Страница 8 из 11
– Не успела, – честно ответила я, – и меня больше интересуют издания по истории моды и детективы.
– Подарю вам пару экземпляров с автографом, – пообещал Монахов. – Никогда не поздно переосмыслить свою жизнь. Поверьте, даже самые тяжелые…
– Милый, мы ждем тебя! – крикнула Антонина.
– Все готово, – отозвалась я.
Кирилл, оборвав фразу на полуслове, поспешил к столу, за которым уже сидели жена и сын.
– Камера, мотор, зажигаем по полной, – объявила Роза. – Настенька, давай… Помнишь, что надо делать?
Девочка кивнула, схватила миску с едой, приблизилась к брату и проворковала:
– Родион, я сделала твои любимые спагетти.
– Спасибо, дорогая сестра, – фальшиво-сладко прокурлыкал первокурсник, – ты потрясающе готовишь.
Настя быстро наполнила тарелку парня.
– Пожелай ему приятного аппетита, – тихонько подсказала Роза.
Девочка покорно произнесла требуемые слова.
Родион схватил вилку и начал наматывать на нее трубочки, щедро сдобренные майонезом.
– Надо подснять, как юноше нравится ужин, – не успокаивалась режиссер. – Дима, возьми его крупным планом, плиз.
Родя запихнул вилку в рот, замер, потом выплюнул спагетти.
– Ваще, блин!
– Родион, – возмутилась Антонина, – выбирай выражения! Неужели невкусно?
– Блевотина. Сама попробуй, – недовольно произнес Родион.
Мать взяла одну макаронину.
– Ну и как? – поинтересовался сын. – Может, Настьку на международную олимпиаду поваров послать? Первое место стопудово возьмет. Вау! Мама, ты это проглотила? Ну прямо женщина-кошка, та тоже дерьмище хавала.
Монахова встала, подошла к разделочному столику, осмотрела пустую банку, из которой дочь вытряхивала майонез, и не сдержалась:
– Я же сказала: провансаль под красной крышкой. А ты взяла банку с синей.
– Какая разница? – хмыкнула дочь. – Банки совершенно одинаковые, везде белый соус.
– Всегда нужно читать этикетки, – продолжала Антонина, – тогда не случится конфуза.
– Вечно все ко мне придираются! – вскинулась было Настя. Но тут же замела хвостом: – То есть да, мамочка, не сердись.
Родион вскочил, выхватил из рук матери злополучную банку и заорал:
– Вау! Сеструха вместо майонеза забабахала сгущенку в спагетти.
Оператор Саша издал стон. Дима выключил камеру и сел на табуретку.
– Иди готовь заново, – веселился брат. – Будем еще раз с утра ужинать твоей вкусняшкой-рыгаловкой.
Роза посмотрела на часы.
– Из графика кошмарно выбиваемся. А вы не можете съесть то, что уже готово?
– Макароны со сгущенным молоком? – уточнил глава семьи.
– Да, да, – закивала Роза. – На экране ведь непонятно, что за соус в тарелках. Спагетти часто едят с майонезом, никто не усомнится.
Я попятилась в коридор, искренне жалея несчастных Монаховых. Однако трудная им предстоит задача, в меня бы приторно сладкая паста не полезла. Хотя делают же в Лондоне пудинг из говяжьей печени с ванилью и корицей. Говорят, многим сие блюдо нравится. Где у Монаховых туалет?
Обычно в московских квартирах, построенных в двадцатом веке, санузел находится впритык к кухне. Советские архитекторы считали, что ничего плохого в таком соседстве нет. Ну пьет жена чай с пирожным, а мужу спешно захотелось посетить уголок задумчивости. В чем проблема? Не должен у супруги аппетит портиться, она же любит своего спутника жизни. Неужели из-за чьей-то брезгливости устраивать сортир ближе к прихожей?
Заметив небольшую дверь, я машинально поискала выключатель, не нашла и шагнула в темное пространство. Пошарила рукой по стене, нащупала клавишу, нажала на нее. Вспыхнул свет, и в ту же секунду мне стало ясно: я попала в крохотную гардеробную, которая объединена с кладовкой, где хранятся разные мелочи.
