Страница 34 из 35
Ели молча.
Я время от времени облизывал пальцы (не пропадать же повидлу в салфетках?). Джессика украдкой роняла слезы в чашку, а Павлик изо всех сил старался нас не замечать. Так, бедный, напрягался, что я решил его немного отвлечь:
– Кстати, Павел, можно тебя кое о чем попросить?
Джессика поперхнулась, уронила полкуска пирога, но жестами показала, что все в порядке.
– Смотря что… – осторожно ответил Павлик, поглядывая на жену.
– Если завтра увидишь пришельцев, а ты их увидишь, свистни мне. Я выйду, и мы вместе с ними поговорим.
– Не пойдет, – ответил Павлик.
– Почему?
– Вы не такой, как я. Вы не будете терпеть. Попробуете сопротивляться, и они вас убьют. А потом и нас.
– Логично. Просьба снимается. Забудь.
Я подмигнул Джессике и уткнулся в пирог.
Стемнело.
Пора уходить.
Я еще раз поблагодарил Джессику и стал прощаться. Все, как и велел полковник.
– Вы не раздумали гулять перед сном? – спросила она.
– Нет. А в чем дело?
– Послушайте, уже темно. Мы будем волноваться. Все-таки вы наш гость, а пришельцы рядом…
– Джессика, милая, где я еще найду такой воздух? У меня на работе только пламя, гарь и дым. Дайте мне полчасика. А потом сразу домой! Обещаю!
– У вас есть электричество?
– У меня есть все.
– Когда вернетесь, мигните светом три раза, и мы будем знать, что все в порядке.
– Договорились.
Я подошел к двери.
– Подождите…
Джессика приблизилась ко мне почти вплотную, подняла на меня заплаканные глаза и прошептала:
– Знаете что, вы приходите к нам еще, если будет возможность. Хорошо?
– Ты серьезно, Джессика?
– Абсолютно! – Ресничками хлоп-хлоп.
Какая девочка! Эх, не будь я чертякой…
Но я чертяка, и в голове у меня заточенные клинки!
– Павлик?
– Приходите, конечно. Можно даже без бутылки.
– Павлик! – крикнула Джессика.
– Понял! Все-таки лучше с бутылкой!
– Так, ребятки, мне пора, вы уж дальше как-нибудь сами… – Я выбежал из дома, перепрыгнул через забор и ломанулся в непроглядную ночь, наполняя легкие уникальным бликовским воздухом.
– Полчаса! Не больше! – крикнула Джессика вдогонку.
Через тридцать минут я был уже в теремке. Помигал три раза светом и вдруг вспомнил, что у меня нет окон. Досадный казус! Десять минут искал какую-нибудь лампу, что бы выйти с ней во двор или на крышу. Нашел только фонарик, но это несерьезно. Могут и не заметить.
Время тикало.
И тут я вспомнил, что видел в оружейке огнемет.
Через минуту я был на крыше. Три раза длинные алые языки с шипящим гулом лизнули тьму. Красотища!
Я отнес огнемет в оружейку, взял старый добрый «Пульсар» и с чувством выполненного долга улегся спать.
Проснулся на рассвете. Занимался у мониторов, чтобы не пропустить гостей. Они объявились с первыми лучами Ортеги. Те же трое ублюдков. Подошли и начали плеваться через забор.
Когда я вышел из теремка, Павлик стоял в метре от визитеров. Ближе не подходил.
– Здорóво, соседушка! Нормально выспались? Кажется, я вчера немного перебрал со спецэффектами. Надеюсь, вы не в обиде? О, прости, ты не один… А что за чмыри? Это и есть знаменитые самоубийцы? Покаяться пришли? Так уже поздно, ребятки. Раньше надо было думать. Все, я уже здесь. Обратно порожняком не вернусь. Только с вами! Давай-ка, соседушка, разыграем этих бубликов, как раньше в «Тартаре». Ты выиграл – тебе огород копают, я выиграл – у меня траву стригут. Что скажешь, раскинем картишки?
– Вообще-то я просил их уйти… – промямлил Павел.
– Да куда ж им идти? Они уже пришли. Ха-ха! Добрый ты человек, Павлуша. От дармовой силы отказываешься! Ну и правильно, мало ли какая зараза у них внутри. Мне-то все равно, что сжигать, а тебе огород испортят. Ладно, пусть отваливают.
Я вразвалочку пошел к калитке.
