Страница 58 из 154
Во второй день Нового, 1982 года, в 15 часов президент Рейган встретился с Дивером и Биллом Кларком на ферме Уолтера Анненберга «Саннилэндс» в Калифорнии. В течение двух с половиной часов они втроем обсуждали положение в Совете национальной безопасности. Аллен уходил в отставку. Президент решил перевести Кларка из госдепартамента на пост советника по национальной безопасности. Кларк получал прямой доступ к президенту и становился единственным представителем Белого дома по вопросам внешней политики. Все это было оговорено в записке по результатам данной встречи, подготовленной самим Кларком.
Кейси обрадовался, когда услышал об этом. Когда Рейган был губернатором Калифорнии, Кларк занимал у него должность руководителя персонала. Он являлся близким другом президента и ярым антикоммунистом.
После своего назначения Кларк попросил Инмэна посоветовать, что делать с персоналом Совета национальной безопасности. Инмэн сказал, что его надо почистить, и это особенно касается сотрудника аппарата совета по разведке Кеннета де Граффенрейда. Кларк все внимательно выслушал, но уклонился от каких-то обязующих его ответов. Инмэн понял, что отныне он находится в состоянии войны с де Граффенрейдом.
Склонностью де Граффенрейда была контрразведка, а его внимание больше всего привлекала новоизобретенная гипотеза под названием «Камуфляж, маскировка и обманные приемы», согласно которой Советский Союз прилагал большие усилия в применении этих приемов для введения противника в заблуждение. Де Граффенрейд изучал возможность того, что какая-то часть полученной Соединенными Штатами разведывательной информации, в особенности фотографии со спутников и материалы перехвата, являются следствием широких обманных маневров Советов. Как он утверждал, вполне можно предположить, что СССР подсовывает им «липу». Поскольку США ни разу не засекли ни одной, важно изучить вопрос, не проводится ли там крупномасштабная и успешная обманная операция, которая пока не обнаружена.
Инмэн верил в главный принцип Агентства национальной безопасности по таким вопросам: то, что услышано и визуально обнаружено, в основном сомнению не подлежит. Скептический подход необходим, и время от времени бывают обманные маневры, но такой глубокий скептицизм — это уже заскок. Если бы Советы воздвигали электронные и фотографические «потемкинские деревни», то у них не хватило бы ни времени, ни денег на что-либо другое. Размеры разведывательного «улова» в Советском Союзе, его характер и постоянство в течение многих лет, даже десятилетий исключали предположение де Граффенрейда. К такому выводу пришел Инмэн.
Он не испытывал никакой радости по поводу того, что де Граффенрейд, 41 года, бывший летчик военно-морской авиации, проработавший всего лишь один год в конгрессе и еще один год в РУМО, пользовался таким влиянием. Но Инмэн понимал, что так или иначе объединение разведок, созданное для того чтобы работать на президента, фактически работало на Совет национальной безопасности. Достаточно сильный, хорошо устроенный и уверенный в себе сотрудник аппарата совета может определять приоритеты, распределение ресурсов и даже политику.
Де Граффенрейд принял на вооружение один из методов Инмэна в работе. Он выступал за разработку всеобъемлющего контрразведывательного исследования, во многом соответствующего документу «Разведывательные возможности на 1985—90 гг.», который успешно протолкнул Инмэн. Как утверждал де Граффенрейд, необходимо сломать бюрократические барьеры между ФБР, ЦРУ и военными разведывательными подразделениями. Если нужно, следует создать централизованное контрразведывательное ведомство с централизованным ведением дел и картотек. Разделение контрразведывательных функций США (ЦРУ за рубежом, ФБР внутри страны) является искусственным. Пугалом для их объединения служит принцип гражданских свобод. КГБ, например, такого разделения не проводит.
Приход в СНБ Кларка предоставил де Граффенрейду хорошую возможность. Он принес Кларку для подписи у президента проект директивы по вопросам национальной безопасности, предписывающей проведение широкомасштабного контр разведывательного исследования. Кларк с энтузиазмом отнесся к проекту.
Новый заместитель Кларка в Совете национальной безопасности Макфарлейн, которого Кларк взял с собой из госдепартамента, сообщил Инмэну, что де Граффенрейд остается в аппарате СНБ. Он пользуется существенной поддержкой.
