в необходимости экономической свободы и в существовании естественного (природного) порядка вещей. Вспомним, что слово ПРИРОДА вошло в название его великой книги.
Сегодня трудно даже вообразить, как зачитывались трудом Смита образованные люди в конце XVIII — начале XIX столетия. У многих он был просто настольной книгой. Она владела умами и рождала новые мысли.
И вот сценка. В одной из парижских квартир идет молодежная вечеринка. Собственно, вечер уже кончается, вино выпито, веселые молодые люди собираются расходиться по домам. Внезапно один из них, осененный свежей мыслью, начинает бить пустые бутылки, приговаривая: "Поможем нашей промышленности!" С хохотом компания выкатывается на улицу.
Один из юношей шел домой в глубокой задумчивости. Каким образом уничтожение продуктов полезно для промышленности? Идея-то была понятна: не будет оборотной посуды, вырастет спрос на бутылки со стороны виноделов. А если посуду не бить, тогда что будет с изготовителями стеклотары? Часть их продукции не будет продана? Но тогда сократится их доход, а значит, не будет продано какое-то количество хлеба, одежды и прочего? Значит, и в этих отраслях снизятся доходы. И виноделы смогут продать меньше вина? И снова снизится спрос на бутылки? А на складах будут скапливаться горы стеклопосуды, бутылок с вином, пищевых продуктов, одежды, обуви…
В эти годы люди уже познакомились с кризисами перепроизводства. Точнее, это называется кризисом сбыта, потому что именно сбыт продукции становится критической проблемой. Все покупатели страны не могут купить все, что продается. У них недостаточно денег, потому что они сами не могут продать весь свой товар.
Чтобы нечто купить, размышлял молодой француз, нужно сперва что-то продать. Его размышления не прошли бесследно для истории экономической мысли. Жан Батист Сэй (так звали юношу) выдвинул экономический закон, носящий его имя. Закон, который потом многие поколения ученых, сколько ни бились, не могли ни доказать, ни опровергнуть…
3
От греческого слова "топос" (место). Приставка "у" означает "нет". Все вместе получается: место, которого нет.