Белокурые бестии

Голос Марьи Савельевны действительно был очень слабым и дребезжащим, она говорила с большим трудом, делая паузы, чтобы отдохнуть, и в это время в телефоне слышались какие-то хрипы…

– Понятно, понятно, – все время повторяла Марусина мама, по мере того, как Марья Савельевна сообщала ей всю эту информацию, голос мамы, напротив, становился все более сладким и вкрадчивым, – Ну что ж, Марья Савельевна, спасибо вам большое за все, вы меня очень-очень порадовали, спасибо… Еще раз вам спасибо, и счастливого вам пути! – наконец сказала она и бросила трубку.

В это мгновение из телефона доносились по-настоящему пугающие хрипы, которые оборвал резкий длинный гудок…

Каждый день, ровно в десять, Маруся должна была быть в офисе, Гена лично звонил и проверял. Если она опаздывала, он сразу же называл сумму штрафа, в конце концов, она стала его бояться, у нее выработался условный рефлекс.

Вася же появлялся в офисе редко, перед тем, как приехать, он всегда звонил и говорил Марусе: «Дорогая, я буду через пятнадцать минут, подожди меня!» А сам приезжал через два часа. Маруся терпеливо его ждала, даже когда ее рабочий день уже заканчивался, она все равно его ждала и в результате часто уходила с работы в десять, а то и в одиннадцать часов вечера. Вася приходил всегда пьяный, иногда он приносил с собой бутылку французского коньяка, которую ставил на стол перед собой, время от времени отпивая из нее и никогда никому не предлагая выпить с ним за компанию. Правда, в буфете стояла бутыль разбавленного спирта, и он охотно позволял своим сотрудникам пить этот спирт, сколько те захотят. Однако Лиля вообще пить отказывалась, Александр тоже не пил, пил только новый сотрудник Васи, который недавно появился в офисе, неопределенного возраста, вертлявый, услужливый, с красным прыщавым лицом, красной лысиной и остатками рыжих волос, закрывавших эту лысину, глаза у него были неопределенного желтовато-серовато-зеленоватого цвета, и он все время улыбался какой-то неопределенной полуулыбкой. Всем своим обликом он напоминал гладкое, неоднократно облизанное, чуть полинявшее, но все же яркое пасхальное яйцо, он и ходил, как будто перекатывался. Заходя, он говорил: «Ой, привет, Лилька! Ну как у тебя дела? Ты вроде поправилась…» При этих словах Лиля надувалась и уходила в другую комнату, откуда вскоре доносились рыдания, а рыжий Сергей очень веселился.

К Лиле был неравнодушен Гена, именно он привел ее на работу в офис. Раньше она работала в кинотеатре «Аврора», выполняла все те же секретарские обязанности, хотя она не умела печатать, не знала ни одного языка и даже писала с ошибками. Ее муж, бывший военный, работал в одном из банков, куда его устроил приятель. Пять лет назад Лиля пережила ужасную трагедию – они с мужем жили тогда в маленьком городке в Средней Азии, где он служил. Ее подруга пошла прогуляться одна ночью, и ее изнасиловали и убили. Лиля с тех пор стала страдать неврозом и навязчивыми идеями, в частности, она ужасно боялась поправиться, поэтому однажды, когда незаметно для себя прибавила в весе два килограмма, обнаружив это, она долго и безутешно рыдала, а потом вообще перестала есть, чем вызвала настоящий ужас у своих родителей и мужа. Гена уже давно приметил Лилю, для него она была воплощением неземной красоты, возвышенной мечтой, он так и называл ее: «Моя принцесса». Но он никогда ничего Лиле не дарил и в офис к чаю ни разу не принес ей даже шоколадку, вообще, и чай, и сахар сотрудники должны были покупать за свой счет. Тем не менее Гена, приходя в офис, неизменно требовал себе чаю или кофе.

Однажды Александр купил самый дешевый кофе, очень плохой, и принес чашку этого кофе Гене, Гена его доверчиво отхлебнул, но тут же весь перекосился, отодвинул чашку подальше от себя и больше уже не пил. Он не мог ничего сказать, потому что как раз в это время беседовал с важной дамой в блестящих кожаных сапогах до бедра и с огромной крокодиловой сумкой через плечо, даме Александр, кстати, тоже подал чашку того же напитка, но она ничего не заметила и выпила все не моргнув глазом. Потом Гена, правда, поинтересовался у Александра с некоторым подозрением:

– Что это за бурду ты мне принес?

А Александр совершенно невинно ответил ему:

– Это кофе, который мы пьем. И Гене нечего было возразить.

Иногда Гена звал Лилю к себе в кабинет и закрывал дверь на ключ, из кабинета тогда доносился сдавленный визг и шепот, а потом Гена и Лиля выходили оттуда красные, как из бани, и Гена удовлетворенно отдувался, а Лиля скромно смотрела в пол. Но до конца Гене Лиля из принципа не уступала, об этом она рассказывала Марусе, жалуясь ей на то, какой Гена жадный, что он все хочет найти себе девушку, чтобы ничего ей не дарить и не платить, просто ужасно скупой, ну нельзя же так, ему даже уборку в квартире делала его бухгалтер Вера, которую он ласково называл Верунчиком.

