Страница 16 из 89
Язя ждёт меня на пятом этаже. — Что всё это значит? — спрашивает она, когда я подъезжаю.
— Я думала, что знаю этого парня, но ошиблась, — бормочу я.
— Парня? — переспрашивает Язя. — Откуда?
— Это всё пустяки, — отрезаю я, потому что я чувствую себя глупо из-за того, что подняла такую суматоху.
— Но где ты могла познакомиться с парнем? В PlugIn прошлым вечером? Ты от меня что-то скрываешь? — пристает она ко мне, пока мы идём в наш класс.
— Давай просто забудем об этом.
— Ни за что, мне нужны подробности!
Когда мы подходим к классу, дверь с шумом распахивается, и я говорю: — Я расскажу тебе позже, обещаю. — И тогда она перестаёт терзать меня.
* * *
Я добилась того, что мы с Язей оказались в одном классе, даже не взламывая систему. Это не сложно, когда ты понимаешь её. Неважно, как это называет моя мама или Единый Мир, но классы это просто продуманные фокус-группы. За три месяца до того, как мы получили наши распределения, я позволила Язе сделать половину её покупок с помощью Астрид, благодаря чему наши потребительские профили оказались очень похожими. Затем мы убедились, что выбрали правильный баланс между нашими предпочтениями и тем, что нам не нравится в наших опросниках. А так как мы обе девушки одного возраста, живём в одном районе, алгоритм в итоге записал нас в одну группу. Что касается остальных восьми ребят в нашей группе, то они просто отстой.
Я усаживаюсь на своё место и готовлю себя к тому, что буду скучать следующие четыре часа ужасного результата размещения и фальшивых споров. Мы все сидим кругом с нашими Гизмо, экранами вниз и выключенными планшетами. Нам не разрешается прикасаться к ним до перерыва. Таким образом, каждый практикуется в создании зрительного контакта при разговоре. Наличие так близко Гизмо и невозможность им пользоваться убивает большинство людей.
Мика, наш инструктор тоже сидит в нашем круге, потому что, согласно девизу Единого Мира, мы все — одна большая человеческая семья. Слева от неё — два работника ЕМ, которые будут изучать наши мозги, затем давать письменные оценки наших межличностных коммуникативных навыков, которые уйдут в наш общий файл вместе с результатами тестов, чтобы их могли рассмотреть наши будущие работодатели. Вот почему мне придется слегка подыграть, даже если это и раздражает меня.
Мика прочищает горло и улыбается всем. У неё тот же теплый коричневый оттенок кожи, что и у большинства людей, и тёмные вьющиеся волосы. Она высокого роста, у неё яркие голубые глаза, которые выглядят настоящими, из-за чего у она отлично выглядит, что, вероятно, и помогло ей получить работу. Пока она приветствует нас и начинает разговор, задавая личные вопросы, я задумываюсь, эту ли работу она хотела получить, или какой-то оптимальный алгоритм выдал такую позицию.
— Язя, — говорит Мика, — у тебя отличный брючный костюм. Это цвет тебе очень идет. Это вискнейлон или смесь ацетат-акрила?
Язя проводит рукой по рукаву и говорит преувеличенно радостно. — Это новая ткань, Мика, называется НейлонДекс, разработанная отделом моды Единого Мира. Мне она нравится. Хотите потрогать её?
Я вижу, как ребята из Единого Мира строчат записи, определённо добавляя Язе очки за использование имени, затрагивании продукта и предложении телесного контакта социально одобренным способом.
После прикосновения к руке Язи, Мика поворачивается к Джадари. — Я видела на твоем статусе, что ты вчера играл в New Vegas Zombie Busters, новейшей в серии New Vegas. И как тебе?
— Отлично, — отвечает Джедари, не забыв, что нужно сесть прямо и смотреть на Мику, но он теряет очки за однословный ответ без ответного вопроса.
Я знаю, скоро моя очередь, но когда Мика поворачивается ко мне, она в растерянности, что у меня спросить. — Хмм, Талия. — Она смотрит на свой Гизмо, в отчаянии пытаясь найти хоть какую-нибудь информацию обо мне за прошлый месяц. Но так как я ничего не покупала, ни во что не играла и ни в чём не участвовала под своим аккаунтом, она в замешательстве. Я решаю помочь ей и начинаю разговор, что в любом случае добавит мне несколько лишних баллов.
