Леди Неукротимость

Она взглянула на Офелию. После отъезда Кейт из Англии они вели переписку, и их дружба за это время окрепла. Под светлыми волосами Офелии находилась ясная голова, полная всяческих идей. Как и Кейт, Офелия интересовалась книгами и политикой. Просто она никому не позволяла догадываться об этом. Необходимость постоянно делать вид, что у тебя в голове нет ни единой мысли, в какой-то степени ослабила природный ум Офелии.

Как и Кейт, Офелия носила траур. Недавно она потеряла мать и мужа. Офелия похоронила свое сердце, когда стала вдовой. Кейт это было известно потому, что Офелия сама беспрерывно говорила об этом, прикладывая к сухим глазам один из своих платочков с черной каймой. Кейт никак не могла понять, как можно похоронить свое сердце в одной могиле с красноносым, толстым графом Суинбурном.

Она никак не могла понять, почему Офелия так поспешно вышла замуж за старого зануду вскоре после того, как сообщила своей гостье, что влюблена в черноволосого и серьезного маркиза Ричфилда. Спустя несколько месяцев после того злосчастного бала она обручилась и вышла замуж, чтобы в январе следующего года потерять графа, его морщины, красный нос и все остальное.

Горе Офелии было настолько же артистическим, насколько и красноречивым. Она изливала его словами. Она порхала возле фотографии мужа и целовала ее, особенно в тех случаях, когда какой-нибудь джентльмен приезжал выразить свое соболезнование. Ее траурная одежда была сшита по последней парижской моде, а украшали ее самые изысканные драгоценности. Кейт просто перекрасила все свои платья в черный цвет. Траурные платья не вернут ей отца, и ей было все равно, модны они или нет.

— Тернпенни, — сказала Офелия, постучав зонтом о пол кареты. — Тернпенни, поспеши же. Я хочу попасть к башне прежде, чем исчезнет этот великолепный свет для моего рисования.

— Да, мэм.

Кейт посмотрел на ленты и вуаль на шляпке Офелии и тихо спросила:

— Боишься, что мы опоздаем и его высокая и могущественная светлость сбежит?

— Ш-ш!

— Я думаю, что ты так же безрассудна, как и девушка, в честь которой тебя назвали. Он не женился на тебе в тот раз.

— Послушай, говори потише. — Офелия раскрыла зонт и отгородилась им от кучера и лакея. — Ты же сказала, что тебе все равно. От тебя требуете одно: покататься с часок, а потом вернуться за мной.

— Я не против, но считаю, что ты — дурочка. Моя горничная говорит, что с тех пор, как зажили его крымские раны, он большую часть ночей проводит не в своей постели.

— Уверена, что с горничными или кухарками. Они, наверное, сами бросаются ему под ноги или затаскивают его в стога сена.

Кейт не видела большого различия между тем, чтобы развлекать де Гранвиля в затхлой старой башне или позволять ему вольности в стогу сена. Тем не менее она не стала высказывать свои мысли вслух.

— Ты не любишь его потому, что ты и тетя София находитесь здесь уже неделю, а его мать еще не нанесла вам визита, — сказала Офелия. — Очень нехорошо с твоей стороны высмеивать его, когда он еще не поправил свое здоровье. Ему чуть не оторвало руку, когда он спасал мистера Бофорта, вытаскивая его из-под лошади.

Кейт искоса посмотрела на Офелию.

— Это произошло уже полгода назад, и его руке ничего не грозило. Ты всегда преувеличиваешь. Может быть, он просто подхватил дизентерию и все еще страдает от поноса.

— Кэтрин Энн Грей! Кейт усмехнулась:

— Тебе нехорошо? Извини.

— О, тсс! Ты просто сердишься, потому что леди Джулиана не приезжает с визитом. Кейт вздохнула и покачала головой:

— Это мама хочет, чтобы ее пригласили в замок, а не я. Я говорила ей, что леди Джулиана не хочет иметь никаких дел с американцами и считает маму американкой.

Офелия придвинулась поближе к Кейт.

— Я должна получить его. Голос кузины задрожал, и, к своему удивлению, Кейт увидела слезы у нее на глазах.

— Он думал, что мне нужен его титул, — сказала Офелия. — Да, раньше он действительно был мне нужен, и поэтому я упустила свой шанс выйти за него замуж. Но сейчас мне это безразлично. Кроме того, сейчас я — леди Суинбурн. Но его мать ненавидит меня. Мне кажется, она подозревает, что я отдалась ему. Если она когда-нибудь узнает об этом наверняка, она меня погубит. Пожалуйста, Кейт.

Кейт что-то проворчала, но затем пожала плечами, когда Офелия умоляюще посмотрела на нее.

— По мне, — сказала Кейт, — лучше уж оказаться в Хэнгтауне в субботнюю ночь с толпой старателей, которые только что нашли золото. Но если он тебе так нужен, бери его, пожалуйста. Только не жди, что я буду заливать его потоками лести, как делаешь это ты.

В знак признательности Офелия так крепко обняла кузину, что у той лопатки сошлись вместе. Их разговор снова коснулся крымской войны. Казалось, что ей никогда не будет конца. Британское правительство продолжало демонстрировать некомпетентность, в то время как в сражениях гибли тысячи молодых людей. Затем они перешли к обсуждению последних выступлений против рабства в американском Конгрессе. Когда Тернпенни свернул на дорогу, ведущую к старой башне, Офелия резко прекратила разговор. Кейт откинулась назад, на подушки, понимая, что кузина не хочет, чтобы маркиз догадался, что они разговаривали о политике.

Они подъехали к пустынной башне. Лакей разложил в нужном месте принадлежности для рисования. Офелия превратила это в настоящее шоу. Вместе с Кейт они взобрались по внутренней лестнице, чтобы посмотреть вид сверху. Башня была построена на скале, и с нее прекрасно просматривалась долина, которая лежала между землями де Гранвилей и Мэйтлендов.

Они стояли на вершине башни, дрожа от прохладного апрельского ветерка, когда заметили в долине фигуру всадника, направлявшегося в их сторону. Когда Кейт представила себе, на какой скорости он мчится, у нее от удивления расширились глаза. Жеребец перепрыгнул через ручей, как будто бы его вовсе не было, переметнулся через изгородь, а затем бросился очертя голову вниз по крутому склону оврага.

— Казалось бы, после Балаклавы он мог бы и успокоиться, — заметила Офелия.

Кейт вздрогнула, когда увидела, как всадник перемахивает через забор, который все объезжали.