Страница 35 из 99
— Мне еще трудно составить мнение, — ответил я. — Однако ваш рассказ кажется мне убедительным.
Он отвернулся и стал рассматривать бухту, но ему не удалось скрыть раздражения:
— Что вы этим хотите сказать, Дэнни?
— Только то, что сказал… Как вы думаете, мог бы я позаимствовать машину на час или два? Я должен сделать кое-какие покупки.
— Это не проблема, Дэнни. — Он казался теперь более спокойным. — Еще Лейла наняла машину, и ключи от нее всегда на месте. Каждый может ею воспользоваться. Поэтому не стесняйтесь!
— Спасибо. Вам ничего не нужно в городе?
— Нет, спасибо.
Я спустился на две ступеньки и позвал его:
— Джек!
— Что, Дэнни?
— Как вы думаете, могу я завтра нанять лодку? Мы могли бы проехать в сторону этих рифов?
— Это легко сделать, — вежливо ответил он.
— А вы не могли бы этим заняться?
— Конечно.
В его вежливом голосе появилась легкая напряженность.
— Еще раз благодарю, — сказал я и пошел к гаражу.
Выведя машину в аллею, ведущую к дороге, я задал себе вопрос относительно Ромни. По первому впечатлению он показался мне порядочным парнем, однако наружность бывает обманчива, и ничто не следует принимать как данность.
Таунсвилл — хорошенький городок, окруженный холмами; улицы широкие, окаймленные деревьями, дома в колониальном стиле, некоторые из них — с двухэтажными галереями.
Я решил применить безошибочную теорию, согласно которой самый быстрый способ получить сведения в чужом городе — это поставить машину возле ближайшего бара.
Первый же парень, которого я останавливал, чтобы спросить, где я могу найти бар, посмотрел на меня глазами жареного марлина.
— Бар? А что это такое?
Теперь я уже смотрел на него, выпучив глаза.
Мне больше посчастливилось, когда я остановил второго туземца.
— Держу пари, что вы янки, — сказал он со снисходительной улыбкой.
— Совершенно верно, — осторожно согласился я. — Не хотите ли вы мне сказать: «Убирайтесь домой»?
С минуту он рассматривал меня, потом ответил:
— Вы знаете, как называется вот эта вода, которую вы видите?
— Конечно, — ответил я, довольный собой. — Коралловое море.
— Прекрасно! Именно здесь ваши ребята разгромили японский флот. Ни одному янки никто не скажет в Австралии «убирайся домой»! Не забывайте этого!
Я извинился от души, а он продолжал:
— Здесь не говорят «бар», здесь это называется отелем, а в отеле всегда есть зал с буфетом, где можно выпить, но вне отелей нет ничего.
— Не можете ли вы показать мне дорогу к ближайшему отелю и что вы скажете, если я предложу вам выпить?
— Я скажу, что это самая лучшая мысль, какая могла прийти вам в голову.
Когда мы вошли в бар отеля, я подумал, что мы ошиблись адресом и попали в телевизионную студию. В громадном зале, в котором можно было разместить полк кавалерии, не было ни одного стула. За гигантской стойкой, протянувшейся от одного конца зала до другого, лихорадочно метались несколько усталых женщин. Клиенты стояли в двенадцать рядов компактной массой, пили, курили и разговаривали.
— Я знаю официанток, — сообщил мне новый знакомый. — И попробую что-нибудь получить. Чего вы желаете, янки?
— Для меня мартини.
— Что?
Я быстро спросил:
— А вы что хотите пить?
— Шунер.
— О! — Я слабо улыбнулся. — Должно быть, недурно. А что это такое?
— Пиво! — Он посмотрел на меня как на слабоумного. — Только не говорите, что вы еще не пробовали нашего пива.
— Я только вчера приехал.
— Это настоящее пиво, а не бурда, которую подают у вас, — любезно объяснил он мне. — Вот увидите. Значит, два пива.
Затем он глубоко вздохнул и погрузился в груду человеческого мяса между ним и стойкой. Я отвернулся, чтобы не видеть, как человека в расцвете лет разорвут на куски у меня на глазах. Через полминуты я услышал его голос: «Вот и мы!» И увидел своего приятеля с двумя громадными кружками пива.
— А вот и пиво, — сказал он, всовывая мне в руку кружку. — За ваше здоровье!