У Монаховых не особенно большая трешка, в ней проживает четыре человека. Хозяева сделали из одной комнаты две спальни для детей, в другой живут сами, а кухню объединили с гостиной. Ума не приложу, как они выкроили еще и чуланчик? Я уже хотела выйти, но заметила висящий на плечиках жакет из темно-синего материала с вышивкой на манжетах, воротнике и карманах. Присмотревшись к нему, я удивилась – точь-в‑точь такой видела недавно в Милане на показе Робертино. Но тут же подумала: маловероятно, что Антонина, экономящая на продуктах и покупающая «настоящий какао» с примесью сушеной моркови, может позволить себе одежду от-кутюр. Жакетик определенно фейковый, но очень хорошо сшит.
Я пощупала рукав и удивилась еще больше. Обычно подделки мастерят из дешевых тканей, швы у них косые-кривые, края не обработаны. А этот прикид из прекрасной шерсти, сшит явно по всем правилам. Я поднесла манжет поближе к глазам и опешила.
Два года назад моя знакомая Лена Воробьева, классная вышивальщица, устроилась на работу к Робертино. Попасть в команду культовой фигуры мира моды – великая удача для женщины, зарабатывающей на кусок хлеба с ветчиной с помощью иголки с ниткой, и Лена до дрожи боится потерять работу. Поэтому она каждый искусственный камушек притачивает тщательно, обязательно завязывает четыре узелка, потом делает около страза три стежка. Пашет Воробьева сутками, свободного времени у нее почти нет. Как-то раз, приехав в Милан, я позвала ее попить кофейку. Она прибежала, но через четверть часа стала нервничать:
– Степа, мне пора уходить! Я должна юбку на манекене кристаллами расшить, боюсь, не успею.
– Может, тебе отказаться от трех фирменных стежков и четырех узелков? – предложила я. – Никто из мастериц этого не делает. У тебя из-за патологической ответственности совсем не остается времени на отдых.
– Нет, нет! – испугалась Лена. – Вдруг декор оторвется? Клиентка пожалуется, Робертино меня выпрет… Ты же знаешь, какие дамы у нас наряды заказывают, огромные деньги за них выкладывают.
И это правда, платья, которые скроил сам маэстро, стоят очень дорого.
Сейчас я не отрывала глаз от темно-синего жакета. Яркие бусинки на нем явно пришиты Воробьевой, в том нет сомнений: вот ее фирменные узелки и бесконечные стежки. Но ярлычок, прикрепленный чуть пониже воротника, свидетельствует, что пиджачок произведен в… Китае. Имя модельера не указано. Кто-то отрезал опознавательный знак Робертино и заменил его на другой! И зачем это делать?
Не в силах сдержать любопытства, я осмотрела вешалки. В гардеробной, похоже, только одежда хозяйки. Все вещи, если верить лейблам, сделаны никому не известными фирмами, но я, девушка фэшн-бизнеса, узнала кое-какие модели. Вон те желтые брюки в ярких цветах пару сезонов назад восхитили многих на показе Дольче Габбана, а бежево-розовый пиджак – модель Стеллы Маккартни и прелестное голубое платье тоже от нее. Но лейблы, приделанные к шмоткам, говорили иное. Странно… Я не знаю ни одной женщины, которая, имея возможность носить вещи от самых дорогих брендов, стала бы срезать фирменные этикетки и заменять их на другие.
В полном недоумении я погасила свет, вышла из чуланчика, столкнулась с Антониной и смутилась:
– Простите, ищу туалет, думала, он тут.
– Санузел у нашей с мужем спальни, – пояснила хозяйка. – Мне не понравилась изначальная планировка, при которой ванная комната и туалет располагались рядом с кухней, поэтому я немного переделала квартиру.
– У вас там очень красивый жакет висит, – не сдержалась я, – похож на произведение Робертино.
– Правда? – обрадовалась Антонина. – Очень приятно именно от вас, человека моды, это слышать. Грешна, люблю наряжаться.
– Сама такая же, – улыбнулась я. – Прихожу в восторг при виде платьев от Стеллы Маккартни, но ее модели очень дороги, не могу себе позволить их часто покупать.
Монахова приложила палец к губам.
– Тсс… Открою вам небольшой секрет. У меня есть подруга, гениальная портниха, она может повторить любую увиденную вещь. Лиза шьет мне обновки и ни копейки не берет за работу.
– На жакетике ярлычок от китайской фирмы, – ляпнула я.
И прикусила язык. Степа, сейчас Монахова рассердится и будет права. Ужасно некрасиво, придя в чужой дом, шарить в хозяйской гардеробной. Вообще-то я никогда так не поступаю. И что сегодня на меня нашло? Какая пьяная муха меня укусила?