Все, что пожелаю

— Что?

— Я лишь хотела извиниться за сегодняшнее. Зря все это затеяла… и… просто не знаю, что иногда на меня находит. Наваждение какое-то… словно разума лишаюсь. Просто хочется почувствовать себя в безопасности. Что тебя кто-то любит.

— Твой отец очень тебя любит, Рита.

— О, знаю. Но этого недостаточно.

Рита прислонилась к столбику и скрестила руки на груди, холодно озирая осиянные слабым светом холмы.

— Как бы я хотела жить в большом городе, где много людей, роскошные дома, газовые фонари, театры, опера… где никто не опасается, что шайка апачей в любой момент способна ворваться в их дом и прикончить… Как я ненавижу эти места!

Джейк не сразу ответил, безмолвно считая звезды. Наконец, повернувшись, заметил:

— Знаешь, в один прекрасный день все это будет твоим.

— Может, будет. А может, и нет. Джейк удивленно поднял брови.

— Но кому твой отец все это оставит? Разумеется, тебе. Выйдешь замуж, будешь растить детей, и когда-нибудь набеги индейцев прекратятся. Тогда здесь будет настоящий рай, Рита.

— Эдем? — горько рассмеялась Рита. — Звучит заманчиво, но этому не суждено случиться. Видишь ли, моя мать никогда не была замужем за отцом. Он так и не развелся с первой супругой. Я незаконная дочь, а такие наследницами не бывают.

Джейк хладнокровно пожал плечами:

— Джон Линдси не из тех людей, для которых подобные вещи имеют значение. Он оставит ранчо кому захочет.

— О да, это точно. — Девушка глубоко, прерывисто вздохнула и едва слышно призналась: — Отец все завещал первой дочке, Джейк. Конечно, он заверил, что не забудет меня и, если по какой-то причине она откажется, все перейдет ко мне. Но так или иначе я всего лишь второй сорт. — Рита порывисто подалась к Джейку и сжала его руки: — Подождешь, пока я вырасту, Джейк? Что бы я там ни наговорила, как бы себя ни вела, все равно полюбила тебя с первого взгляда. Женись на мне и увези отсюда…

Казалось таким естественным обнять ее и легонько прижать К себе!

Но головы Джейк не потерял.

— Я не из тех, кто женится, детка, — тихо признался он, — и ничего, кроме несчастья, не принесу тебе. Но обещаю держаться поблизости, пока ты не встретишь настоящего человека, того, кто сделает тебя счастливой. Договорились?

— Может, если продержишься тут достаточно долго, поймешь, что предназначен для меня?

— Не рассчитывай на это, — рассмеялся Джейк. — Кроме того, если я оставлю армию, буду жить на своей земле. Глушь, совсем забытый Богом уголок, по сравнению с которым «Дабл Икс» — настоящая столица. Ты не сможешь там жить.

— С тобой? Где угодно!

Она откинула голову, улыбнулась, и темные глаза засияли мягким светом.

— Рай там, где ты, Джейк. В один прекрасный день ты обязательно женишься на мне, мы будем путешествовать, и ты не захочешь возвращаться на свое ранчо. Отправимся в Париж, Лондон, Нью-Йорк, Новый Орлеан. Как прекрасно впервые посетить все эти места вдвоем, не находишь?

Джейк не потрудился объяснить, что уже побывал не только там, но объехал полсвета. Давным-давно, в другой жизни… Прежде, чем настигла беда. Прежде, чем он потерял все, что было ему дорого в этом мире…

Он прекрасно понимал, что чувствует Рита Линдси. Не одну ее обокрали, лишили законного наследства. Можно только представить, какую ненависть она испытывает к той, кто посягает на ее место и любовь отца.

Он сам ощущал то же чувство, только к другому человеку и по иной причине. Когда-нибудь он вернет то, что принадлежит ему. Когда настанет час…

ЧАСТЬ II

НАЧАЛО

Глава 3

1870 год

Подумать только, ее первый день в Новом Орлеане! Первый!

Анжела Линдси восторженно улыбнулась. Наконец-то! Ее мечты сбылись!

