Три (ЛП)

По тону Девитта было ясно, что решение окончательное.

Когда остальные встали и последовали за Уиллом, я помогла Ребекке подняться.

– Вообще-то, я хотел бы обсудить это сейчас, – сказал Чейз. Я напряглась, услышав в его голосе раздражение и остро осознавая, что люди вокруг остановились посмотреть. Вряд ли мы были в том положении, чтобы что-то требовать.

– И еще я хочу знать, откуда вам известно обо мне, – закончил Чейз.

Ребекка сжала мой локоть.

Девитт сухо засмеялся.

– Почему бы нам не пройтись? Всем троим. – И он наклонил голову в мою сторону.

– Куда вы их ведете? – настороженно спросила Ребекка.

– Всего лишь прогуляться, – успокоил ее Девитт. – Они скоро присоединятся к вам.

Не сказав больше ни слова, он развернулся и направился к длинному коридору, который шел по всему зданию школы.

Всего лишь прогулка. Это я могу. Возможно, он нашел для нас радио, хотя не понятно, почему бы в таком случае не сказать прямо. Судя по тому, что мы увидели, ни Девитт, ни его люди не представляли для нас угрозы, а прогулка могла оказаться прекрасной возможностью выяснить, что же происходит на самом деле.

Ребекка быстро сжала мою руку, и мы с Чейзом пошли за Девиттом. Шон хмурился, наблюдая за развитием событий со своего места на другом конце стола.

Мы вышли в главный коридор, освещенный факелами, крепившимися к стенам через равные промежутки, но повернули не налево, ко входу в здание. Вместо этого Девитт свернул направо. Я молча шла за ним по пожелтевшему, облупившемуся линолеуму, с растущим опасением ожидая, когда он объяснит, зачем просил меня пойти с ними. Окна здесь были заколочены досками, но через щели было видно, что опускались сумерки.

Коридор повернул, и мы подошли к двум вооруженным охранникам, одетым в бежевые рубашки, как у Девитта, и свободные штаны. Охранники кивнули доктору и расступились.

«Северное крыло», – поняла я. Без разрешения совета вход туда запрещался, но я была убеждена, что не только из-за того, что там хранилось оружие, как утверждал Девитт. Вооруженная охрана казалась слишком чрезмерной для такого. Я прошла мимо часовых, стараясь не обращать внимания на знакомый ужас, который ощущала в присутствии солдат МН. Эти парни были хорошими, хотя и походили на плохих.

– Я попрошу вас сохранить в тайне то, что вы здесь увидите, – сказал Девитт, останавливаясь перед бывшим классом, который охранял мужчина с ружьем.

Мы кивнули.

Девитт толкнул дверь, и я открыла рот при виде стен, уставленных радиооборудованием. Его было раз в десять больше, чем в Ноксвилле. Пищали и пиликали устройства, соединенные проводами с чем-то, напоминающим автомобильные аккумуляторы, скрепленные вместе в центре комнаты. Две женщины и трое мужчин в наушниках сидели перед разными аппаратами, наблюдая за мониторами и регулируя ручки настройки.

– Что...

– Как раз вовремя, – прервал меня один из мужчин, лет тридцати, с острым носом и глубоко посаженными глазами. Он стянул с головы наушники. – Я нашел его, сэр. На этот раз он на другой частоте. Получается, четыре канала.

Девитт быстро подошел к нему и нажал кнопку на пульте управления.

Помехи. И вдруг – голос Такера, приглушенный, несмотря на их превосходное оборудование.

– Тревога. Тревога. Если вы меня слышите, уходите. Роанок, штат Виргиния, под контролем ФБР. Не пытайтесь добраться до убежища. Оно уничтожено. Повторяю: убежище уничтожено.

Глава 8

Я почувствовала, как кровь отлила от лица. За моей спиной застыл Чейз.

– Семьи в Ноксвилле, Чикаго и Вирджинии больше нет, – продолжал Такер, и я вздрогнула, услышав, что он называет сопротивление «единой семьей», как на агитационных плакатах МН. Его напряжение было очевидным, несмотря на слабый сигнал. – Сегодня утром в Роаноке мой отряд подвергся нападению. Мы потеряли четверых. Половина ранены, шестеро пропали.

Помехи.

