Парламент

— А я в Купинске гонялся за тобой как сумасшедший. Ментов подкупал, чтобы они обшмонали твою машину.

— Зачем? — удивился Агейко, — Сам же отдал бумаги, а потом гонялся?

— Чтобы все правдоподобно вышло. Думал, что получив информацию, ты постараешься её быстрее обнародовать.

Агейко, чтобы не расхохотаться, зажал рот ладонью:

— Честно признаться, я тогда чуть в штаны не наложил. Давай, выпьем за этот спектакль!

Он разлил джин по стаканам.

— Вадим, я хотел расспросить тебя о Пантове.

— Как я понимаю, из-за него и начался весь сыр-бор. Ведь это Петяева распорядилась, чтобы я доставил тебе компромат на Бурмистрова.

— Виолетта Павловна? Никогда не поверю!

— Это её месть. Когда-то они были любовниками и депутат даже помог моей хозяйке открыть Центр знакомств. Но затем между ними произошел разрыв. То ли из-за того, что финансовые аппетиты Пантова с каждым разом увеличивались, то ли из-за того, что он открыто на глазах у бывшей возлюбленной стал забавлялся с девчонками. И Петяева взбрыкнула. А насолить Пантову и лишить его средств на избирательную компанию, она могла лишь свалив с должности Бурмистрова. Такой расклад.

— Лихая баба! Сама под статьей ходит, а такую игру затеяла.

Евнух покрутил пустой стакан.

— Если честно, то мне её по-человечески жалко. Когда-то она была лишь сводницей и свахой. А торговать «наташками» её принудил Пантов. Хотя теперь, если её не остановить, она от этого бизнеса не откажется. Да и моему терпению пришел конец. Видеть не могу больше этого разврата.

— Но сам-то пользуешься?

Евнух покраснел, но ничего не ответил.

— А почему ты решил мне все рассказать? — Агейко долго держал про запас скользкий вопрос и наконец нашел нужное время задать его.

— Ты о Кляксе что-нибудь слышал?

— Про девчушку, которую два молодчика Пантова из окна выбросили? Мне о ней твоя мать рассказывала.

— Моя мать? — у Евнуха от удивления округлились глаза.

— А разве ты не знал, что она работала администратором в злополучном доме отдыха? В её смену и произошел весь скандал. И чтобы поменьше было разговоров на эту тему, Зою Ивановну попросту уволили. Она и пришла ко мне за помощью.

— Ну, с этими негодяями я ещё разберусь. — Тихо произнес угрозу Евнух.

— Ты знаком с ними?

— Было дело, — неопределенно ответил он.

— Так что, Клякса, нравится тебе? — постарался вернуться к теме разговора Агейко.

— Я здесь ни причем. Она нравится французу Кантоне. А мне хотелось бы, чтобы она была счастлива. Но пока живет и здравствует моя хозяйка, она не оставит Кляксу в покое.

— Шантаж? — догадался Агейко.

— Да. Виолетта сделала все от неё зависящее, чтобы состряпать эту парочку. И теперь до конца жизни будет требовать от Светки деньги за свои услуги, а в случае отказа пугать тем, что расскажет французу о её прошлом. Это в стиле госпожи.

— Скажи, Вадим… — сделав глоток из стакана, обратился к нему Агейко, — Если я напишу, чем занимается Петяева и какие услуги оказывает населению, ты готов это подтвердить в суде?

— Я? Нет.

— Боишься?

— Нет.

— Тогда я тебя не понимаю.

— У меня другая миссия. Надо кое с кем поквитаться и отдать должок. А взять Петяеву за горло я тебе помогу. У меня есть адреса и списки «наташек», которых хозяйка продала за рубеж в интимные заведения. Я слышал, что несколько девушек из последней партии, смогли удрать. Лучших свидетелей — тебе не найти.

Агейко оставил последние слова Евнуха без внимания.

— Ты хочешь отомстить за мать этим придуркам — Вовану и Бобану?

— Это уже мои дела.

Агейко, немного запьянев, положил руку на плечо Евнуха.

— Я бы не хотел, чтобы ты наделал глупостей. Правда… — он сделал ещё глоток, — Обидно будет, если твоя мать…

Евнух перебил его вопросом:

— Как она?

— Хозяйничает. Ты бы видел, какой она порядок навела у меня в квартире!

