Спаситель мира

«Не спи, Руф, не спи!» — подбадривал голос, в котором Латиф узнал собственный. Нет, новое имя не стерлось из памяти, а лишь временно отодвинулось на второй план. Во рту появился металлический привкус, напомнивший о детстве с бесконечными драками и несчастными случаями. Латиф прижал колени к груди и бессильно опустил голову — точно в такой позе совсем недавно сидела Виолет. Недавно? Латиф понял, что потерял счет времени, а еще, что очень хочет пить. «Сельтерской бы сейчас, — подумал он. — Или колы. Или „Гленфиддика“ с водой. Руф Ламарк Уайт, дрянной детективишка! Сорок шесть с половиной лет. Сидит на крыльце и тихо истекает кровью». Правый локоть уперся в стопку вчерашних газет. Латиф столкнул одну на землю и попытался прочесть. Так, что пишут в «Нью-Йорк пост»? Вице-президенту удалили полип. Приближается теплый атмосферный фронт. Труп женщины, выловленный в пруду Центрального парка, опознали по серийным номерам имплантатов в ее груди…

Через некоторое время Латифу полегчало. К счастью, покупатели в магазинчик не спешили. Он провел рукой по щеке, медленно запрокинул голову и, делая частые неглубокие вдохи, воскресил в памяти события последних пятнадцати минут. Словно при многократном экспонировании в каждой мысли присутствовал образ мальчика. Когда он следовал за девушкой, казался таким послушным, сдержанным, невозмутимым. Разве поверишь, что он способен на насилие?! Даже когда перебегал через дорогу, создавалось впечатление, что какая-то его часть неподвижно стоит на месте. «Виолет такая же, — подумал Латиф. — Сдержанная, невозмутимая, чуть заторможенная. Безмятежно-красивая, только здесь что-то не так. Точно все ее поступки противоречат ее истинным желаниям».

Латиф вспомнил, как мальчик выглядел на бегу. Со спины сходство с матерью казалось абсолютным. Разумеется, двигался он иначе — нескоординированно, как на шарнирах, чем невольно привлекал внимание к своей болезни, — но это еще больше подчеркивало их сходство. Поразительно, но именно болезнь делала мальчика копией матери. Здесь скрывалась тайна, раскрыть которую Латифу не удавалось. Ида и Уильям Хеллер. Виолет и Уилл — в какой-то степени они были не просто похожи, а эквивалентны друг другу.

«Виолет хотела, чтобы сына оставили в больнице, — размышлял Латиф. — Сама так сказала. Она ходатайствовала о продлении срока лечения. Спрашивается, почему?»

Тут на противоположной стороне улицы золотом вспыхнула коротко стриженная белокурая головка. Казалось, вдоль витрин скачет солнечный зайчик: появляется, исчезает, а потом появляется снова. Мальчишка Хеллер… Девушки рядом с ним не просматривалось, но это, естественно, ничего не значило. С трудом, опираясь на дверную раму и стопку газет, Латиф начал подниматься. Дверь зло скрипнула и приоткрылась вовнутрь, заставив детектива вскочить. Белокурая головка поблескивала над тусклыми машинами — на солнце такую из виду не потеряешь! Латиф зашагал в ногу с беглецом. «Как в Крестный ход влился!» — подумал он и отругал себя за очередное глупое сравнение. С точностью педанта детектив ставил одну ногу перед другой и, стиснув зубы от усердия, удерживал равновесие. Даже убедившись, что это не мальчишка, а Виолет, Латиф не окликнул ее и не попытался догнать. Улица словно расширилась и стала эдакой полноводной рекой, переходить которую побоялся бы любой здравомыслящий человек. На пересечении Десятой улицы и Вашингтон-стрит Латиф собрал все свое мужество и опасливо выступил на проезжую часть. На полпути он осознал, что у затылка до сих пор болтается окровавленная бумажная салфетка.

Виолет заметила Латифа и, остановившись, наблюдала, как он ковыляет в ее сторону. Он же целиком и полностью полагался на ее благоразумие. Заслонив глаза от солнца, Виолет разглядывала его так пристально, словно вспоминала, встречались они прежде или нет. Впоследствии ее непробиваемое спокойствие озадачило детектива и укрепило в подозрениях, но в тот момент он был искренне благодарен Виолет за терпение. Судя по ощущениям, его голова сместилась и двигалась отдельно от тела, а земля превратилась в зыбучий песок — в тот момент Латиф физически не мог проникать в истинную суть вещей. В тот момент он мечтал об одном — чтобы почва не ускользала из-под ног, причем в самом буквальном смысле.