— Мика, прошлым вечером моя бабушка учила меня традиционному ремеслу под названием вязание, которое было в ходу, когда людям нужно было самим создавать вещи. — Я показываю свой чехол для Гизмо, который мы с бабушкой сделали вместе, и начинаю лекцию о том, как людям самим приходилось делать одежду из побочных продуктов животных, таких как шерсть и кожа. Разумеется, понимаю, что теряю очки, говоря о социально ненужных темах и не упоминая ни одного продукта Единого Мира, но паника во взгляде Мики и мысль о том, что я заставляю класс болтать о вязании, стоит того.
Прежде чем Мика соображает, как это остановить, один из служащих прерывает меня. — Люди до сих пор создают вещи, — говорит он. — Что ты думаешь о нашем новом талисмане, Хеджи? — Он улыбается своим словам, как будто он сказал что-то очень умное.
Я подмигиваю ему: — Вероятно, компьютерная программа просчитала оптимальное животное, которое застряв в человеческом сознании, заставит вас купить больше продуктов.
— Ну, хм, конечно, но — бормочет он, — кто-то же должен был написать эту программу.
— Кто-то, похожий на моего папу, — говорю я, что на мгновение отвлекает его, так как ему нужно посмотреть в свой Гизмо, чтобы выяснить, кто мой отец. — Но это другое. Я говорю о том, что люди создавали вещи, не предназначенные для покупки или продажи. Иногда они просто делали подарки, не думая ни о какой выгоде.
— А что не так с выгодой? — спрашивает другой сотрудник, женщина.
— Выгода заставляет мир двигаться вперёд, — цитирую я, используя ещё один девиз Единого Мира, как бы подзадоривая их не давать мне очки. — Но что не так с искусством ради искусства?
— Искусство? — фыркает женщина. — Так иди и создай что-нибудь. Никто тебя не останавливает. — Это звучит враждебно, от чего я чуть не смеюсь, а Мика вздрагивает.
— Благодарю. Обещаю вам! — широко улыбаюсь я.
Язя качает головой, но я вижу, что она едва сдерживает смех.
— Давайте попробуем вернуться к нашему разговору, — смогла, наконец, выдавить Мика дрожащим голосом.
— Да, давайте, — говорю я, сочась сарказмом.
* * *
На следующий час, когда, предположительно, мы будем дискутировать о новых продуктах, я отключаюсь. Я не могу сымитировать интерес к любой игре, фильму или прибору, призванному сделать мою жизнь более полноценной, если не считать генератора запахов, который изобрёл Бэзил. Я вспоминаю прошлый вечер, но не могу досконально воссоздать в памяти его лицо. Я изо всех сил пытаюсь вспомнить, как его волосы вились над его лбом. Они были чёрными или тёмно-каштановыми? Я помню, что его глаза сияли, когда он улыбался, но я не помню, были ли они голубыми, зелёными или ореховыми. Хотелось бы мне увидеть его ещё раз, чтобы снова выжечь его образ в сознании. Мне интересно, что он сейчас делает. И почему мне привиделось, что я видела его сегодня. На мгновение, я представила, что я сегодня захожу в свой класс, а он уже здесь. Что бы я сделала? Что бы я сказала? А вдруг он бы не признался, что мы знакомы? Мне стало интересно, если бы мы честно отвечали на свои вопросники, могли бы мы оказаться в одном классе? Скорее всего, нет, потому что данные не слишком точны. Если кто-нибудь хочет узнать меня получше, ему придётся искать больше, чем те три продукта, которые я недавно приобрела, используя виртуальные магазины, или предпочитаю ли я развлекательные военным стратегиям. Плюс, я понятия не имею, живем ли мы с ним в одном районе.
Про себя я повторяю информацию с листочка бумаги: Аналоги… Пятница... 18:00... 1601 Южный Холстед
Он сказал, что это будет просто встреча, но это должно быть чем-то интересным. Мне интересно, используют ли они его аппарат? Мои щёки начинают гореть, когда я вспоминаю соблазнительный запах жареного цыпленка и райский аромат шоколада. Мне интересно, сможет ли аппарат воссоздать запах яблок. Бабушка говорит, что у самых лучших он был сладким и терпким. Что они хрустели на твоих зубах и наполняли рот соком. У меня начинают течь слюнки, когда я пытаюсь представить, на что это было похоже. Пока я раздумываю над всем этим, из глубин моего желудка снова раздается этот странный звук. Я опять чувствую пустоту, как будто кто-то выдолбил дыру во мне.