Блудная дочь

Приближались очередные выборы, и вновь Флорентина всё своё свободное время проводила в штабе Демократической партии в Сан-Франциско, подписывая конверты и отвечая на телефонные звонки. В отличие от двух предыдущих кампаний, она была убеждена, что демократы наконец нашли достойного кандидата. Последние телевизионные дебаты между кандидатами пробудили в ней политические амбиции, которые едва не похоронил Генри Осборн. Кеннеди обладал такой харизмой, а его политическая проницательность была настолько глубокой, что Флорентина удивлялась, как кто-то, наблюдавшей за президентской гонкой, может голосовать за республиканца. Ричард сказал ей, что харизма и хороший внешний вид не могут стать основой будущей политики или свидетельствовать о безупречной репутации.

Всю ночь после выборов Ричард и Флорентина наблюдали за подсчётом голосов. Вперёд выходил то один кандидат, то другой, пока, наконец, не закончился подсчёт в Калифорнии. Кеннеди победил с самым маленьким отрывом за всю историю выборов.

Когда тридцать пятый президент выступал с инаугурационной речью, Флорентина и Ричард наблюдали за церемонией по телевизору в своей квартире над магазином.

Флорентина не сводила глаз с человека, которому вверили свою судьбу столько людей.

«Не спрашивайте, что страна может сделать для вас, — спросите у себя, что вы можете сделать для своей страны!» — закончил свою речь президент Кеннеди, и Флорентина увидела, как присутствующие на церемонии встали и устроили овацию.

— Неплохо для демократа, — сказал Ричард.

Флорентина улыбнулась.

— Как ты думаешь, мой отец там?

— Несомненно.

— То есть нам теперь надо дожидаться его назначения.

На следующий день Джордж написал им, что Авель присутствовал на церемонии в Вашингтоне. Письмо заканчивалось словами: «Твой отец, похоже, уверен в том, что отправится в Варшаву…»

Каждый день Флорентина проверяла в газетах список новых назначений, о которых объявлял пресс-секретарь Белого дома Пьер Сэлинджер, но никаких сообщений о новом после в Варшаве там не было.

17

Флорентина всё-таки нашла в газетах имя своего отца. Его было невозможно не заметить — заголовок статьи шёл поперёк всей первой полосы:

«ЧИКАГСКИЙ БАРОН АРЕСТОВАН!»

Флорентина с недоверием читала дальше:

«Нью-Йорк. Авель Росновский, владелец международной сети отелей, известный как Чикагский Барон, был арестован сегодня утром в 8:30 агентами ФБР в квартире на Пятьдесят Седьмой улице. ФБР предъявило Авелю Росновскому обвинения во взятках и коррупции государственных чиновников в четырнадцати штатах. ФБР выразило намерение найти и допросить в связи с этим делом бывшего конгрессмена Генри Осборна.

Защитник Росновского адвокат Траффорд Джилкс выступил с заявлением, в котором отверг все обвинения и сказал, что у него есть объяснения по всем пунктам, которые приведут к полному оправданию его клиента. Позднее Росновский был отпущен под залог в 10 000 долларов».

Далее в статье сообщалось, что, по слухам, циркулирующим в Вашингтоне уже какое то время, Белый дом рассматривал кандидатуру Росновского на пост следующего посла США в Польше.

В ту ночь Флорентина долго не могла заснуть, размышляя о том, как же такое могло случиться и через что придётся пройти её отцу. Она предположила, что в этом деле как-то замешан Генри, и решила впредь следить за любой информацией. Ричард попытался успокоить её, говоря, что на свете очень мало бизнесменов, которые на том или ином этапе своей деятельности не были бы вынуждены давать взятки.

За три дня до начала судебного процесса представители министерства юстиции разыскали Генри Осборна в Новом Орлеане. Предъявив обвинение в мошенничестве, его арестовали и убедили выступить свидетелем обвинения в деле Авеля Росновского. Представители ФБР запросили у судьи Прескотта отсрочку, чтобы обсудить с бывшим конгрессменом Осборном содержание досье на Росновского, которое недавно попало к ним в руки. Судья Прескотт дал им ещё четыре недели.