Насчет пива он был прав: никогда в жизни я не пил такого хорошего. За третьим шунером я был вполне согласен с ним, что у нас подают вместо пива бурду и нужно много времени, чтобы наши пивовары научились варить такое пиво.
Моего нового приятеля звали Кларри, и он попросил не называть его Кларенсом, потому что это ему не нравится. Так как он был почти двухметрового роста и весил килограммов сто, я с ним не спорил. Он участвовал в войне в Новой Гвинее, был рубщиком сахарного тростника, работал на ранчо на севере, а теперь уже пять лет водит сторожевое судно между Таунсвиллом и одним из островов, охотно посещаемым туристами.
Я перевел разговор на акул, и оказалось, что Кларри все знает об этих животных. Один профессор Мельбурнского университета проводил свой отпуск на острове в прошлом году, и Кларри возил его много раз на прогулку, чтобы показать акул в живом виде, а профессор делился с ним своими теоретическими познаниями.
— Самые опасные — это рыба-молот, акула-нянька и тигровая акула, — поучал меня Кларри, — и в окрестностях Таунсвилла вы имеете шанс чаще всего встретиться с ними.
— Набрасываются ли они ночью?
— Им все равно когда, Дэнни! Чем теплее вода, тем их больше, а летом они подходят совсем близко к берегу. В летние месяцы, с ноября по январь.
Я спросил себя, не помутилось ли у него от пива в голове, но вспомнил, что нахожусь в Южном полушарии и в настоящее время хожу головой вниз. От этого у меня началось легкое головокружение, а может быть, и от пива.
Я спросил с безразличным видом:
— Слышали ли вы о женщине, которую убила акула несколько дней назад?
— Еще бы! Весь город ни о чем другом не говорит с тех пор. Ах да, ведь она была янки, как и вы! Надеюсь, она не из ваших друзей?
— Я видел ее однажды в Нью-Йорке.
— Сочувствую, Дэнни. — Он покачал головой. — Вот что надеюсь никогда не увидеть и не услышать.
— Услышать?
— У меня был друг, добывавший жемчуг возле Брума. Некоторое время тому назад акула схватила одного из его ныряльщиков в тот момент, когда он уже поднялся на поверхность. Мой друг говорил, что у него до сих пор мороз по коже, когда он вспомнит, как кричал бедный парень!
Я машинально спросил:
— Кричал?
— А вы бы не кричали, если бы у вас откусили руку или ногу? — свирепо спросил он.
— Разве акула не может схватить так, чтобы жертва не успела крикнуть?
Он энергично затряс головой:
— Акулы начинают с того, что обгоняют тех, кого преследуют, все равно — рыба это или пловец. Чтобы ударить, акула поворачивается на бок и пускает в дело зубы. Она нападает быстро, одним ударом, а потом продолжает свой путь. Профессор говорил мне, что акулы близоруки и не различают цвета, но обоняние у них очень острое. Запах крови сводит их с ума. Они чувствуют его на большом расстоянии.
— Вы уверены, Кларри, что они не могут убить жертву одним ударом, чтобы у нее не было времени крикнуть?
— Во всех случаях, о которых я слышал, жертва умирала после удара в результате шока или увечья, — категорически заявил он. — Представьте себе, что двойной ряд треугольных зубов впивается в ваше тело, Дэнни! Здесь не только боль, но и ужас… Вы думаете, что не заорали бы?
— Еще как!
— Всегда ужасно, когда на кого-то нападает акула. Здесь это происходит слишком часто. Вы знаете Джека Ромни? Владельца яхты?
— Да. Я разговаривал с ним часа два назад.
— Я его знаю только внешне, — продолжил Кларри, — но здесь у него хорошая репутация. Смерть этой женщины нанесла ему удар, и, кроме того, он потерял свою яхту. А такое судно не скоро найдешь.
— Но она же была застрахована?
— Я слышал другое, — сказал он безапелляционным тоном. — В маленьких городках все известно, Дэнни. Его страховка кончилась два месяца назад, и он ее не восстановил. Для него это большая потеря.
Мы выпили еще пива на посошок, обменялись адресами. Кларри дал мне свой номер телефона на случай, если у меня будет жажда или я не смогу вспомнить, как выглядит отель.