Страница 9 из 15
Стрельцы повалили в Кремль. Но современники отмечали, что разные части и отряды вели себя по-разному. Сухарев и Стремянной полки не поверил лгунам, не присоединились к мятежу. Большинство настроилось отстоять справедливость законными средствами. Выступили строем, со знаменами и иконами. Но в колонны стрельцов тут же вклинивались группы заговорщиков, уже изготовившиеся убивать. Они вооружились бердышами, заранее обрубили древки, чтобы было удобнее орудовать в коридорах и комнатах. Подступили ко дворцу, орали, чтобы им выдали «виновных».
Сперва казалось, что произошло недоразумение, и его легко развеять. На крыльцо вышла царица Наталья — вывела Ивана с Петром, и толпа ахнула! Оба были живы и здоровы! Вышли увещевать патриарх, Матвеев. Стрельцы извинялись. Просили, чтобы боярин замолвил за них словечко перед царем — взбунтовались по ошибке. Матвеев счел казус исчерпанным, удалился во дворец. Да только офицеров, чтобы скомандовать «кругом, шагом марш», в полках больше не было! Зато были агитаторы Хованского и Милославских, снова забузили.
Утихомирить их попробовал молодой боярин Михаил Долгоруков. Стал кричать, чтобы расходились по домам. Но именно этим воспользовались подстрекатели. Полезли на крыльцо, зашумели — опять орешь на нас? Бояре обманули, хотят разогнать, а потом скрутят в бараний рог! Михаила скинули с крыльца на подставленные копья. Первая кровь стала сигналом. Отряды убийц ринулись во дворец. Покатилась резня по спискам. Причем у людей Милославских и Хованского списки оказались разные, они искали жертвы независимо друг от друга. Про повод мятежа никто уже не вспоминал. Наткнулись в коридоре на царицу Наталью с Иваном и Петром — их грубо отшвырнули в сторону. Петра забрызгало кровью его родных, он получил тяжелый нервный шок, который давал о себе знать всю жизнь.
Другие стрельцы так и торчали на площади. Организаторы позаботились подвезти водку, взломали дворцовые погреба. Кто поумнее и поспокойнее, уходили в Стрелецкую слободу, а по улицам разбредались пьяные шайки, лилась кровь. Погибло более 100 человек — Матвеев, Языков, Долгоруковы, Ромодановские, брат царицы Афанасий. Другого брата Ивана она спрятала, но мятежники настаивали выдать его, и Софья хладнокровно вынудила Наталью пожертвовать братом. Бунтовщики пытали его. Хотели, чтобы он подтвердил отравление царя и покушение на царевича Ивана. Однако Иван Нарышкин отказывался возводить напраслину на свою семью, вынес все мучения и был изрублен на куски.
Софья в страшные дни стала единолично распоряжаться во дворце — Наталья, потерянная и разбитая, лишившаяся близких, выбыла из строя. Царевна же брала под контроль разбушевавшуюся стихию. В полках по-прежнему действовали агенты Милославских, подыгрывали. Стрельцов начали приводить в Кремль каждый день по два полка. Их угощали обедами, Софья собственноручно обносила чарками вина.
С Хованским вроде бы договорились — его официально назначили начальником Стрелецкого приказа вместо растерзанного Долгорукова. На Красной площади воздвигли столб, на нем написали, что убитые были действительно виновны, а мятежники совершили подвиг, спасли страну. Всем полкам выдали похвальные грамоты. Стрельцам обещали выплатить задолженности, начиная… с 1646 г. А именно 240 тыс. руб. Колоссальную сумму взяли, конечно, с потолка. Ее забросил стрельцам Хованский…
Но Софья безоговорочно согласилась. Разослала по городам указ свозить в Москву деньги и серебряные изделия, откупаться от стрельцов. Хотя царевна шла на уступки отнюдь не бескорыстно. За это и стрельцы добавляли в свои требования некоторые пункты, которые были нужны Софье. Она вела игру хитро и тонко, сохраняя «чистые руки». Все требования следовали только от имени стрельцов! Царевна вроде бы оставалась ни при чем. Разводила руками — со стрельцами не поспоришь, приходится выполнять.