Флорентина боялась, что с Генри Осборном в качестве главного свидетеля обвинения её отец может быть осуждён на большой срок заключения. После ещё одной бессонной ночи Ричард предложил ей войти в контакт с отцом. Флорентина согласилась и написала Авелю письмо, где говорила, что целиком на его стороне и убеждена в его невиновности. В конверт она вложила фотографию сына.

За четыре часа до начала процесса Генри Осборн был найден мёртвым в своей камере. Он повесился на гарвардском галстуке.

— Почему Генри покончил с собой? — спросила Флорентина мать, позвонив ей тем же утром.

— О, это легко объяснить, — ответила Софья. — Генри узнал, что частный детектив, которому он — чтобы погасить долги — продал досье, действовал через анонимного посредника от имени Уильяма Каина. И именно Каин передал досье в ФБР.

Флорентина, которая ждала второго ребёнка, испытала такой приступ ненависти к Уильяму Каину, что попыталась перенести её на Ричарда. Но поняла, что Ричард столь же сердит на отца, как и она, когда услышала его телефонный разговор с матерью.

— Ты был строг, — сказала Флорентина, когда он положил трубку.

— Да, это так. Моей бедной матери достаётся с двух сторон.

— Мы ещё не добрались до последнего акта трагедии, — заметила Флорентина. — Сколько себя помню, папа всегда хотел вернуться в Варшаву. Теперь он никогда не простит твоего отца!

Флорентина следила за ходом слушаний по делу отца, звоня каждый день матери — после того, как та возвращалась из зала суда.

— Процесс начинает поворачиваться в пользу твоего отца, — сообщила Софья в середине второй недели.

— Почему ты так думаешь? — спросила Флорентина.

— С тех пор, как ФБР потеряло своего главного свидетеля, их позиция не выдерживает перекрёстных допросов.

— Значит ли это, что папу признают невиновным?

— Я так не думаю. Но в зале суда поговаривают, что ФБР предложит ему сделку.

— Какую сделку?

— Ну, твой отец признает себя виновным в мелких правонарушениях, а они в ответ отзовут основные обвинения.

— И он сможет отделаться штрафом?

— Если повезёт. Но судья Прескотт — суров, так что он может присудить и тюремное заключение.

— Нет, давай будем надеяться на штраф.

Софья ничего не сказала.

«Чикагского Барона приговорили к шести месяцам условно», — Флорентина услышала эту новость в радиоприёмнике своей машины, когда ехала к Ричарду в банк. Она едва не врезалась в «Бьюик» и остановилась, чтобы послушать новости дальше.

«ФБР отозвало главные обвинения во взяточничестве против Авеля Росновского, известного как Чикагский Барон, и обвиняемый был признан виновным в двух незначительных эпизодах — попытках оказать неподобающее влияние на государственного чиновника. Присяжные были распущены. А судья Прескотт, подводя итог, сказал: „Занятие бизнесом не даёт права на подкуп государственных чиновников. Взятка — это преступление, которое только усугубляется, когда совершается интеллигентным опытным человеком, который опускается так низко. В других странах, — добавил он, — взяточничество считается допустимым, но в Соединённых Штатах дело обстоит не так“. Судья Прескотт приговорил Росновского к шести месяцам условно и штрафу в двадцать пять тысяч долларов».

— Двадцать пять тысяч долларов и шесть месяцев условно… Могло быть и хуже, — сказал Джордж своему другу.

— Не забывай, я потерял Польшу! — произнёс Авель. — Теперь всё это в прошлом. Выкупи у Парфита его два процента акций «Лестера», даже если он запросит миллион. Тогда у меня будет восемь процентов, и я смогу ввести в действие Седьмую статью устава и уничтожу Уильяма Каина в его собственном зале заседаний правления!