Страница 59 из 190
Только сейчас, приблизившись к толпе и ловя на себе изумленные взоры, Мария вспомнила о своей наготе и, хотя еще недавно думала, что давно находится за пределами стыда, отчаянно смутилась. Робко подойдя к сидевшей в сторонке женщине, она во имя милосердия попросила у нее что-нибудь прикрыться. Женщина охотно дала ей покрывало, в которое Мария и завернулась.
Поскольку не вызывало сомнения, что это и есть то место, где Иоанн вершит свой обряд крещения, Мария огляделась по сторонам в поисках Симона или Андрея, но, увы, знакомых лиц не нашла. Народу было много, она и раньше слышала, что к Иоанну приходят целые толпы. Но что этот святой человек мог предложить ей? Покаяться? Эту ступень она давно миновала. Простое покаяние ничего ей не дало. Креститель нужен людям, которые ведут обычный образ жизни, а не ей, одержимой. Креститель мог помочь корыстолюбивому мытарю или солдату, пользовавшемуся властью для вымогательства. Но не ей.
— Вы же, порождения ехиднины, — проповедник меж тем обрушил свой гнев на группу фарисеев, собравшихся на противоположном берегу реки, — кто внушил вам бежать от будущего гнева? Сотворите же достойный плод покаяния, ибо уже и секира при корне дерева лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода срубают и бросают в огонь!
Мария всматривалась в толпу, но ни Симона, ни Андрея не видела.
Со вздохом она села на камень и натянула покрывало на голову. И куда запропастились рыбаки? А искать их придется, нужно, чтобы они передали весточку Иоилю перед тем, как она вернется в пустыню и положит всему этому конец.
Братьев Мария увидела только ближе к вечеру, среди небольшой группы людей, окружавших того самого незнакомца, чье появление так потрясло Крестителя. Ей очень не хотелось подходить к ним на виду у остальных, но у нее не было выбора. Мария заковыляла к ним, подошла сзади к Симону и потянула за тунику. Он обернулся, глаза его расширились.
— О Боже! Во имя всего святого! Мария!
Она осознала: с первого взгляда, в первое же мгновение Симон понял, что ничего не вышло, все кончено. Все средства оказались бесполезными. Надеяться больше не на что.
— Они осаждали меня днем и ночью, так что мне пришлось бежать, — промолвила Мария, потянувшись к руке Симона. — Я знаю, что мне делать дальше, но пришла сюда, чтобы проститься и попросить тебя рассказать обо всем Иоилю.
Ну вот. Последние слова сказаны, и надо уходить. Оставаться здесь бессмысленно. Просьбу ее Симон выполнит, а больше он для нее все равно ничего не может сделать.
Симон посмотрел на женщину с глубоким сочувствием, а потом медленно произнес:
— Мария, мы тут нашли одного человека… он хочет услышать твою историю.
Мария покачала головой, поскольку ей мучительно не хотелось возвращаться ко всему пережитому и смысла в этом никакого не было. Она подалась назад с намерением уйти, убежать, но Симон взял ее за плечи и втолкнул в кружок людей, стоявших вокруг того самого незнакомца.
— Учитель, ты можешь помочь этой женщине?
Мария потупила очи и видела лишь обутые в сандалии ноги. Поднять взгляд она не решалась, не говоря уж о том, что не хотела, чтобы на нее глазели.
— Что мучает тебя? — спросил человек.
Женщина почувствовала, что не в состоянии объяснить. Все так сложно и запутанно… Ей уже столько раз приходилось обо всем рассказывать, а помощи как не было, так и нет.
— Ты не можешь говорить? — спокойно, без раздражения уточнил тот, кого Симон назвал учителем.
— Я слишком устала, — ответила Мария, так и не подняв глаз.
— Вижу, ты и вправду совсем выбилась из сил. Поэтому задам тебе только один вопрос: ты хочешь все исправить?
Но теперь его голос прозвучал нерешительно, как будто он спрашивал неохотно и был не уверен, что хочет получить ответ.
— Да, — прошептала она. — Да.
Если бы только можно было повернуть время вспять и сделать так, чтобы тогда, много лет назад, она не взяла в руки Ашеру!
