Страница 13 из 154
Заместитель министра юстиции клялся, что идея переслать эти документы принадлежит Кейси. Кейси же все отрицал и в своих показаниях заявил, что министерство юстиции само затребовало документы. В меморандуме прокурора говорилось, что «все показания Кейси являются лживыми как в отношении его дел с министерством юстиции, так и с Дином» (имелся в виду бывший тогда советником Никсона Джон Дин).
Обвинение против Кейси так и не выдвинули. Он был маленькой рыбешкой. Хотя в меморандуме его показания неоднократно характеризовались как «вводящие в заблуждение», прокурор приходил к выводу, что обвинение против Кейси «имеет так мало шансов на успех, что его просто незачем выдвигать». Кейси считал все дело глупостью, но оно заставило его стать более осторожным.
Были и другие осложнения в связи с расследованиями. Министр юстиции в администрации Никсона Митчел и главный сборщик средств в фонд никсоновской избирательной кампании Морис Стэнз нарвались на обвинение, позже, правда, снятое, в получении 200 тысяч долларов в фонд кампании от международного афериста Роберта Веско, который пытался оказать влияние на одну из операций Кейси по линии Комиссии по ценным бумагам. Как уверял Кейси своих друзей, ни одно расследование ему хлопот не доставляло. Он выступал свидетелем обвинения на процессе против Митчела и приветственно помахал ему рукой, выходя давать свои показания. К нему так ничего и не прилипло. Но времена «уотергейта» были не лучшими в его жизни. Кейси и София вернулись в Нью-Йорк, и наиболее любимым изречением Кейси первое время были слова: «Вы знаете, чем хорош Вашингтон? Тем, что он всего в часе езды от Нью-Йорка».
Два года спустя они продали Народной Республике Бангладеш за 550 тысяч долларов свой дом на Массачусетс-авеню, «посольской» улице Вашингтона. София, его жена вот уже в течение сорока лет, небольшого роста седоволосая женщина, всегда выступавшая в его поддержку, говорила, что никогда не простит ему продажу этого дома. Если им придется вернуться в Вашингтон, куда они приедут?
Жизнь в Нью-Йорке ограничивалась в основном пределами его фамильной усадьбы «Мэйнолл» на северном побережье Лонг-Айленда. Он давно жаждал такого времяпрепровождения, особенно по выходным дням, среди любимых книг или на ближайшей площадке для гольфа. Кейси плохо играл в гольф, на каждую лунку он тратил на два удара сверх обычной нормы. Но ему нравился сам процесс игры, пребывание на свежем воздухе.
Здесь у него было много друзей, а его единственная дочь Бернадетт, которой было уже за 30, испытывала большую привязанность к родительскому дому. Три года тому назад они за 350 тысяч долларов купили дом во Флориде для проживания там в зимнее время. Так что Кейси не имел оснований быть недовольным своей жизнью.
За несколько лет до того как Кейси вступил в избирательную кампанию Рейгана, он начал писать еще одну книгу, которую считал лучшей из всех, под предварительным заголовком «Подпольная война против Гитлера». В рукописи на 600 страницах подробно излагалась шпионская деятельность Управления стратегических служб во время второй мировой войны. Там фигурировали два главных героя — на первом месте сам Кейси, на втором тот, кого Кейси считал своим учителем и даже названым отцом, — генерал Уильям Донован, по прозвищу Дикий Билл. Кейси с любовью нарисовал образ основателя Управления стратегических служб, человека-коротышку с кроткими голубыми глазами, но с неудержимым любопытством и энергией.
Донован был вдвое старше тридцатилетнего лейтенанта Кейси, когда они встретились в Вашингтоне в 1943 г., но генерал не обращал внимания на разницу в возрасте, воинском звании, образовательном уровне и социальном происхождении. Донован прежде всего хотел знать, чего может добиться человек, с которым он имел дело. Засчитывался только результат. «Идеальное — это враг хорошего», — любил говорить Донован. Кейси пошел бы за ним в огонь и воду. Донован всегда появлялся в местах ответственных операций, в том числе во всех районах высадки или наступления войск союзников, как будто это была очередная премьера на Бродвее.
