Страница 57 из 71
Так решено было на Думе княжеской и так сделалось. С печенегами обменялись заложниками, а словенам, мере и веси Святослав приказал сразу отправиться к Ростову через Валдай и Белоозеро, дабы присоединились там они к войску его.
Сам же он во главе воинства великого поднялся по Десне, переволокся в Оку, и, спускаясь, стал разорять вятичей, мстя им за измену их. И вышли старейшины вятичские к нему и просили: «Не разоряй землю нашу — что хочешь дадим тебе». Сказал им Святослав: «Всех, кто отдал русь хазарам, выдайте мне головою; тогда возьму виру и землю не разорю». А еще для того разорял он землю вятичскую, чтобы хазары думали, будто печенеги сами на хазар налезли, а Святослав только лишь с вятичами воюет, — о том после рассказывали мне воины его христиане.
Восплакали вятичи и возопили горестно; но ничего они не могли сделать против войска столь великого русского. Вышел сам к Святославу князь их Ждамир и с ближними боярами своими и сказал: «Как было мне не выдать русь; пришли ведь хазары по дань свою и хотели казнить уже нас за то, что отложились от них к тебе, а тебя же не было. Пришлось нам покориться хазарам: не можем ведь платить две дани».
Святослав же ответил: «Послали бы в Киев — пришла бы русь вам на помощь и убила хазар, показав, что не их более земля, но русская; ты же вместо того обманом русь поял, что в городе твоем стояла». И велел казнить князя и бояр его со старейшинами; и распяли их числом 18 человек. Сыновей же Ждамира взял Святослав с собою заложниками, дабы не поднялась земля Вятская во время войны его с хазарами.
После же поплыла русь далее по Оке к Волге, и бесчисленно было кораблей ее. В Муроме соединилось войско Святославово с ростовцами, и словенами, и мерью, и весью. И пошли далее, и напали на эрзян, племя мордовское, подданное булгарам и хазарам, хотя отомстить им за обиды Руси Муромской и примучить их к миру с русью. Эрзя же, видя войско великое, биться не стала, но поклонилась Святославу дарами великими и поклялась в вечной дружбе с русью; аще же избавит русь их от булгарскои дани, то платить станут Руси.
Согласился на то Святослав и пошел далее. А на излучине волжской, там, где впадает Волга в Итиль, встретила войско русское судовая рать булгарская. И послали сказать Святославу, что не ходила бы русь в их землю, и грозила гневом кагана хазарского, коему Булгария платит дань. Ответил им Святослав: «Не добро то, что сказали вы: немирен я кагану хазарскому, а значит, и вам. Иду на вы!»
И ударила русь, поставив корабли свои клином; Святослав же на первом корабле шел. И так крепко ударили корабли русские, что немедля прорвали строй булгарский, рассеяли лодьи их и стали избивать поодиночке.
Тогда воскликнул Святослав: «Не останавливайтесь, братие; а бежим вборзе к Булгару городу — опередим известие о разгроме флота булгарского!» И так увлек русь за собою.
И весь вечер и всю ночь шли корабли русские двести верст вниз по Волге и по Итилю; гребцы же сменялись, дабы каждый отдохнуть мог перед боем новым. Утром подошли к Булгару и сходу налезли на город. Царь же булгарский не успел исполчить войско свое и бежал; русь захватила Булгар и полностью его разграбила.
После же нагрузил Святослав корабли многие добычею невиданной — и русские лодьи, и те, какие в земле Булгарскои взять смогли, — и на них отправил все сие в Киев дорогою северной по Волге и через волок на Смоленск.
Сам же Святослав с войском своим обрушился на буртасов, кои ниже по Итилю сидели, и их также разбил и землю их разграбил за обиды русские. И разграбила русь все, что принадлежало людям хазарским, болгарским и буртасским на реке Итиле.
И славили тут Святослава воины его и вся русь, говоря, что и Одду Стреле, и Олегу Вещему, и отцу его Игорю не давалась такая удача.
После же пошел Святослав на хазар. Услышав же о том, что главное войско русское подходит к ним с Итиля, хазары, кои были в городе их, вышли навстречу во главе со своим каганом и с царем. И горько восклицал тогда царь: «Увы мне! Зачем обидел я Святослава! Теперь обманула русь хазар — войско наше в степи, а Святослав возле столицы нашей в силе тяжкой; и узы с ним!»
Пришли ведь узы, коих на Руси называют торками, к Святославу, прослышав о победах его и желая присоединиться к удаче его.
И сошлись на берегу Итиля возле города самого. Тут выехал Святослав перед войском, вызывая царя хазарского Иосифа на ристалище воинское, на хольмганг. И кричал ему: «Служила русь вам, хазары, грозно и честно; но всегда обманывали хазары ее. Из-за вас ведь погиб дед мой Олег, а отец мой Игорь платил вам дань неправую. Теперь пришел я взыскать за обиды их на вас, царь и каган! Жаль, что Песах ваш умер, — спросил бы и с него!»
