Страница 58 из 89
— Здесь должен быть включен локатор, — я пытаюсь перекричать шум двигателя.
— Ты можешь его отключить? — спрашивает Бэзил.
— Пока я за рулем — нет, — отвечаю я, сжимая руль так крепко, что побелели костяшки пальцев. Это не имеет ничего общего с управлением мотоцикла, и я в ужасе от того, что мы можем разбиться, когда мы пролетаем мимо разрушенных зданий и клиники, окружённой машинами с включенными мигалками. Всё кажется размытым.
— Перебирайся через меня, — говорит Бэзил. Он хватается за руль, затем скользит по сидению в мою сторону.
— Мы же разобьёмся, — кричу я слишком испуганная, чтобы двигаться.
— Всё будет хорошо, — уверяет он меня. — У нас получится. — Я отрываю пальцы от руля, перебираюсь через его колени и мы меняемся местами. Затем я нажимаю на экран, пытаясь пробраться в операционную систему, но ничего не получается.
— Я не могу разобраться в ней, — вырывается у меня, я не думала, что с этим будут проблемы. — Дурацкая штуковина! — я поднимаю костыль, который сделал для меня Бэзил и ударяю им по приборной панели. Экран замыкает с громким хлопком, струйкой дыма и недовольным писком. Свет внутри и снаружи гаснет. Мы продолжаем катиться по дороге в сторону заходящего солнца. Мы не останавливаемся. Мы не замедляемся. Мы даже не говорим. Мы просто несёмся вперёд.
.
* * *
Следующие полчаса мы едем молча, преследуемые звуком сирен. Я беспрестанно смотрю по сторонам и на небо, в ожидании увидеть красные вспышки, но мы, кажется, смогли от них оторваться. На каждой развилке, повороте, или ещё какой-нибудь дороге, уводящей в сторону от города, Бэзил сворачивает, пока приблизительно через час после наших блужданий по грязным дорогам, звуки сирен не стихают в ночи. Но Бэзил, нажимая на педаль, упрямо продолжает двигаться вперёд, с такой скоростью, что наши головы бьются о потолок от каждого толчка. Несколько раз у меня перехватывало дыхание, когда перед нами возникает какое-нибудь препятствие, но это оказывались всего лишь тени облаков, скользящих по луне.
— Может быть, мы могли бы остановиться, — предлагаю я.
— Могли бы, если бы ты не оповестила весть мир, где мы находимся, — огрызается он, и продолжает всматриваться в дорогу, давя на педаль, как одержимый.
— Иногда нужно совершать правильные поступки! — кричу я.
— Если они не угрожают личной безопасности.
— Но, если ты не желаешь рисковать, как тогда можно изменить хоть что-нибудь?
— Я рискую, — протестует Бэзил. — Но я обдумываю свои поступки. Я остаюсь вне поля зрения. До этого момента!
— Я поступила правильно, — вызывающе сказала я. — Может быть, нам лучше вернуться и быть частью того, что мы начали.
— Нет, — всё, что он ответил.
Прежде чем я решила продолжить наш спор, машина резко наклонилась, и мы двинулись вверх по крутой неровной дороге. Когда мы добрались до вершины, луна скрылась за большим облаком. Двигатель выстрелил, и колеса оторвались от земли. Моё тело зависло в воздухе между сидением и потолком. Бэзил парил рядом. Я услышала свой крик, пока мы неслись, как метеор через глубокую, тёмную пустоту. В те пару секунд из клубка мыслей я всё-таки смогла выхватить одну одну-единственную: если мне суждено умереть, то я рада, что рядом со мной находится именно этот парень.
Но приземление был таким же внезапным, как и начало падения. Мы кричали и путались в воздушных подушках, которые вырвались из приборной панели и дверей, чтобы смягчить удар. Затем постепенно подушки выпустили воздух и мы замерли. Мы сидели в гробовой тишине, пока мелкий порошок из подушек оседал вокруг нас, как искусственный снег.
— С тобой всё в порядке? — тихо спросил Бэзил, как будто он боялся, что от громкого звука машина снова может рвануть в пропасть. Мы приземлились на склоне, и меня прижало к двери. Я стряхнула пыль со щеки и одежды и пошевелила руками и ногами, чтобы убедиться, что они целы.
— Я думаю, да. А ты?
