Страница 10 из 15
5. Дела европейские
В то же самое время, когда Россия добилась господства в Восточной Европе, выдвинулся лидер и в Западной Европе — Франция. Фундамент для ее величия создали два талантливых премьер-министра, два кардинала, Ришелье и Мазарини. Прижали дворянскую анархию, своевольство аристократов и городских парламентов, сепаратизм провинций. Фактически завершили слияние державы, сшитой из разнородных клочков, насаждали централизацию, отлаживали механизмы управления. Плоды пожинал «король-солнце», Людовик XIV. После смерти Мазарини он сам возглавил правительство и сам принимал важнейшие решения.
Но французская система абсолютизма очень отличалась от русского самодержавия. Формула Людовика XIV гласила: «Государство — это я». Он строил державу не на духовных и не экономических устоях. Наоборот, дал полную волю плотским фантазиям. Решил создать подобие «рая на земле» — а в центре «рая» должна была пребывать его собственная персона. В болотистом лесу в 18 км от Парижа развернулось строительство Версаля. Оно продолжалось 14 лет, обошлось в 500 млн ливров, только при сооружении водопровода для фонтанов вымерло 10 тыс. рабочих, а сколько всего жизней унесло строительство, история умалчивает.
Но в результате возник сказочный мирок — небывалый доселе парк и дворец. Здесь царила немыслимая роскошь, непрерывной чередой сменяли друг друга балы, маскарады, пышные театральные постановки, пиршества. Для избранных! Но чтобы попасть в мирок избранных, требовалось вписаться в него, жить по его законам. А вся жизнь в версальском «раю», вся политика, мораль, отныне закручивались вокруг личности короля. Людовик сумел поставить себя на уровень живого божества.
Каждое действие от пробуждения короля до сна превращалось в ритуал. Устанавливалась сложная иерархия. Например, подавать королю утром сорочку, а вечером — ночную рубашку должны были принцы крови. Им, в свою очередь, обязаны были оказывать почести аристократы более низкого ранга, аристократам — простые дворяне. Ночной горшок Людовика выносили под конвоем четырех дворян, марширующих со шпагами наголо.
Он добился своего. Вместо обычных для Франции заговоров против короля знать теперь грызлась за его милости! Бешено интриговала за право продвинуться в версальской иерархии. А женский персонал дворца Людовик считал собственным «гаремом», резвился, как петух в курятнике. Но это считалось немыслимой удачей, подсунуть жену или дочь в объятия короля. Да что там короля! Почтенные отцы семейств были счастливы определить родственниц в постели любых влиятельных сановников. В общем, Людовик сумел перевернуть саму психологию французов. Вместо идеала нищего, но гордого дворянина, хватающегося за шпагу при малейшем нарушении «чести», стали престижными роли лакеев, шутов и проституток.
Людовик выступал покровителем науки и искусства. Под эгидой короля действовали Французская академия (литературная), академия живописи и скульптуры, возникла академия наук. Талантливые художники, поэты, композиторы, драматурги, получали хорошие заказы, высокую оплату. Это было отнюдь не случайно. Таланты требовались королю, чтобы поярче и разнообразнее разукрасить свою «сказку». А знать подражала монарху, и спрос на искусство становился частью общей моды на роскошь. Мало того, Людовик осознал, что искусство можно сделать инструментом большой политики. Все страны должны были восхищаться блеском Франции — а тем самым признавать ее первенство.
Это удавалось в полной мере. Пышность версальского двора слепила других европейцев. Франции завидовали, смотрели на нее снизу вверх. Распространялась мода на французскую культуру и искусство. Европейские монархи стали подражать Людовику. Тоже принялись строить дворцы, разбивать парки с фонтанами, внедрять балы, балеты, французский этикет. Английские и немецкие авторы начали писать по-французски — родные языки казались им недостаточно утонченными. А попутно французский язык завоевывал статус «международного», на нем стали говорить и писать дипломаты.
