Страница 89 из 130
При хищениях, хотя и мелких, совершенных лицами указанных социальных категорий, но влекущих за собой расстройство или остановку работы госпредприятий (хищения частей агрегатов и машин, умышленное уничтожение или порча совхозного инвентаря и т. п.) — также применять высшую меру наказания.
3. В отношении кулаков, бывших торговцев и иных социальновраждебных элементов, проникших в органы снабжения, торговли и кооперации, а также должностных лиц товаропроводящей сети, изобличенных в хищении товаров или продаже их на частный рынок и растратах крупных денежных средств — применять высшую меру наказания, и лишь при смягчающих вину обстоятельствах, в случаях незначительных размеров хищений, высшую меру наказания заменять десятилетним лишением свободы.
Той же мере наказания подвергнуть и спекулянтов, хотя непосредственно в хищениях не участвующих, но спекулирующих товарами и продуктами, зная, что товары эти похищены из государственных учреждений и кооперации.
4. В отношении лиц, изобличенных в хищении грузов на транспорте, применяется высшая мера наказания, и лишь при смягчающих обстоятельствах (при единичных случаях хищений или хищений незначительных размеров) может быть применено десятилетнее лишение свободы.
Если хищения на транспорте производятся при участии железнодорожных служащих и рабочих, то к ним должна применяться та же мера репрессии.
5. В отношении кулаков, как проникших в колхоз, так и находящихся вне колхоза, организующих или принимающих участие в хищениях колхозного имущества и хлеба, применяется высшая мера наказания без послабления.
6. В отношении трудящихся единоличников и колхозников, изобличенных в хищении колхозного имущества и хлеба, должно применяться десятилетнее лишение свободы.
При отягчающих вину обстоятельствах, а именно: систематических хищениях колхозного хлеба, свеклы и других сельскохозяйственных продуктов и скота, хищениях организованными группами, хищениях в крупных размерах, хищениях, сопровождающихся насильственными действиями, террористическими актами, поджогами и т. д. — в отношении колхозников и трудящихся единоличников должна применяться высшая мера наказания.
7. В отношении председателей и членов правлений, участвующих в хищениях государственного и общественного имущества, необходимо применять высшую меру наказания, и лишь при смягчающих вину обстоятельствах — десятилетнее лишение свободы».
Ну, и далее — некоторые «технические» моменты. Так, дела о хищениях, связанных с массовыми выступлениями, насильственными действиями, терактами, поджогами и пр., а также дела об организованных хищениях большими группами, рассматривались полпредствами ОГПУ, прочие — судами. В некоторых случаях, «имеющих большое общественно-политическое значение», закон приобретал обратную силу. Заканчивать дела и выносить приговоры по этим делам предполагалось в течение 15 дней, если обвиняемых много — не более 30.
Выполнялось ли постановление? В общем-то, нет, причем двояким образом. До сих пор смертная казнь применялась в основном за убийства или бандитизм, большей частью в районах, охваченных массовыми вооруженными беспорядками, и привыкнуть к тому, что за похищенное имущество человек должен расплачиваться жизнью, как судьям, так и чекистам было непросто. С другой, озверевшие от всеохватного воровства местные власти и суды давали сроки уже за совершенные мелочи. Как писал в «Правде» главный прокурор СССР Вышинский, это было «применение закона от 7 августа в случаях маловажных хищений, не представляющих не только особой, но и какой бы то ни было социальной опасности, и назначение притом жестких мер социальной защиты. Осуждались колхозники и трудящиеся единоличники за кочан капусты, взятый для собственного употребления и т. п.; привлекались в общем порядке, а не через производственно-товарищеские суды: рабочие за присвоение незначительных предметов или материалов… колхозники — за несколько колосьев и т. п. Такая практика приводила в конечном счете к смазыванию значения закона 7 августа и отвлекала внимание и силы от борьбы с действительными хищениями, представляющими большую социальную опасность».