Верунчик тоже иногда приходила в офис, там она составляла длинные бухгалтерские отчеты, и Гена ее очень ценил, потому что она была ему предана как собака. Придя в офис, она всякий раз брала веник и начинала все подметать и убирать, при этом она делала язвительные замечания Лиле, а Гену называла только «Геночка» даже за глаза. Гена на день рождения своему Верунчику позволил купить костюм стоимостью в пятьсот долларов, а деньги каким-то образом провел через бухгалтерию как расход фирмы. Вообще, Гена постоянно приносил Верунчику чеки на все покупки, которые он делал: одеяла, простыни, носки, трусы, кастрюли – все это Верунчик списывала на расходы фирмы. Даже счета из ресторанов, где Гена обедал с какими-то неведомыми девушками, и те Верунчик проводила через бухгалтерские отчеты.

Лиля всегда внимательно прочитывала эти счета и громко восклицала: «Ого! Смотрите: шашлык из осетрины – 25 долларов, порция мороженого – 15 долларов, вода минеральная – 3 доллара! И все это на два лица, то есть умножайте на два, короче говоря!» Верунчик обычно скептически поджимала губы и не принимала участия в обсуждении Гениных похождений, а Лиля очень любила это делать, особенно часто она критиковала девушек, с которыми Гена посещал эти рестораны, хотя видела она далеко не всех. Гена купил себе старую машину «Ауди», и иногда даже подвозил Лилю до метро, а иногда брал ее с собой в деловые поездки по городу. Гена никогда не расставался с мобильным телефоном и периодически звонил в офис, чтобы проверить, на месте ли Маруся.

Однажды Гена забыл ключ от офиса, а второй ключ был у Александра, который отлучился пообедать как раз тогда, когда Гена приехал в офис, и Гена с Лилей битый час должны были стоять у дверей в обшарпанном коридоре, причем Гена жутко злился. Лиля предлагала Гене следующий план: она заходит в соседний офис, где располагалась школа красоты, выходит из окна, проходит по широкому карнизу и через окно проникает в «Му-му» (так называлось агентство Гены и Васи, по аналогии с передачей, которую Вася вел на телевидении), благо окна уже давно не закрывались на задвижки, которые были сломаны. Гена было согласился, но потом все же решил, что не стоит рисковать, – а вдруг Лиля сорвется вниз и упадет, она ведь ему очень нравилась, и он не хотел рисковать жизнью своей принцессы. Когда пришел Александр, Гена на него ужасно орал, он вопил, что можно поработать и без обеда, что можно попить чаю в офисе, что он и так работает неполный день, поэтому совсем не обязательно уходить на целый час. Александр в ужасе смотрел на Гену сверху вниз, у него дергалась щека и дрожал подбородок, но он ничего не мог сказать, казалось, он вообще лишился дара речи.

Николай всегда очень внимательно следил за тем, как курят марихуану – никто не должен был задерживать косяк. Один его знакомый юноша как-то слишком долго держал косяк, чересчур жадно и старательно затягиваясь. Николай смотрел, смотрел, потом не выдержал и раздраженно ему заметил: «Дорогой, я знаю, что ты нечасто это делаешь, но передавай, пожалуйста, косяк дальше, не задерживай». Юноша тут же испуганно отдал косяк ему, а через некоторое время ему стало плохо, он встал, хотел выйти из комнаты, но утратил координацию движений, стал беспорядочно махать руками из стороны в сторону, побелел как бумага, и рухнул на пол тут же у двери. Николай очень испугался, он как раз собирался пойти в ночной клуб вместе со своим приятелем и даже надел для такого случая свою любимую красную футболочку и красные брюки. Он уже договорился со своим знакомым американцем Майком, для которого он обычно снимал в этом клубе проституток подешевле, а Майк взамен покупал ему выпивку и давал двадцать долларов на карманные расходы. Николай уже совершенно настроился идти в этот клуб, а тут вдруг этот идиот потерял сознание. Николай быстро достал из аптечки нашатырь и сунул ему под нос – вдвоем с приятелем они взгромоздили его на табурет, он пришел в себя, но ничего не говорил, а только блаженно улыбался. Николаю же главное было вывести его из квартиры на улицу, чтобы с ним не возиться, к тому же, он уже опаздывал, а приятелю все это уже порядком надоело, и он, кажется, даже собирался уходить. А тот идиот вдруг стал проситься в туалет, Николай же ничего не мог поделать, не мог же он его просто спустить с лестницы, он, как порядочный человек, повел его по длинному коридору в сортир и даже стоял, караулил у двери, дожидаясь, пока выйдет, в общем, его все это ужасно достало. Потом они взяли того идиота под руки, вывели во двор и усадили на скамейку, прямо в мокрый снег. Николай говорил Марусе, что точно такой же случай был с ним в Берлине много лет назад, когда его вусмерть укурили какие-то турки в одном злачном притоне.