— Похоже на нее. — Улыбнувшись, подтвердил Евнух. — Ну, мне пора. Прошу тебя, только ничего пока не говори обо мне родителям.

— И долго ты ещё будешь скрываться? — поймал его за рукав и постарался задержать Агейко — Почему не обрадуешь стариков и не вернешься домой.

Евнух изучающе посмотрел на журналиста.

— Я же тебе говорил — девчонка там у меня была. Кстати, на Кляксу очень похожая. Я узнавал, прошло четыре года, а она до сих пор ждет. Так вот, пока замуж не выйдет, я в поселке не появлюсь.

— Разлюбил?

Евнух поднялся.

— Юра, разве мало я тебе всего рассказал? Имей же совесть.

— Мы ещё встретимся?

— Обязательно. Я тебя найду.

Евнух твердой походкой направился к выходу из кафе.

7

Сердюков поставил чемодан на лестничную площадку и потянулся к звонку своей квартиры. Он представил, как сейчас откроется дверь, и жена окинет его ненавистным молчаливым взглядом: что, мол, явился распутник?

Он даже поежился: было бы, где остановиться, он не приехал бы домой. Но не ночевать же на вокзале? Он взял себя в руки, все-таки нажал на кнопку звонка и через секунду услышал, как в направлении двери шлепают тапочки супруги. Она открыла двери и приветливо улыбнулась:

— Заходи. А у нас гость. И мы тебя уже давно ждем.

Ничего не понимая, Сердюков робко перешагнул порог и тут же втянул голову в плечи, будто ожидая со стороны удара палкой. Но жена продолжала мило улыбаться:

— Ну чего ты, как не у себя дома?

— А что, собственно говоря, произошло? — По-видимому, палкой бить его никто не собирался, и Сердюков даже немного приободрился, — Что на каждый ваучер выдали по «Волге»?

— А что вы в думе приняли уже такой закон? Вот они все твои ваучеры, так и лежат в шкафчике.

Из комнаты раздалось знакомое покашливание. «Неужели Хоттабыч?» — обрадовался Сердюков. Он поставил чемодан на пол и теперь не знал, как вести себя с женой: чмокнуть в щеку, как делал раньше или сразу пройти в комнату?

Он решил остановиться на втором варианте и даже, боясь задеть супругу в тесной прихожей, сделал шаг в направлении комнат, но она тут же взяла его за локоть.

— Вспомни, что ты забыл сделать?

— Поцеловать, что ли? — в полном недоумении спросил Сердюков и прикоснулся губами к Жанне.

Она взяла его под руку и чуть ли не насильно повела в комнату.

— А, отшельник! — вставая с кресла, обрадовался Хоттабыч. — Сколько лет, сколько зим! А я уже, грешным делом, начал думать, что ты навсегда останешься в Марфино.

— Поэтому и отозвал меня из командировки?

— Только ли поэтому? — Хоттабыч хитро скосил глаза на Жанну. — Я ведь тоже мужчина, причем холостой и за себя не отвечаю…

Они сели в кресла друг перед другом.

— Слышал, какую ты там бурную деятельность развел. — Похвалил Хоттабыч, — Агейко мне звонил, сказал, что статью о твоих успехах готовит. Хотя и не намного, но уже опережаешь Пантова по своему округу.

— Трудно сказать, Саша. Да и не соперничаю я с Пантовым. Просто хочется, пока имею депутатские полномочия, сделать что-то полезное и оставить о себе людям добрую память. Бедность кругом, разруха. Все только просят — дай, дай. И пальцем о палец не ударят, пока им не подадут, в рот не положат.

— Издержки коммунистической системы, — согласился спикер, — Пройдет ещё ни одно поколение прежде чем переменится сознание.

— И я им о том же говорил. Не выдают зарплату — уходите с работы, открывайте свое дело. Организовывайте рыбацкие артели — там озера кишат рыбой. А у нас в центре почти все магазины торгуют импортной селедкой и шпротами. А какая глина в пятнадцати километрах от Марфино! Открывай кирпичный цех и торгуй стройматериалами. Есть среди марфинцев инициативные люди, но боятся связываться с областным чиновничеством.

— Да, бюрократов у нас ещё хватает. И мы, депутаты, в законодательном деле не дорабатываем. Чтобы открыть свою фирму или предприятие — сколько нервов нужно потратить! А уж быть бизнесменом и иметь в своем распоряжении даже маленькую собственность гораздо труднее, чем не иметь ничего.