Уже 1 февраля 1933 года вышло постановление Политбюро, а 27 марта — постановление президиума ЦИК, которые требовали прекратить привлечение к суду по закону от 7 августа «лиц, виновных в мелких единичных кражах общественной собственности, или трудящихся, совершивших кражи из нужды, по несознательности и при наличии других смягчающих обстоятельств».
16 января 1936 года выходит постановление ЦИК и СНК о проверке дел осужденных по постановлению от 7 августа 1932 года, которым Верховному суду, прокуратуре и НКВД поручалось проверить правильность применения постановления в отношении тех, кто был осужден до 1 января 1935 года.
20 июля 1936 года генпрокурор Вышинский подготовил докладную записку о результатах проверки. Всего было проверено около 115 тыс. дел, и в 91 тыс. случаев применение закона было признано неправильным. На этом основании было освобождено 37 425 человек, все еще находившихся в заключении. Уже из одного сопоставления цифр видно, что сроки, указанные в постановлении, не выдерживались, поскольку большинство осужденных за эти три года успели выйти на свободу.
Как обстояло дело с верхней планкой, понять сложнее. Казалось бы, такой жесткий закон в такое мародерское время должен был вызвать колоссальный всплеск смертных приговоров — но этого не только не произошло, но и наоборот, 1932-й и последующие годы отмечены их снижением.
В 1930 году по стране было приговорено к высшей мере наказания 18 966 человек и еще 1235 — коллегией ОГПУ и Особым совещанием. Это понятно — именно на 1930 год приходится пик террора и бандитизма, связанных с коллективизацией. В 1931 году смертных приговоров было 9170 по стране и 706 — за коллегиями ОГПУ. В 1932 году эти цифры — 2154 и 1824 соответственно. То есть, не сказать, чтобы очень лютовали.
К сожалению, статистика ОГПУ в первой половине 30-х годов иногда отражает только деятельность ОГПУ, а порой не позволяет понять, все приговоры вошли в эту статистику или только вынесенные Коллегией ОГПУ и «тройками» при полпредствах. Как обстояло дело с обычными судами, непонятно. С одной стороны, народные судьи были менее квалифицированы, чем чекисты (в начале 30-х далеко не все судьи имели даже среднее образование) и сильно зависели от местных властей и местной обстановки, с другой, в отличие от обычных приговоров, все смертные приговоры утверждались Верховными судами союзных республик, то есть махать мечом бесконтрольно судьи возможности не имели.
Какой процент приговоров утверждался? Согласно сводке о числе осужденных с 15 по 30 сентября 1932 года из 82 смертных приговоров, представленных Верховному Суду СССР железнодорожными линейными судами, было утверждено 52, из 5 представленных военными трибуналами — 5. Всего первыми было вынесено 156 приговоров к ВМН, вторыми — 19. Остальные, по-видимому, Верховный суд не успел рассмотреть, ибо утверждению подлежали все приговоры. Суды РСФСР к тому времени приговорили к ВМН 437 человек, на утверждение Верховного суда республики был представлен 41 приговор, утверждено 23. Как видим, до «штамповки» расстрельных приговоров тут очень и очень далеко — скорее уж имеет место обратная тенденция.
20 марта 1933 года ОГПУ докладывает Сталину о результатах выполнения постановления от 7 августа за первые полгода его действия. С момента его вступления в силу до 15 марта по всей стране было привлечено к ответственности 127 318 человек. За хищения из торговой сети и с промышленных предприятий — 55 166 человек, а из совхозов и колхозов — 72 152 человека. Осуждено к 15 марта 73 743 человека, из них органами ОГПУ — 14 056 человек. В общем-то, не так уж и много — в сравнении с масштабами воровства…
Кстати, постановление во всей его грозной полноте не применяли даже чекисты. Как мы помним, оно вообще не предусматривает меры наказания ниже десятилетнего срока. Тем не менее, из осужденных ОГПУ 4343 чел. получили ниже 5 лет, 7661 чел. — от 5 до 10 лет, и только 2052 — высшую меру[209].
209
Лубянка. Сталин и ВЧК — ГПУ — ОГПУ — НКВД. Январь 1922 — декабрь 1936. Документы. М., 2003. С. 417.