И еще сказал Святослав: «Выходи биться, мертвый царь! Умереть в бою лучше, чем на колу!»
И смеялось войско русское над словами такими, видя, что не выходит Иосиф-царь, ибо боится Святослава. Вышел лишь один из воинов хазарских, знатный боярин из белых хазар, силой могуч и ростом велик. Но не стал с ним биться Святослав, сказав, что не велит того честь великокняжеская, ибо цари бьются с царями лишь, и конунги с конунгами, но не с простыми боярами.
Тогда вышел против хазарина Ингмар Гроза, как прозвали уже наперсника детского Святославова. И потемнел лицом тот: велика была слава Ингмарова, и видел хазарин уже смерть свою. И так и вышло — проткнул Ингмар копьем хазарина.
После того сошлись два войска. Святослав же отрядил дружину знатную на конях вокруг стана хазарского, чтобы ударила она сзади, а наипаче же — дабы не дала уйти кагану с царем. И видели хазары движение то, но не могли выделить и воина единого против дружины той, ибо все они были заняты на отражении приступа русского.
И дрались люто и жестоко, и в битве одолел Святослав хазар, и мало их сумело убежать, ибо била их в спину дружина русская комонная.
И привели к Святославу царя Иосифа; кагана же нашли мертвым, задушенным шнурком шелковым. Таков обычай у хазар — считают они кагана отвечающим перед Богом за удачу их; и если удача уходит, то удавливают они кагана своего по приказу царя[189].
Сказал Святослав Иосифу-царю: «Ну, любезно ли тебе, как я слово свое держу?» — и велел нос ему отрезать. Отвечал же сей: «Увы мне; пуще мне смерти моей, что разоришь ты страну мою и уничтожишь веру мою!» Засмеялся Святослав и сказал: «Так и будет; ты же узришь все то с кола, ибо велю его так сделать, дабы ты не менее трех дней жил еще, ты, мертвый царь!»
И сделали все, как великий князь сказал: город Итиль разорили, и дома сожгли, и молельни иудейские разрушили, а жителей в рабство обратили. И только немногие люди хазарские сумели убежать и укрепиться на острове Баб-ал-Абваба, а иные в страхе великом добежали до острова Сия-Кух и поселились там.
Взяв добычу велику, пошел после Святослав вниз по Итилю до моря Хазарского и там все разорил. После же повернул от моря и нашел на Семендер-город и сжег его, и виноградники, и сады все сжег — не хотел ведь, чтобы восстановили хазары власть свою над землею этой и снова Руси угрожали. Оттуда же пошел к Тмутаракани — и взял ее, сказав, что будет здесь изнова город русский под Русью Киевской.
И победил ясов и касогов, и отправил многих из них на поселение в земли курские северян степных и аланов русских.
А город Белую Вежу взял же и посадил там дружину русскую, сказав, что отныне Русь Киевская по Дону сидеть будет. И тут тоже иных поселил из северян, ясов и касогов.
После же вернулся Святослав в Киев со славою великой и утер пот за Русскую землю.
В лето 6474 (966). Восстали вятичи, не хотя платить даней киевских, а наипаче — желая отмстить за вождей своих, Святославом казненных. Разорили они повоет княжеский в Городне и ябетников княжеских убили.
Тогда по весне собрал Святослав русь и пошел на вятичей, и победил он вятичей, и дань на них возложил больше прежней.
В Тмутаракани поставил повоет княжий, и сел там наместником воевода по имени Волк. В се же лето ходил Волк через пролив на Корчев и взял его, и другие города хазарские в Климатах попленил. Греческие же города обошел и, придя к Херсону, заключил мир с греками, и рубеж с ними установил.
189
Каган был, как это ныне принято говорить, представителем бога на земле. Не только его власть, но и персона была сакральной. Еще бы! — правитель в самом прямом смысле обязан был поначалу побывать у самой кромки смерти, чтобы там и получить божественные качества.
Когда они желают поставить кого-нибудь хаканом, то приводят его и начинают душить шелковым шнуром. Когда он уже близок к тому, чтобы испустить дух, говорят ему: «Как долго желаешь царствовать?» Он отвечает: «Столько-то и столько-то лет».
И все — никто больше на эту власть не претендовал. Но горе было кагану, ежели выяснялось, что он то ли приврал о своем божественном озарении, когда шнурок давил шею, — то ли Тенгри-бог отказался от своих слов впоследствии. А такое, как известно, случается, особенно в степях, — то засуха, то арабы шальные из-за Кавказа вырвутся, то еще какое несчастье приключится. И тогда, по свидетельству того же источника — арабского автора ал-Истахри — народ — чернь и знать — приходили к царю и заявляли ему: «Мы приписываем свое несчастье этому хакану, и его существование нам приносит несчастье. Убей его или отдай его нам — мы его убьем». /347/