— Наверное, тоже. — И тут он рассмеялся. Слабый, неуверенный, недоуменный всплеск. Он отстегнул ремень безопасности и осторожно скользнул в мою сторону.
— Нас не должно существовать. — Я обняла его за плечи, чтобы удержать свою дрожь. — Мы должны были расшибиться в лепёшку.
Он крепко меня сжал. Мы раскачивались взад и вперёд, вместе дыша, отлично синхронизированные, как две части одной машины. Мы сжимали друг друга в объятиях, не желая отпускать.
— Кто знает, может быть, мы умерли, — пошутил он.
Я столь же неопределённо хихикнула и уткнулась лицом в его шею. Я ощутила мускусный запах его страха и прижала губы к его коже, вкус которой оказался солёный, как у слёз. — Тогда мне нравится эта загробная жизнь.
— Как ты думаешь, здесь тоже есть Единый Мир?
Мой смех был чуть грустнее. — Они купили его у бога.
— Скорее продали, — ответил он, и мы оба расхохотались, но потом Бэзил внезапно посерьёзнел и спросил меня. — Ты веришь во всё это? Загробная жизнь, бог, всё остальное?
— Не слишком, — призналась я. — А ты?
— Мне нравится думать, что может существовать что-то получше. Вроде места, где у всех всё есть, понимаешь? Не много и не мало. Просто всего хватает и все довольны тем, что имеют.
— Мне кажется, ты сильно ударился головой, — пробормотала я.
Его вздох был глубоким и громким, как будто он выпускал всё то, что произошло с нами за последние несколько часов. — Таковы были идеи Аны.
— Это очень хорошие идеи, — сказала я, пусть даже и не была уверена, что они могут стать реальностью.
Он посмотрел через лобовое стекло в темноту. — Я не могу поверить, что она умерла. Я не могу поверить, что никогда не увижу её снова.
Я не знала, могу ли утешить его, поэтому просто махнула рукой в сторону окна: — Смотри, звёзды! — Облака уже проплыли мимо, открывая чистое чёрное небо, усыпанное крошечными, размером с булавочную головку, пятнышками света, но луна оставалась скрытой. — Пошли. Давай выбираться отсюда.
Я нажала на ручку моей покорёженной двери, но она не открывалась, тогда Бэзил начал плечом толкать дверь с водительской стороны, пока она не распахнулась с грустным стоном. Он высунул ноги и спрыгнул на землю. Я последовала за ним, и он осторожно помог мне спуститься.
— Вау, — прошептала я, когда посмотрела вверх. — Я никогда не видела неба по-настоящему, без ярких огней. Оно даже прекраснее, чем в планетарии.
Несмотря на звёздный свет, было все ещё слишком темно, чтобы понять, где мы находимся, похоже, мы свалились в небольшую пропасть. Воздух был влажный, а не сухой, как обычно, и чувствовался немного затхлый запах, как будто мы находились в непроветренной ванной. Даже странно, земля под ногами была мягкая, почти как губка, будто мы стояли на влажном коврике. Мы двигались ощупью, пока не натолкнулись на что-то твёрдое, гладкое и холодное, вероятно большой, плоский камень, и оба сели. Я наклонилась и положила голову на плечо Бэзила, глядя на то, что было над нами.
— А ты слышал, что все элементы на Земле произошли в результате взрыва древней звезды? — спросила я его.
— Что, правда? — Он лёг на спину и закинул руки за голову, так, чтобы можно было смотреть прямо в звёздное небо.
— Ага. Пыль крутилась вокруг миллионы лет. Затем жар от сверхновой и сила притяжения постепенно сжимали пыль, создавая всё большие и большие сферы, которые стали планетами.
Я смотрела на звёзды, многие из которых уже не существуют, но их свет только теперь долетел до нас. — Только подумай об этом, — проговорила я. — Миллионы лет прошли с тех пор, когда Земля вращалась здесь в расширяющейся Вселенной. Развивались бактерии. Мутировали гены и появлялись новые виды. Амёбы, водоросли, маленькие твари. А потом, в какой-то из вечеров, мои прабабушка и прадедушка стояли на своей ферме, которая могла бы находиться где-нибудь поблизости. — Я представила родителей бабушки Эппл, которые своими руками возделывали эту землю, богатую полезными элементами, доставшуюся нам от изначального хаоса, пока люди не высосали из неё всё. — Они смотрели на такое же небо.