Чмыри не торопились отваливать.
От страха дрожали все, но центровой попробовал раскрыть рот:
– А ты, командир, кто такой? Откуда взялся?
– Твоя смерть, малыш, как это ни грустно. Нашли вчера подарочек в кустах? Сегодня до заката все там будете. Нельзя обижать моих друзей. Это закон. Возмездие неотвратимо. Сейчас можете идти, но особо не торопитесь. У вас есть время только на молитву. До плантации добежать не успеете.
Я захлопнул калитку, улыбнулся, развел руки и пошел к чмырям.
– А можем прямо здесь обняться и все закончить. Идите к папочке.
Не пошли. Развернулись и побежали обратно со всех ног.
Павлику опять стало плохо: уставился в одну точку и не шевелится. Я хлопнул в ладоши. Он вздрогнул и посмотрел на меня.
– Понял, как нужно разговаривать с этой гнилью?
– Да, но что будет после заката, когда они поймут, что вы пошутили?
– Это уже мелочи, не грузись. Они ведь убежали! Главное – мысль красиво оформить. Вот в чем закавыка! Понимаешь?
– Не уверен, если честно.
– Ладно, иди в дом и подумай.
– Хорошо… Но вы ведь пошутили, да?
– Конечно! Я не собираюсь ждать до заката. Может, закончить с ними до обеда? Как ты считаешь?
– Вам все шутки, а Джессика вчера очень испугалась…
– Чего?
– Ну, что вы и вправду… из преисподней. Она думала, что… В общем… Сомневалась. А вчера наверху вы приняли настоящий облик, и… она испугалась.
– Беги в дом, Павлик. Потом поговорим. Вдруг они и правда вернутся?
Нет, это не винтовка! Это благодать какая-то! Безотказная, бесшумная, точная. А скорострельность! Срезала всех троих как одной очередью! Недалеко убежали бублики!
Я спустился с крыши и еще не успел отнести GL‑11 в оружейку, а входная дверь уже загудела от чьих-то нетерпеливых кулачков. Ладно, у меня хватило ума расширить периметр и внести соседушек в список «свои». Вспыхнули бы сейчас, как тот попугайчик. Но ведь не побоялись подойти к двери!
Пришлось открыть.
Джессика набросилась на меня прямо с порога:
– Зачем вы это сделали? Кто дал вам право лезть в нашу жизнь? Вы их не знаете! Они вернутся, расскажут остальным, и нас убьют. А вам все шуточки!
Покрасневшая, щечки розовые, глаза горят. Вся пышет праведным гневом и такая гордая!
Но на это раз я был готов. Не время расслабляться. Стальные клинки в моей голове перешли в режим непрерывной заточки и могли перерубить волос в полете.
– Ничего они не расскажут, – жестко ответил я.
– Вы не понимаете! Это не люди! Им главное – поиздеваться над кем-нибудь и получить удовольствие! И теперь вы подарили им отличный повод! Спасибо! Вы нам очень помогли! Павлик, пошли отсюда! – Схватила его под локоток и потащила за собой.
Угроза миновала – можно продолжать.
Я спустился в оружейку, положил GL‑11 и взял «Укус». Для такого дела самое оно!
Через полчаса с рабовладением на Блике было покончено.
Но спасти поселенцев мне не удалось.
Беглые заключенные разбили их чистую хрустальную жизнь на мелкие осколки и основательно втоптали в грязь. Осколки можно было откопать и даже отмыть, но прежнюю жизнь из них не склеить, а другой поселенцы не хотели и боялись больше смерти.
Цельные несгибаемые натуры были сломаны и теперь медленно подыхали.
Я подходил к мужчинам и говорил, что черные времена закончились, что работать на пришельцев больше не надо, что они могут идти домой к женам. Они отвечали, что им все равно, что их дома разрушены, что жены никогда не простят их слабости. Или ничего не отвечали. Некоторые просто садились на землю и закрывали лицо руками, некоторые продолжали работать.
С женщинами все было еще хуже. Когда я зашел к ним в барак, они молили Всевышнего о смерти. Шепотом. На меня никто не обратил внимания, никто не повернул головы́ в мою сторону.
Я сказал им, что рабство закончилось, что они свободны.
Они молили Всевышнего о смерти.
Я говорил им, что их любимые мужья стоят снаружи и ждут.
Они молили Всевышнего о смерти.