– Вы его знаете, – сказал Девитт.

Я кивнула, лихорадочно пытаясь осознать сказанное Такером. Кого убили? Перевозчиков? Трака из Чикаго?

– Наше радио сломалось, – сказал Чейз. – До вчерашнего дня мы держали связь с ними.

– Ну, он сообщает всем о том, что произошло, – сказал техник. – С радиомачтой у нас есть доступ к большинству подпольных частот, а он движется вверх по шкале.

Я вспомнила изогнутый шест позади северного крыла.

– МН не может его перехватить, верно? – спросила я.

– Верно, – ответил Девитт. – Он все еще на старых частотах. Тех, которые Бюро больше не прослушивает.

– Если вы меня слышите, нам бы пригодились хорошие новости.

Теперь у меня создалось отчетливое впечатление, что Такер разговаривает со мной. Секунды убегали. Если я или Чейз не ответим в ближайшее время, он закончит передачу.

– Его зовут Такер Моррис, – сказала я. – Он ищет нас.

Девитт сердито смотрел на приемник. В другом конце комнаты женщина с непослушными рыжеватыми кудрями воткнула в карту штатов булавку с красной головкой. Я проследила за ее рукой до западной Виргинии и обнаружила еще одну булавку в Ноксвилле и еще одну на побережье, в Южной Каролине. Места, которые уничтожила МН. Еще три булавки располагались на Среднем Западе.

Треск помех прошелся по моим нервам.

– Мы должны ему ответить, – продолжила я, надеясь, что это будет понятнее.

Девитт настороженно разглядывал меня, но потом согласно кивнул. Техник, который обнаружил сигнал, встал, посадил меня на свой стул и придвинул к моему рту маленький черный микрофон. Чейз склонился над моим плечом.

– Готова? – спросил техник.

Когда я кивнула, он щелкнул другим переключателем. Маленький красный огонек на приборной панели загорелся зеленым.

Меня охватило дурное предчувствие. Отвечать на вызов по любительскому радиоприемнику посреди дикой местности, в окружении знакомых мне людей совсем не то, что принимать передачу на посту управления Три. Все смотрели на меня, и я вдруг испугалась, что скажу что-нибудь не так.

– Слышу тебя, – сказала я. – Я здесь.

Помехи.

– Вовремя.

Мои губы растянулись в непрошеной и нежеланной усмешке. Я разговаривала не с другом, а с Такером.

– Что случилось? Ты говорила, что будешь ждать.

– Наше радио сломалось.

Пауза.

– Ты в порядке?

Мне стало неуютно от того, каким обеспокоенным он казался. Чейз позади меня хмыкнул, не веря в искренность Такера.

– Ты сказал, что вас атаковали. Как водители?

Следующие секунды были наполнены страхом. Только перевозчики знали, где находятся другие группы сопротивления. Их работа на Три заключалась в том, чтобы передавать доклады с мест. Если перевозчиков не станет, остальные базы не получат предупреждения об уничтожении убежища, а связь между теми, кто борется против МН, фактически оборвется.

– Парень с плохими зубами пропал без вести. Он так и не вернулся... Думаю... Думаю, что его поймали.

Я закрыла глаза.

– Водитель из Ноксвилла... он погиб. Я говорил, что бабушкин дом пустовал? Он что-то слышал о другом месте, куда она могла переехать, так что мы отправились проверить. Они будто знали, что мы придем. Мы с несколькими парнями еле выбрались.

Я вспомнила Табмена, перевозчика с неровным шрамом и доброй улыбкой. Вспомнила, как он открывал гаражную дверь в автомастерской в Ноксвилле, где он прятал беженцев, которым нужно было в убежище.

Я не могла найти слов. После жестокого сообщения Такера мне захотелось возвести между нами стену. Он, наверное, тоже это почувствовал, потому что не успела я ничего ответить, как он спросил:

– А что у вас? Прошу, скажи, что вы что-нибудь нашли. Нам очень нужны хорошие новости.

Девитт встал рядом, внимательно наблюдая за мной.

– Нашли, – сказала я. – Хотя и не так много, как надеялись.

Я не нашла в себе сил вынудить его передать своему отряду, что в убежище погибло столько людей. Не после того, через что им пришлось пройти.