Страница 24 из 32
1) предприимчивых производителей товаров и услуг, умело продающих результаты своего труда;
2) предприимчивых расхитителей так называемой социалистической собственности, смело и умело реализующих возможности своего служебного положения.
Обе категории оказались в полном ладу с законом, столь запутанным и двусмысленным, что становиться сразу на чисто уголовный путь обогащения значило расписаться в собственной правовой и экономической бездарности.
Значило ли это, что законодатель оказался некомпетентным и бездарным? Да, он производил такое впечатление. Но это было не совсем так. Просто законодатель сам оказался, что называется, лицом заинтересованным, ибо в значительной степени формировался из второй упомянутой нами группы граждан, группы предприимчивых расхитителей или их представителей:
именно тогда, когда законодатель борется сам с собой, закон оказывается запутанным и двусмысленным.
Это был недолгий и, по-своему, романтический период (1988–1989 гг.), когда еще не произошло разгула преступности и сращивания криминала с политическими структурами, правоохранительными органами и судебной системой.
Кооператоры, ощущая общее братство, часто встречались между собой, вели какие-то переговоры за богато накрытыми столами в ресторанах, в одночасье ставших для них более чем доступными.
Если во вторую группу граждан мог попасть далеко не всякий, то уж кооператив-то открыть мог, подсуетившись, всякий. И даже – в Москве, если в родном городке прижимают.
Можно было оценивать роль кооперативов процентами в общем объеме производства страны. Это значило не очень успешно ориентироваться в ее экономическом механизме. Но можно было оценивать и по-другому.
Любой советский человек мог теперь покинуть буксующий, сползающий назад экспресс административно-экономического принуждения и самостоятельно отправиться в путь по экономическому бездорожью.
Добродетель советского человека подверглась суровому испытанию.
Раньше искренне считалось: советского человека не купишь, он на деньги не падок. Разве что отдельные отщепенцы. Да и откуда у честного человека большие деньги?! Теперь же оказалось, что очень даже и купишь. Настоящей проверки большими деньгами, позволяющей оставаться в ладу с законом, советский человек сплошь и рядом не выдерживал и деньгами быстро развращался.
Еще вчера сто рублей при распределении премии напрягали интеллигентный коллектив, а сегодня один на другого косо поглядывает, потому что тот, другой, положил тридцать тысяч не в тот карман и вроде не собирается перекладывать.
У многих руководителей появилась ностальгия по экономической несвободе. Как хорошо было раньше! Подчиненным говоришь: «Ребята, дорогие, заплатил бы вам больше, да дурные порядки не позволяют! Что поделаешь, страна дураков!..» А сегодня ребята понимают, что заплатить им можешь как по триста рублей, так и по три тысячи. И ни от каких порядков это не зависит, а лишь от твоего личного субъективного решения. А сколько – правильно? Уже убедились, что если больше заплатишь, это вовсе не означает, что будут работать лучше или что красть перестанут.
И между предприятиями – то же самое. Можно спросить за выполнение заказа пять тысяч, а можно – и двести пятьдесят! Как уж оформить – это дело техники. Возможности есть, а критерия нет: сколько запросить или на сколько согласиться. Критерий мог дать только рынок, а он не сложился. Да и как он сложится, если законодательство все время меняется – и по времени, и по регионам.
Экономическая свобода обернулась экономическим произволом: кто смел, тот и съел. А законодатель творит новый закон, чтобы как-то урезонить экономический произвол, причина которого в его собственной, кипучей и небескорыстной деятельности:
любая приватизация начинается с приватизации законодательства.
2.21 На пути к эксперименту
Основная масса советских людей, не решаясь пуститься в свободное экономическое плавание и видя, как огромные куски пирога проплывают мимо носа, озлоблялась все больше. На честных кооператоров и нечестных нуворишей, на собственную рабскую беспомощность, на ловких деляг от политики и на честных политических сусаниных. На покидающих родину и на остающихся, продающих ее по частям.
А в общем-то, все просто. Обидно быть объектом нового советского времени, хочется быть его субъектом. Но быть субъектом, свободно плавать в море новых возможностей – это надо уметь. Этого умения, конечно, не хватало. Даже умелым, что уж говорить об остальных, чье неуменье оборачивается социальной и национальной озлобленностью.
А можно ли научить этому «плаванию»? Научить быстро?!
Западный опыт тут не очень-то подходил. Это опыт быстрого движения по отличным дорогам с прекрасным сервисом, точными путеводителями и обеспеченностью всеми видами ресурсов. Это опыт состыковки десятков и сотен хорошо согласованных технологий. Ни одна из которых для советского экономического бездорожья, в общем-то, не годилась. Тут не то что – западный опыт, тут вопрос даже в том, стоит ли ехать по колее предшественника или лучше по целине. Может быть там, где проехал один, второму уже и не проехать…
С 1984 г. Школа проводила обучение, используя собственного производства деловые игры, где слушатели в игровых производственных организациях производили вполне реальную продукцию, которую можно было пощупать руками, получали за нее игровую валюту, на которую можно было купить вполне реальные товары в игровом баре или магазине. Например, сигареты, рюмку коньяка или управленческую литературу – кого что интересует.
Ясно, что на реальные товары для своих магазинов и баров мы тратили вполне реальные деньги. Ошибка кого-либо из нас в прогнозе выработки предприятий, в эмиссии игровой валюты или в ценообразовании приводила к тому, что кое-кто из нас был вынужден докладывать собственные деньги, отправляться на реальную, неигровую базу, чтобы докупить товаров для товарного покрытия игровой валюты.
Бывало и наоборот. Перестраховавшись, кто-то из нас устанавливал высокие, недоступные слушателям цены. Тем самым сберегал наши финансы, но встречал досаду и раздражение слушателей, а то и просто обструкцию с их стороны.
Эта крайность нами тоже не приветствовалась.
Неважно было и то, когда кто-либо из слушателей брался доказать нам, что он лучший менеджер, чем мы, и искал различные пути, чтобы нас разорить. Мы не могли нарушать раз объявленные правила игры и вынуждены были иногда предпринимать головоломные ходы или юридические крючки, чтобы спасти свои деньги и доброе имя от излишне предприимчивых слушателей. Дело в том, что такие игры мы проводим в режиме реального времени и импровизации, когда новые игровые ходы, правила и инструкции творятся на ходу, но не имеют права противоречить уже объявленным правилам или сужать область их применения. Это трудно – вести такие игры, нужен глаз да глаз, однажды произнесенное ошибочное слово или непроизнесенное нужное – может дорого обойтись.
Зато и опыта мы набрались немало, еще до того, как страна получила такую возможность:
практического обучения без риска не бывает.
Слушатель в течение дня мог с аукциона купить портфель директора предприятия, взять кредит в банке, набрать рабочих, освоить выпуск продукции, заключить договоры с другими организациями, произвести и продать продукцию, расплатиться по кредиту и по другим обязательствам, рассчитаться с рабочими, получить прибыль и реализовать ее в валютном магазине или баре. Это значит, что за один день он мог получить тот важный экономический опыт, которого он не имел за предыдущие сорок лет своей, не вполне экономически самостоятельной жизни.
Но теперь ситуация в стране изменилась. Нам потребовалось в своем обучении добавить к экономическим свободам и свободы политические, поскольку в реальной жизни их переплетение дает совершенно новое качество.