Ройял-стрит ожила с первыми лучами солнца, и теперь на тротуарах толпились уличные торговцы, спешившие поскорее распродать содержимое тележек и корзин и громко расхваливавшие свои товары на смеси французского, английского и креольского. Девушка с любопытством вслушивалась в крики, стоя у открытого окна, на котором развевались прозрачные занавески. Теплый майский ветерок доносил соблазнительные запахи теплого хлеба и жженого сахара, из которого делали вкусные конфеты-пралине с ореховой начинкой. Одну она съела накануне, сразу же после приезда, и нашла восхитительной… как, впрочем, и все в этом необыкновенном городе.

Анжела довольно улыбнулась, прижмурив чуть раскосые фиалковые глаза и как никогда напоминая сытую, ленивую кошечку. Все-таки она настояла на своем. Недаром последние три года прилежно учила английский в полном убеждении, что он ей скоро понадобится. И все было бы лучше некуда, если бы не печальное известие, настигшее их прямо в порту. Она так и не дождалась встречи с отцом. Джон Линдси умер несколько недель назад. А она так стремилась поскорее увидеть его…

— Анжелика! Что ты делаешь?! — возмущенно выпалила Миньон, отталкивая дочь от окна и задергивая занавески. — Выставлять себя напоказ подобным образом! На виду у всей улицы! Что подумают о тебе эти грубые варвары?!

Анжела, пожав плечами, отошла и, усевшись на диванчик, туго набитый конским волосом, с усмешкой посмотрела на мать.

— Я отказываюсь сидеть взаперти! Здесь так чудесно! Я уже думала, нам никогда сюда не добраться… сколько времени мы провели на корабле, в душной, тесной, сырой каюте. Хочется вздохнуть полной грудью.

— Возможно, — натянуто улыбнулась Миньон. — Но я не намереваюсь оставаться здесь долго, так что не питай особых иллюзий. Поскольку он умер, нам нужно только получить твое наследство и вернуться во Францию, навсегда забыв эту дикую страну.

— Ты считаешь Америку дикой? — Анжела оглянулась на окно, скрытое складками газа, сквозь которые струился яркий свет. — А я считаю ее ужасно волнующей! Разве не здесь ты встретилась с отцом?

— Да, — коротко обронила мать, не вдаваясь в подробности, но Анжела, распираемая любопытством, по-прежнему старалась побольше узнать об отце. Судьба нанесла ей сокрушительный удар, безжалостно оборвав его жизнь. От него осталось всего несколько писем. Так ничтожно мало… Притом в основном писали его новоорлеанские банкиры, не он сам. Отец посылал деньги на ее содержание и образование, но каким же он был на самом деле, ее отец?

— Расскажи о нем, мама.

— Если ты о Джоне Линдси, то я предпочитаю вообще о нем не думать.

Анжела своевольно вскинула подбородок и принялась навивать на палец прядь медных волос, раздраженно .притопывая туфелькой.

— Но я должна знать, — настаивала она, не скрывая решимости. — Не знаю, чем он тебе не угодил, но это мой отец и, должно быть, когда-то был тебе небезразличен, иначе ты не вышла бы за него. Разве вы поженились не в Новом Орлеане? Он был красив? Неотразим? Галантен? Почему ты влюбилась в него, если считала таким ужасным?

— Глупое дитя! Ты слишком молода, чтобы знать о подобных вещах!

— Мама, мне двадцать один год, вряд ли это можно назвать детством! В таком возрасте многие уже замужем и имеют не по одному ребенку. Ты ведь не посчитала, что я слишком юна для капитана Пуарье. Или бельгийского консула, месье Боло, которого мы встретили в Страсбурге. Или…

— Довольно, Анжелика! — резко оборвала мать, и Анжела, уловив беспрекословный тон, тут же умолкла, хотя и не смирилась. Поглаживая соблазнительную ямочку на подбородке, она оценивающе изучала мать. Как долго длится ненависть? Неужели так и не умирает? И можно ли с такой неослабевающей силой ненавидеть человека, женой которого когда-то была?

— Поверенный сказал, что для получения наследства нужно прожить в Нью-Мексико не меньше года, — заметила она вслух, покачивая ножкой. — По-твоему, там будет так уж плохо?

— Не имею ни малейшего намерения проводить здесь столько времени, малышка, так что не расстраивайся зря. Сделаем все, что от нас требуется, и будем наконец жить во Франции, как подобает нашему положению, — холодно усмехнулась Миньон, поправляя светлые волосы и разглаживая воображаемую складку на перламутрово-сером шелковом платье. — Существует немало способов обойти неприятные препятствия, и я уверена, что на этот раз тоже все получится.