Признание шефа разведки

АНБ стояло как остров в океане. Являясь в основном военной организацией и составной частью министерства обороны, Агентство национальной безопасности в какой-то степени подчинялось и директору центральной разведки, в обязанности которого входила координация бюджетов разведслужб, разработка задач и установка их приоритетности. Поскольку АНБ находилось как бы в положении пасынка, Инмэн считал своим долгом взять на себя все связи АНБ с внешним миром. Для этого он, как заправский лоббист, обрабатывал Белый дом, конгресс, Пентагон, вел большую работу с прессой.

Инмэн сумел держать директора центральной разведки Тэриера в стороне от дел АНБ благодаря своим влиятельным связям в администрации Картера. Он, конечно, следил за тем, чтобы советник по национальной безопасности Бжезинский регулярно получал материалы перехвата каналов связи, которые он так любил, но в то же время твердо считал, что АНБ должно в первую очередь работать на министерство обороны и держать в центре внимания вопросы военной информации. В этом он видел ключ к решению главной задачи — раннего предупреждения опасности войны.

Там, в Новой Зеландии, Инмэна и застал телефонный звонок от Уильяма Миддендорфа, который по поручению Рейгана возглавлял переходную группу в ЦРУ. Миддендорф был министром военно-морского флота, когда Инмэн возглавлял разведку ВМС. Миддендорф сказал, что, судя по всему, директором центральной разведки станет Кейси. Правда, об этом еще не объявлено. В голосе Миддендорфа звучала неуверенность. А звонил он, чтобы узнать, не согласится ли Инмэн занять пост № 2 в ЦРУ — пост заместителя директора центральной разведки.

Инмэн отклонил это предложение. Он намерен будущим летом уйти с военной службы. Он знал, что в силу традиции ему как офицеру разведки больше трех звезд не получить.

От сделанного ему предложения он отказался с легким сердцем. Быть заместителем его совершенно не устраивало, и вообще он рассматривал администрацию Рейгана просто как противовес правлению Картера. Картер, по его мнению, питал слишком много иллюзий насчет Советского Союза, а у Рейгана их было слишком мало. Золотой середины, которую предпочитал Инмэн, не было ни у того, ни у другого.

Спустя несколько дней, когда Инмэн уже вернулся в Вашингтон, Миддендорф повторил свое предложение. Вежливо, но решительно Инмэн вновь отклонил его. Ему скоро пятьдесят, и в этом возрасте он вполне может еще попробовать начать новую карьеру, например в каком-нибудь бизнесе.

До Хелмса доходили все разговоры насчет Инмэна, и он захотел увидеться с ним лично. Он мало знал Инмэна, поскольку ушел из ЦРУ в 1973 г., за год до того, как тот стал руководителем военно-морской разведки. Хелмс попросил Джека Мори, бывшего специалиста в ЦРУ по Советскому Союзу, организовать ему обед с Инмэном. Мори в свое время слыл в ЦРУ как всеми любимый, всегда бодрый, всегда в твидовом костюме милый парень из обеспеченной семьи в штате Виргиния. Он прослужил в ЦРУ 28 лет, из них последние шесть — на посту связного Хелмса с конгрессом, как раз накануне расследований.

Инмэн посчитал, что это приглашение означает его вхождение в клуб элиты. Ведь там были оперработники по тайным операциям, с которыми у него были далеко не самые лучшие отношения. Между ЦРУ и АНБ существовало соперничество: люди в ЦРУ против машин в АНБ, Джеймс Бонд против безымянного дешифровальщика в стеклянном стакане, опутанном проводами.

Во время обеда выяснилось, что у Инмэна и Хелмса абсолютно одинаковые взгляды на цели и задачи разведывательных служб. Оба признали, что ошибки были, в том числе и на счету Хелмса. Они заключались в неспособности предупредить президента и конгресс, что назревают неприятности. Они согласились, что максимально раннее предупреждение, исключающее сюрпризы, — это то, для чего существует разведка. «Это — все, и на этом все держится», — сказал Хелмс своим мягким голосом, помахав для убедительности тонким указательным пальцем. Ясно, что президент и конгресс по-другому отнеслись бы к ЦРУ и АНБ, даже в случае проведения расследования, если бы получили от них своевременное предупреждение.

