Творцы заклинаний (сборник)

Она выбрала подходящий переулок и торопливо свернула в него. В одной из глубоких дверных ниш она обрела желанное уединение.

Если возвращение ей заказано, остается лишь одно. Эск протянула руку вперед и закрыла глаза.

Она абсолютно точно знала, чего добивается: цель стояла у нее перед глазами. Посох ни в коем случае не должен прилететь по воздуху, устроив на барже кавардак. Все, что ей нужно, сказала она себе, это небольшое изменение в устройстве мира. Это должен быть не тот мир, в котором посох лежит среди тюков с шерстью, а тот, в котором он находится у нее в руке. Крошечное изменение, бесконечно малая перемена в Том, Как Все Было.

Если бы Эск получила должную волшебную подготовку, то знала бы, что ее желание невыполнимо. Всем волшебникам известно, как передвигаются предметы, начиная с протонов и дальше по списку. Согласно законам физики, самое важное в перемещении некоего предмета из пункта А в пункт Я заключается в том, что предмет должен по пути миновать все остальные буквы алфавита. Единственное, как можно заставить что-то исчезнуть из пункта А и появиться в пункте Я, – это отмести в сторону всю реальность. О проблемах, которые вызовет подобное действие, лучше вообще не задумываться.

Эск не получила должной подготовки, но все из нас слышали, что жизненно важный ингредиент успеха – это не знать, что задуманное вами невозможно исполнить. Человек, не подозревающий о возможности неудачи, может стать камнем, лежащим на пути велосипеда истории.

Пока Эск пыталась сообразить, как переместить посох, от нее в магическом эфире расходились круги, изменяя Плоский мир в тысяче незначительных деталей. Большинство этих изменений прошли незамеченными. Возможно, несколько песчинок лежали теперь на своих пляжах чуть-чуть по-другому, или отдельный листок висел на дереве слегка в другом положении. Но потом фронт волны вероятности ударился о край реальности и отскочил от него, как плеснувшая вода от стенки бассейна, – вода, которая, встречая идущие ей навстречу медлительные круги, вызывает маленькие, но существенно важные водовороты в самой ткани существования. В ткани существования могут встречаться водовороты, потому что это очень странная ткань.

Эск, разумеется, не имела об этом ни малейшего понятия, но была совершенно удовлетворена, когда посох вынырнул из ниоткуда и упал ей в руку.

На ощупь он был теплым.

Она какое-то время смотрела на него, чувствуя, что должна что-то с ним сделать. Он был слишком длинным, слишком заметным и неудобным. Он привлекал внимание.

– Если я твердо намереваюсь взять тебя с собой в Анк-Морпорк, – задумчиво проговорила Эск, – тебя придется замаскировать.

Вокруг посоха обежали несколько последних искорок магии, и он потемнел.

В конце концов Эск разрешила эту насущную проблему следующим образом: она отыскала на главной рыночной площади Земфиса палатку, где торговали метлами, купила самую большую из них, принесла в свою дверную нишу, выкинула черенок и глубоко засунула посох в березовые прутья. Конечно, обращаться подобным образом с благородным предметом нехорошо, поэтому она мысленно извинилась перед посохом.

Во всяком случае, теперь стало гораздо лучше. Никто не станет приглядываться к маленькой девочке, которая несет метлу.

Чтобы подкрепиться во время хождений по городу, она купила себе пирожок со специями (продавец легкомысленно обсчитал ее и только потом сообразил, что, вопреки своим намерениям, непонятно почему дал ей сдачи целых две серебряные монеты; той же ночью к нему в палатку таинственным образом проникли крысы и съели весь товар, а в его бабушку ударила молния).

Городок был меньше размерами, чем Охулан, и существенно отличался от него, поскольку лежал на перекрестке трех торговых дорог, не считая реки. Он был построен вокруг одной огромной площади, которая являлась чем-то средним между постоянной экзотической транспортной пробкой и палаточным городком. Верблюды лягали мулов, мулы лягали лошадей, лошади лягали верблюдов, и все вместе лягали людей. Там царили изобилие красок, какофония шумов, назальная гармония запахов и ровный, ударяющий в голову гул, производимый сотнями упорно делающих деньги торговцев.