Латиф ожидал увидеть Виолет огорченной, как минимум расстроенной или даже разгневанной, но она излучала безмятежность и спокойствие. Она подошла к нему, улыбнулась и взяла за руку.

— У вас кровь! — сморщив нос, проговорила Виолет. Таким тоном уместнее было бы сказать: «У вас пятно на рубашке» или «Вы испачкались».

— Меня сбил велосипедист, — объявил Латиф.

— Поня-ятно, — безмятежно протянула Виолет и убрала с его шеи салфетку. — Вам нужно к врачу.

— А как вы себя чувствуете?

— Со мной все в порядке. Почему спрашиваете?

— Потому что… — начал Латиф, но осекся, решив не раскрывать карты. — Из-за того приступа. Я испугался, что вы заболели.

— Сперва позаботимся о вас! Идти можете?

Однако Латиф не привык к заботе со стороны потерпевших, а забота Виолет была ему и вовсе невыносима. Он осторожно высвободил руку.

— Мисс Хеллер, если вы страдаете заболеваниями вроде астмы или подвержены приступам мигрени…

— Нет, — покачала головой Виолет, — у меня нет ни астмы, ни приступов мигрени, ни скарлатины. Давно вы потеряли моего сына?

«Ну вот, началось!» — подумал Латиф, потупился, словно провинившийся школьник, и, чувствуя, как судорога сводит пальцы ног, подготовил ответ.

— Минут пять назад, — наконец проговорил он. — Может, десять.

— Не беспокойтесь, детектив. — Виолет достала сигарету и закурила. — Я знаю, где Уилл и Эмили.

— Откуда? — далеко не сразу переспросил ошарашенный Латиф.

Виолет улыбнулась и пожала плечами.

— Они пошли к реке.

Латиф ждал пояснений, но они не последовали.

— К какой реке, мисс Хеллер? К Ист-Ривер? К Гудзону? — уточнил он и, прищурившись, добавил: — Надеюсь, не к Гарлему?

— Ближе всех отсюда Гудзон, — спокойно ответила Виолет.

— Простите, что спрашиваю, но почему вы раньше не сказали? Я бы организовал…

— Я не могла сказать раньше. — Виолет снова взяла его за руку. — Сама только что это поняла.

Латиф мрачно кивнул и ослабил узел галстука. «Радуйся, что она так спокойно приняла твое фиаско!» — велел он себе. Они не мешкая зашагали на запад, к многоэтажной автостоянке и причалу в конце Хьюстон-стрит. Судя по скорости, Виолет особо не спешила.

— Можно поинтересоваться почему? — не выдержал Латиф.

— Что, почему?

— Почему дети отправились к реке?

Казалось, Виолет обрадовалась вопросу.

— Когда Уилл был маленьким, перед сном дедушка рассказывал ему сказки. Самой любимой была о подземном городе размером с Манхэттен, только задом наперед…

— Задом наперед?

— Я неправильно выразилась, — поджала губы Виолет. — Нужно было сказать «вверх ногами». Самая высокая точка Манхэттена в том городе оказывалась на самой глубине. — Она сделала паузу, чтобы проверить, слушает ли Латиф. — В подземном городе имелась река под названием Мусаконтас. Уилл даже малышом понимал: дедушка рассказывает сказку, но Ричард поклялся, что это правда. — Виолет снова взяла Латифа за руку, то ли желая прибавить шагу, то ли опасаясь, что он упадет. На ее лице появилось непонятное детективу выражение. — Мусаконтас протекает под Вестсайдской автострадой.

Латиф набрал в грудь побольше воздуха.

— Ясно, только какое отношение эта, хм, Миссакворум…

— Мусаконтас, — терпеливо поправила Виолет.

— Зачем вашему сыну туда идти?

— Разве это не очевидно? До Эмили Уилл добрался, но спокойствия и уверенности не чувствует. Он попытается увести ее под землю.

Перед мысленным взором Латифа возникла исчезающая в норе крыса, и он потупился, чтобы спрятать лицо от Виолет. Новая идея казалась притянутой за уши, однако имела такое же право на существование, как остальные. «Она же его мать, — думал детектив. — Они небось и мыслят одинаково, ну, до определенной степени». Вслух он ничего не сказал и позволил Виолет вести себя дальше, восторгаясь ее самообладанием. «Только посмотри на эту женщину! — сказал себе Латиф. — Она абсолютно уверена, что мы найдем ее сына за следующим поворотом. Возможно, у меня другое мнение, но у нее этого и в мыслях нет!»