Хелмс ушел с обеда будучи убежденным, что Инмэн — смышленый и здравомыслящий человек и мог бы составить хорошее пополнение в разведывательной команде Рейгана.

Между тем Инмэн увидел на горизонте признаки новых неприятностей. На пост советника по национальной безопасности, который до этого занимали Бжезинский, а затем Киссинджер, намечался Ричард Аллен. Это был правый республиканец с крайне обостренным чувством подозрительности. Он в узком кругу утверждал, что АНБ и Инмэн, в частности, подслушивали его телефонные разговоры в период смены власти и передавали их содержание в Белый дом Картеру. Инмэн знал, что это абсолютно несправедливое, абсурдное обвинение. Он внимательно следил за тем, чтобы АНБ не вело разведывательной работы в США, причем это правило распространялось и на зарубежные телефонные переговоры американских граждан. Правило гласило: перехваченные сведения не могут использоваться или распространяться, если они не дают основания полагать, что имеют отношение к шпионажу или преступлению. Инмэн считал, что ему следует обойти молчанием обвинения Аллена. Он не хотел столкновения с новым советником по национальной безопасности. Но параноидные заскоки Аллена все же озадачили его. Аллен был близок к некоторым членам «переходной команды» ЦРУ, которые распространяли истерический бред о том, что решения комитета Чёрча, вступившие в силу при администрации Картера и наложившие некоторые ограничения на спецслужбы США, якобы не позволяли выследить шпиона или собрать нужную информацию.

Избранный вице-президентом Джордж Буш передал Инмэну известие, что Рейган прислушивается к голосам этих экстремистов. И самым тревожным стало известие о визите шефа французской разведки к новому президенту США и его слова насчет того, что ЦРУ доверять нельзя.

Инмэн почувствовал, что он находится в зоне перекрестного огня. Будущий министр обороны Уайнбергер попросил его зайти и предложил ему четвертую адмиральскую звезду и пост начальника разведки министерства, то есть что-то вроде надзирателя и над АНБ, и над разведуправлением Пентагона. Как подозревал Инмэн, это будет никчемная работа, еще одна прокладка между руководством министерства обороны и верховной властью. Вскоре сделанное ему предложение приняло форму просьбы уйти в отставку и согласиться на должность помощника министра обороны по руководству всей разведслужбой Пентагона. То же самое, только в другой упаковке. Инмэн вновь ответил отказом.

А Кейси все еще раздумывал над предложением Рейгана насчет поста директора центральной разведки. Он бродил по улицам Нью-Йорка, снова наслаждаясь всей полнотой жизни этого города. Его бодрил свежий воздух осени, однако возвращение сюда его не радовало. Обычно принятие решений мало волновало Кейси, но что касается этого, то тут он ощутил потребность зарезервировать несколько дней на размышления.

В 1975 г., когда он ушел с поста руководителя экспортно-им портного банка, где ему открывался доступ в центральный клуб банкиров, он не ожидал, да и не планировал возвращение в Вашингтон, чтобы работать и жить там. Годы, проведенные им на службе у правительства, то есть с 1971 по 1975 г., были довольно скандальными.

Как он считал, его контакт с администрацией Никсона втянул его в водоворот всяких расследований. В связи с разбирательством дела Международной телефонной и телеграфной компании (ИТТ) в 1972 г- (в это время Кейси возглавлял Комиссию по ценным бумагам) он стал объектом расследования по делу о лжесвидетельствах. «Главной фигурой в расследовании случаев лжесвидетельства является Уильям Кейси», — говорилось в секретном меморандуме специального прокурора по делу «уотергейт». Кейси организовал пересылку в министерство юстиции тридцати четырех ящиков документации ИТТ и тринадцати «деликатных в политическом отношении» документов из межведомственной переписки, вырвав их из рук конгресса, рассматривавшего вопрос о вызове президента в суд.