Подступив поближе, незнакомец снял покрывало с головы Марии. Окружающие потрясенно загудели, увидев ее бритый череп, но в реакции этого человека не было ни тени удивления. Он возложил руки ей на голову, и женщина ощутила, как пальцы плотно обхватывают череп, от макушки до ушей.
Мария ожидала, что сейчас последует долгая череда молитв, взывающих к помощи и милосердию Бога и перемежающихся пространными цитатами из Священного Писания. Но вместо этого последовало лишь обжигающее, как пламя, повеление:
— Злой дух, яви себя!
Мария почувствовала, как что-то внутри ее корчится от страха.
— Как твое имя? — властно спросил незнакомец.
— Ашера, — отозвался на удивление кроткий голос.
— Оставь ее, уходи и больше не возвращайся!
И Мария тотчас ощутила, как дух уходит, убегает из нее.
— Пазузу! — воззвал он, — Оставь эту женщину!
Откуда он узнал его имя? От удивления Мария даже слегка подняла глаза, но увидела лишь подбородок, а взглянуть в лицо так и не дерзнула.
Пазузу повиновался немедленно, она мигом ощутила избавление от его отвратительного присутствия.
— И ты, нечистый богохульник! Оставь сию дочь Израиля, которую ты мучаешь! И никогда больше не возвращайся!
Изрыгая бессильные проклятия, безымянный дух покинул Марию.
— Хекет! — Надо же, он что, знал их всех? — Вон отсюда!
Марии почудилось, что она успела заметить выскользнувшую из нее и втянувшуюся в расщелину зеленую тень.
— Зараза, что преследует в полуденный час, выходи!
Полуденный демон оказался упорнее прочих или глубже укоренился; женщине показалось, что он пророс в самую суть ее мыслей и, уходя, едва не увлек за собой ее сознание. Но не смог — он ушел, а для нее это обернулось лишь головокружением.
— Их… их было… семь, — пролепетала Мария.
— Я знаю. Рабицу! — Его голос прозвучал как глухой удар посоха о землю.
Мария услышала, как с ее губ слетел ответ духа:
— Да?
— Уходи!
Мария ожидала, что уж злобный Рабицу точно попытается воспротивиться изгнанию, но нет. Он повиновался мгновенно.
— Теперь остался только Аваддон, — сказал человек, названный учителем. — В некоторых отношениях самый опасный из всех, ибо он падший ангел, посланец Сатаны. Само его имя означает «разрушитель». Ему предстоит возглавить воинство зла в последней великой битве. — Он помолчал, потом выпрямился. — Аваддон! Аваддон! Я говорю тебе, выйди из нее!
Все ахнули: на миг перед ними предстало огромное, безобразное насекомое с человеческой головой. Предстало и тут же исчезло.
Руки человека еще оставались на челе Марии, и она ощущала его пальцы, те самые, проскочив между которыми бежали духи. Она чувствовала себя так, как когда-то давным-давно, до их появления.
— Это продолжалось так долго… — начала Мария, накрыв его ладони своими, но осеклась и разрыдалась, шатаясь из стороны в сторону.
Избавитель высвободил руки, наклонился и поддержал женщину иод локоть.
— Господу под силу вернуть прошедшие годы, — промолвил он. — Разве не сказано это у пророка Иоиля? Может, и я верну тебе годы, которые поела саранча?
Мария нервно рассмеялась.
— Мне не очень нравится само слово «саранча».
— Это неудивительно. Ты имела дело с саранчой из Бездны которая несравненно хуже земных тварей. А как тебя зовут?
— Мария, — ответила она, — Из Магдалы.
Ей хотелось спросить, как его зовут, узнать, как он научился с такой легкостью повелевать этими духами, но Мария не осмеливалась. Да и легкость, возможно, была кажущейся: избавитель, если приглядеться, выглядел утомленным.
— Я не был готов к этому, — сказал он Симону. — Еще не был. Но не мне выбирать час.
Голос этого человека было невозможно забыть, и у Марии воз-никло ощущение, что она уже слышала его, давным-давно.
Но что он имел в виду? Может быть, этот святой человек лишь недавно прошел какое-нибудь посвящение, принял обеты?
— Мария, — обратился к ней Симон дрожащим от волнения голосом, — это Иисус. Мы встретили его здесь, когда пришли послушать Иоанна, и кажется… мы думаем… что он… что он, — обычно словоохотливый Симон не находил слов, — тот, за которым мы можем последовать.