Но культурной экспансией Людовик не ограничивался. Он нацелился ни больше ни меньше как на европейское и мировое господство. Еще со времен Ришелье Франция создала развитую систему дипломатии, втягивала под свое влияние итальянские и германские государства. А Людовик XIV взялся наращивать вооруженные силы, привлекал лучших военных специалистов. Французская армия достигла 110 тыс. солдат, ее оснастили самым современным вооружением. Начались нападения то на Германию, то на Нидерланды. Сам король выезжал на войну, как на пикник, с женой и несколькими фаворитками. Талантливый военный инженер де Вобан специально разыгрывал для Людовика «красивые» осады городов. Целый корпус «инженеров короля» под научно выверенными углами подводил к стенам траншеи и апроши, артиллерия под научно выверенными углами била стены, саперы подкапывались минами, и в заранее определенный день крепость сокрушалась. Словом, зрелище получалось ярким и острым, куда интереснее, чем в театре.
Французы в оккупированных странах вели себя самым свирепым образом. Грабили и убивали всех подряд, оставляли за собой руины городов и пепелища сел с грудами трупов. А Людовик уже раскатывал губу на корону Германской империи. Откровенно строил проекты, что граница его владений должна пройти по Эльбе. Надеялся прибрать к рукам Италию, присматривался к слабеющей Испании. При своем правительстве король сформировал особую группу чиновников, «палату присоединения». Они рылись в архивах, выискивали в старых документах предлоги для захвата тех или иных земель.
Но Людовик в своих агрессивных планах опирался не только на собственные силы. У Франции имелись могущественные союзники. Одним из них традиционно считалась Османская империя. Дружбу с ней французские короли добросовестно поддерживали с XVI столетия. А Османская империя была не в пример больше и сильнее современной Турции. Она включала в себя Балканы, половину Венгрии, Ближний Восток, Ирак, Северную Африку. Перед турками трепетали все соседи, их называли «потрясателями вселенной».
Возвышение и усиление России во Франции заметили, сделали собственные выводы — Москву отметили в качестве потенциальной соперницы. А по традициям французской дипломатии, заложенным Ришелье, соперникам требовалось пакостить, ослаблять их, лучше всего — чужими руками. В период русско-турецкой войны Людовик прислал султану команду лучших инженеров, учеников де Вобана. Хотя им довелось испить вместе с турками горечь поражений. Глава миссии Делафер-паша (граф де Ла Фер) погиб в сражении под Чигирином.
А разгромленную Польшу французский король задумал перетащить под свое покровительство. Для этого и для дальнейших операций против России Людовик заключил весьма полезный альянс с орденом иезуитов. Интересы ордена и Франции в данном случае совпадали. В закулисных католических кругах даже вызревала идея сделать ставку на Людовика. Может, и впрямь будет полезно, если он перехватит императорскую корону у слабеющей династии Габсбургов? Подопрет ослабевшую Польшу, возвратит ей утраченные территории — а со временем, глядишь, создаст мощную католическую империю, проложит ей пути на восток…
Для борьбы за европейское господство Людовик рассчитывал и на другую давнюю союзницу — Швецию. Эта держава тоже была гораздо больше нынешней. Шведы успели поживиться и российскими, и польскими, и датскими владениями. В период Тридцатилетней войны (1618–1648) они по французскому «заказу» вообще перевернули Европу вверх дном. Но и себя не забыли. Возникла обширная Балтийская империя. Кроме собственно Швеции в ее состав входили Финляндия, Карелия, Ингрия, Лифляндия (Эстония и Северная Латвия), Северная Германия. А некоторые немецкие государства, вроде Голштейн-Готторпского герцогства стали вассалами Швеции, целиком зависели от нее.
Швеция, в отличие от Франции, не могла похвастать ни роскошью, ни развитием искусства. Это была весьма отсталая аграрная страна. Но ее армия считалась лучшей в Европе. В большинстве западных стран в описываемую эпоху войска были наемными. В солдаты вербовали всех желающих, бедноту, бродяг, иностранцев. Швеция ввела рекрутскую систему, передовую для своего времени. Вся территория государства была разделена на участки-индельты, на городские и сельские округа. Каждая индельта выставляла и снаряжала одного солдата, каждый округ формировал полк. Это обеспечивало 64 тыс. солдат.