Так, по требованию стрельцов, а вовсе не Софьи, отправились по ссылкам все враги Милославских, если им посчастливилось уцелеть в резне. По требованию стрельцов постригли в монахи Кирилла Нарышкина, отца вдовствующей царицы. По требованию стрельцов был созван Земский Собор. Его решения тоже были продиктованы от имени стрельцов — возвести на трон вовсе не Петра, а двух царей, Ивана «первым», а Петра «вторым». А при двух недееспособных царях поставить правительницу-регентшу. Софью. Земский Собор такое решение принял безоговорочно. Кто посмеет противиться, если зал заседаний окружают банды с саблями и бердышами?
Но мятеж организовывали слишком разные силы. Царевна добилась своих целей. Однако смутьяны из стрелецких полков отнюдь не спешили возвращаться к нормальной службе. Они обнаглели, чувствовали себя полными хозяевами в столице. По-прежнему выискивали и убивали неугодных, грабили. Да и Хованский занесся. Попытался гнуть собственную линию. Под его крыло стекались раскольники. Подзуживали выступить за старое «благочестие». Один из проповедников, Никита Пустосвят, с толпой последователей и стрельцов вломился в Успенский собор, прервал богослужение, выгнал патриарха.
А Хованский подговорил подчиненных, чтобы они выставили правительству новое требование — провести диспут между Церковью и старообрядцами. Он состоялся 5 июля в Грановитой палате. Патриарх Иоаким пришел с холмогорским архиепископом Афанасием. Привел сторонников и Пустосвят. Присутствовали бояре, Софья, царица Наталья. Набились стрельцы, они видели себя главными арбитрами. Диспута как такового не получилось. Патриарх и Афанасий начали объяснять греческие тексты, а Никита с раскольниками объявили, что пришли не толковать о грамматике греческой, а утверждать истинную веру. Стали хватать иерархов за бороды. Оказалось, что они принесли с собой камни, кидать в оппонентов. Стрельцы разгорячились, как болельщики, готовые поддержать «свою команду». Спасла положение Софья. Встала и крикнула: «Нас и все царство на шестерых чернецов не променяйте!»
Вот тут и открылось, что основная часть стрельцов к раскольничьим увлечениям Хованского равнодушна. Они сразу одумались, кинулись бить Пустосвята и его группу. Шумели: «Вы, бунтовщики, возмутили всем царством!» Потрепанная староверческая делегация, выйдя на площадь, пыталась провозглашать, будто они победили. Но Софья уже разобралась в настроениях стрельцов. Созвала выборных от полков, опять обносила вином, рассыпала деньги и обещания, а раскольничьих проповедников велела арестовать. Пустосвята обезглавили, остальных сослали по монастырям, и ни один полк за них не вступился.
«Старообрядческая революция» Хованского провалилась. Впрочем, он не считал это серьезным поражением. Предводитель стрельцов чувствовал себя всесильным. Подвыпив, он вполне по-«тараруйски» фантазировал о новых проектах. Как он породнится с царской династией, заставит отдать себе в жены младшую сестру Софьи, Екатерину. А дальше видно будет, кому править страной! Но Хованский забыл, что Москва — еще не вся Россия, а стрельцы — не вся армия. Его сила состояла только в том, что царская семья оказалась у него в заложниках.
Зато Софья это осознавала. 19 августа она со всем двором отправилась на храмовый праздник в Донской монастырь, совсем рядом с городом. А оттуда пожелала сделать крюк, заглянуть в Коломенское. А оттуда поехала вовсе не в Москву, а в Троице-Сергиев монастырь… И во все стороны понеслись гонцы с приказами — собирать войска в Коломне, Серпухове, Переславле-Залесском. Москву брали в кольцо.
Хованскому царевна напоследок подольстила. Выслала похвальную грамоту и пригласила к себе на именины. Даже намекнула, почему бы и в самом деле не женить его на Екатерине Алексеевне? Подействовало. Старый воевода раздулся от важности и… поехал. Но в селе Пушкине его уже поджидали. Схватили со всей свитой, мгновенно вынесли смертный приговор и отрубили головы.
Младший сын Хованского служил стольником у Петра, узнал о судьбе отца, сбежал в Москву и сообщил стрельцам. Те забушевали, грозили идти и разорить Троицу. Но куда там! В мятежах они совсем разложились, это была толпа, а не войско. Между тем, стали поступать известия, что дороги в столицу перекрыты, у Софьи собирается 30 тыс. воинов. Стрельцы сникли и покорились. Сами выдали зачинщиков. Срыли памятный столб на Красной площади, возвратили похвальные грамоты. Следствие возглавил Василий Голицын — и казнили не только смутьянов и убийц. Избавились и от тех, кто слишком много знал. Как говорится — концы в воду…