Донован возложил на Кейси большую ответственность в ходе последних шести месяцев войны. Кейси как-то написал докладную записку, в которой подчеркивал, что Управление стратегических служб должно быть готово к наращиванию агентурной сети в Германии. Донован также стремился к быстрейшему созданию агентуры за германской линией фронта, и он назначил Кейси шефом секретной разведки на европейском театре военных действий. Насколько мог припомнить Кейси, единственный приказ Донована гласил:
«Забросьте несколько ребят в Германию». Там, где не хватало каких-то деталей, пробелы заполнялись могуществом ведомства. Кейси — в то время ему был всего 31 год, — имел звание старшего лейтенанта — командовал полковниками и в общем на равных обращался с английскими и американскими генералами. Освобожденный по приказу сверху от обязанности носить военную форму, он получил направление в фешенебельный универмаг «Селфридж» на Оксфорд-стрит в Лондоне, где приобрел костюм серого цвета, чтобы если уж не скрыть, то хотя бы завуалировать разницу в звании со своими партнерами.
Кейси дотошно вникал во все детали организации шпионажа. Отбор надежных шпионов доставлял много трудностей. Американцы не хотели, чтобы они оказались в штаб-квартире гестапо в центре Берлина. Отобрали около сорока антифашистов из числа военнопленных. Это являлось нарушением Женевской конвенции, но Кейси и глазом не моргнул. Надо — и все.
Большого искусства требовало создание прикрытий и средств связи. Хорошо помогали в этом деле лондонские архивы с их вырезками из немецких газет, снабжавшими агентов информацией о жизни в Германии. Документы подделывались, на одежду пришивались немецкие этикетки. Но без каналов связи шпионы не могли принести пользу. Был разработан и запущен в дело передатчик малой мощности для связи с летающими над районом действий агента самолетами. Кейси неустанно требовал самолеты для заброски агентуры и связи с ними. Он лично проверял время, карты маршрутов передвижения агентов и даже таблицы с фазами луны. Кейси создал отдел разведывательной информации с задачей точно определить, какие сведения требовались от агентуры. Эти сведения не отличались точностью, и надо было сбалансировать требования командования союзников — а оно хотело иметь протоколы сегодняшнего утреннего совещания в гитлеровском генеральном штабе — с тем, что имелось в наличии. На первом месте стояли сведения о передвижениях немецких войск через главные железнодорожные узлы, дававшие наиболее четкое представление о планах и заботах Гитлера. На втором — возможные цели для бомбардировочной авиации. Кейси всегда сам провожал своих агентов на задание.
В феврале 1945 г. в Берлине действовали два агента. В следующем месяце Кейси имел там тридцать агентурных групп. Как он писал в своем дневнике, «это была шахматная игра против часовой стрелки». Одна группа под кодовым названием «Шофер» использовала в своей шпионской работе проституток. Что делать, шла война.
Сейчас, когда ему пришлось задуматься над возможностью занять пост директора центральной разведки, Кейси попытался как-то суммировать все то, что он знал о разведке. Он лично называл эту работу «сложным процессом создания картины из мозаики». Куски и кусочки — вот из чего состоял разведывательный ребус. Бывало, что на самом деле все шло не так, как ожидалось. Вывод можно было сделать, если кусков и кусочков имелось много, но приходить к какому-то заключению на основании малого их количества значило совершить ошибку.
После освобождения Германии во время поездки от Мюнхена, по всему югу страны, до Пльзеня его поразило то, что повсюду виднелись белые флаги. Простыни, полотенца, рубашки. Никто же не требовал от немцев такой демонстрации самоунижения. Это выглядело как издевательство над мыслью о том, что еще недавно это была раса господ, хозяев. Та Германия, которую он представлял, сидя в Лондоне и расставляя свои шпионские сети, больше не существовала.