Одной из причин этой толкучки было то, что многие люди, живущие на обширных пространствах континента, предпочитали делать деньги, вообще не работая, но, поскольку Диску только предстояло развить индустрию грамзаписи, им пока приходилось прибегать к более древним и традиционным формам работы группами, то есть к бандитизму.

Как ни странно, бандам на пути к успеху иногда приходилось прилагать значительные усилия. Вкатывание тяжелых камней на вершину утеса, рубка деревьев для завалов на дорогах, выкапывание утыканных кольями ям плюс поддержание кинжалов в рабочем состоянии требуют гораздо больших затрат мускульной силы и ума, чем приемлемые в обществе профессии. Но тем не менее на Диске все еще встречались люди, настолько заблудшие, что выносили все вышеперечисленное плюс долгие ночи в неуютной обстановке только ради того, чтобы наложить лапу на совершенно обычные большие шкатулки с самоцветами.

Так что город, подобный Земфису, был местом, где разделялись, перемешивались и вновь формировались караваны, в которых дюжины торговцев и путешественников собирались вместе для защиты от обездоленных обществом бедняг, поджидающих их в засаде на дороге. Болтаясь среди толчеи, в которой на нее никто не обращал внимания, Эск узнала все это совершенно заурядным способом. Она отыскала человека, у которого был важный вид, и подергала его за полу кафтана.

Данный конкретный человек считал тюки с табаком, и сосчитал бы их, если бы его не сбили.

– Чего?

– Я говорю: что здесь творится?

Он собирался сказать: «А ну чеши отсюда и приставай к кому-нибудь другому». И придать ей ускорение подзатыльником. Так что он очень удивился, обнаружив, что наклоняется и завязывает серьезную беседу с маленькой девочкой с перепачканным личиком, сжимающей в руках большую метлу (которая, как ему показалось позже, каким-то не поддающимся определению образом тоже прислушивалась к его словам).

Он объяснил насчет караванов. Девочка кивнула.

– Люди собираются вместе, чтобы путешествовать?

– Вот именно.

– Куда?

– Во всякие разные места. В Сто Лат, в Псевдополис… в Анк-Морпорк, разумеется…

– Но туда же течет река, – логично указала девочка. – Баржи. Зуны.

– Да, – кивнул торговец, – но они запрашивают слишком высокую цену и не могут увезти все. Кроме того, им не слишком-то доверяют.

– Но они очень честные!

– Хм, да, – сказал он. – Но знаешь, как говорят: никогда не доверяй честному человеку.

Он многозначительно улыбнулся.

– А кто это говорит?

– Люди. Всякие. Народ, – в его голос вкралась некая неловкость.

– О-о. – Эск обдумала это и чопорно заявила: – Они, должно быть, очень глупые. Но спасибо тебе.

Он проводил ее взглядом и вернулся к своим тюкам. Через мгновение его снова потянули за полу.

– Пятьдесятсемь-пятьдесятсемь-пятьдесятсемьчегонадо? – спросил он, пытаясь не сбиться со счета.

– Прости, что я опять тебя беспокою, – извинилась Эск, – но эти тюки…

– Чтотюки-пятьдесятсемь-пятьдесятсемь-пятьдесятсемь?

– Ну, в них точно должны жить такие маленькие белые червячки?

– Пятьдесятсе… ЧТО?! – Торговец опустил грифельную доску и уставился на девочку. – Какие червячки?

– Извивающиеся. Белые, – услужливо растолковала Эск. – Они копошатся в середине тюков.

– Ты имеешь в виду табачных остриц? – Он дико вытаращился на груду тюков, сгружаемых продавцом с (теперь он это заметил) бегающими глазками полночного призрака, которому хочется смыться прежде, чем вы обнаружите, во что превращается утром наколдованное золото. – Но он сказал, что этот табак хранился в хороших условиях и… и вообще, откуда ты это знаешь?

Но девочка уже исчезла в толпе. Торговец пристально посмотрел на то место, где она только что стояла. Пристально посмотрел на нервно ухмыляющегося продавца. Пристально посмотрел на небо. После чего вытащил из кармана нож для взятия проб, какое-то мгновение пристально смотрел на него и, придя к некоему решению, бочком подался к ближайшему тюку.