В скором времени Инмэн получил подписанную Рейганом директиву о создании двух межведомственных групп по разведке, одна во главе с директором ФБР Уэбстером, вторую возглавит заместитель министра обороны Карлуччи.
Итак, в крупной бюрократической битве Инмэн потерпел поражение. Ясно, что де Граффенрейд не просто сохранил свое место, но и нашел возможность сделать это место влиятельным.
Кейси не устраивала новая директива по контрразведке, которая давала право контроля ФБР и министерству обороны, но он не считал это большим грехом. Это не те скачки, из-за которых надо волноваться. Он только восхитился способностью старых правительственных служак принимать такие сражения всерьез. А, пожалуй, Кейси прав, подумал Инмэн. И тоже успокоился.
Спустя год Инмэи начал рассматривать Кейси как «трудновоспитуемого работягу». Тот представлял собой комбинацию жестких и мягких качеств. Недавно обсуждалась разведывательная оценка по Среднему Востоку, причем были высказаны четыре весьма весомых мнения: экспертов ЦРУ, специалистов РУМО и два личных — Инмэна и Кейси. Кейси мог воспользоваться властью директора центральной разведки и выдвинуть свою точку зрения в качестве главного вывода. Но нет. Он просто и, как считал Инмэн, мужественно понес все четыре варианта на доклад президенту.
Но что касается тайных операций и акций, то в этом отношении Инмэн испытывал все растущее беспокойство. Кейси делал союзниками ЦРУ наиболее отталкивающие известные миру личности.
Однажды его посетил министр обороны Израиля Ариэль Шарон, грубоватый, плотного телосложения, с образом мыслей крайнего «ястреба». Израиль оказывал тайную полувоенную помощь главным силам христианской милиции в Ливане — правой фалангистской партии, во главе которой стоял воинственный и беспощадный Башир Жмайель, известный своим лицом невинного ребенка. В свои 34 года Жмайель выдвинулся на позицию наиболее видного ливанского лидера, который готовился к роли единовластного и могущественного правителя в будущем. Секретный план Израиля действовал. Шарон хотел получить от ЦРУ 10 миллионов долларов на тайную полувоенную поддержку Жмайеля.
Инмэн выступил против. В 1978 г. отряд Башира совершил налет на летнюю резиденцию Тони Франжье, политического лидера соперничающей христианской фракции, и устроил там резню, убив самого Франжье, его жену, двухлетнюю дочь, телохранителей и даже домашнюю прислугу. В 1980 г. силы Башира почти уничтожили христианскую милицию его конкурента экс-президента Ливана Камиля Шамуна.
Башир Жмайель был свирепый убийца.
Но существовали еще кое-какие вещи, запрятанные в досье разведки.
В 1970 г., после изучения политических наук и права в Ливане, Башир приехал в Соединенные Штаты и поступил на работу в адвокатскую фирму в Вашингтоне, где его завербовало ЦРУ. Будучи младшим из шести детей в семье, он был, несомненно, обречен на безвестное существование в могущественном доме своего отца Пьера Жмайеля. Старший сын унаследовал руководство фалангистской партией, созданной в 1936 г. как военно-спортивная молодежная организация. Башир не являлся подконтрольным агентом, хотя ЦРУ регулярно выдавало ему деньги и снабдило специальным закодированным псевдонимом, так что из его донесений, при самом широком их распространении, нельзя было установить личность автора. Вначале плата носила почти символический характер и не превышала стоимости его информации. Но в 1976 г., после того как Башир бросил вызов обычаям своей страны и взял на себя командование милицией вместо старшего брата, его значение для ЦРУ и гонорары повысились.
ЦРУ имело много своих людей в Бейруте, самой прозападной из арабских столиц Среднего Востока. Богатые ливанцы разъезжали по всему региону, поставляя хорошую разведывательную информацию о менее доступных арабских странах. Значение Башира, качество и охват его донесений значительно возросли. Вскоре ЦРУ уже считало его ценным агентом с «региональным влиянием». В то же время в самом Ливане он становился лидером с большой привлекательной силой и патриотическими помыслами, который вел речь о «новом Ливане».