Страница 42 из 110
Янкелю оставалось только злиться. Он был бессилен перещеголять новое издательство. Он был один.
Все чаще и чаще прибегали из других классов к Япончику с вопросами:
– Скоро «Неделя» выйдет?
– «Вперед» скоро появится?
И Япончик, горделиво скосив глаза на Янкеля, нарочно громко говорил:
– Газета и журнал выходят и будут выходить своевременно, в объявленные сроки!
Однако Черных решил не сдаваться, он долго обдумывал создавшееся положение и твердо решил: «Буду бороться. Надо почаще выпускать „Комара“…»
Началась горячка. Ежевечерне после невероятных дневных трудов Янкель с гордостью вывешивал на веревочку у печки все новые и новые номера. Улучшил технику, стал делать рисунки в красках и добился своего. Ребятам надоело дожидаться толстого ежемесячника, они все больше привыкали к «Комару». Уже вошло в привычку утром приходить в четвертое отделение и читать свежий помер журнала. «Комар» победил. Но Янкелю эта победа досталась недешево. Он осунулся, похудел, потерял сон и аппетит…
Через неделю вышел второй номер Еошкиной «Недели». На этот раз газета не привлекла внимания читателей, так как была без рисунков и написана от руки карандашом. Зато неудача Япончика повлекла за собой неожиданные последствия.
Всю неделю Купец ходил погруженный в какие-то размышления, а когда увидел серенькую и неприглядную Япошкину газетку, громогласно на весь класс заявил:
– Какого черта! И я такую выпущу. И даже лучше. И даже не газету, а журнал!
Заявление Купца было неожиданным – тем более что всего десяток дней назад он смеялся над чудаками редакторами:
– Охота вам время терять, кедрилы-мученики! Ведь денег за это не платят.
И вдруг Купец – редактор журнала «Мой пулемет» – собирает штат сотрудников. «Мой пулемет», по заявлению редактора, называется так потому, что будет выходить очень часто, как пулемет стреляет. Тотчас же вокруг нового органа создалось ядро журналистов из малоизвестных начинающих литераторов – Мамочки и Горбушки, – а скоро и Ленька Пантелеев порвал с Япончиком и также перешел в молодое, но многообещающее издательство Купца. «Мой пулемет» пошел в гору.
Уже беспрерывно выходили три органа: «Комар» Янкеля, «Неделя» Японца и «Мой пулемет» Купца, но ни один из них не отвечал требованиям Цыгана.
– Что же это за издания, сволочи! Ни ребусов, ни задач не помещают. Барахло!
Цыган был полон негодования. Он пробовал ввести свой отдел во всех трех органах, но ему везде вежливо отказывали. Тогда Громоносцев внес свое предложение в издательство «Вперед», где был одним из редакторов и деятельным сотрудником:
– Ребята, Япончик, Кобчик! Предлагаю в журнале ввести отдел «Головоломка». Я буду редактором.
Поэт Костя Финкельштейн – Кобчик – запротестовал первый:
– Не надо. У нас журнал научно-литературный, солидный ежемесячник. Не надо.
– Не стоит, – подтвердил и Японец, чем окончательно вывел из себя любителя шарад и головоломок.
– Хорошо, – заявил тот. – Не хотите – не надо. Обойдусь и без вас.
Цыган вышел из редакции «Вперед», и в скором времени в «Комаре» появилось объявление:
На днях выходит новый журнал шарад, ребусов и загадок
«ГОЛОВОЛОМКА»
Редактор-издатель Н. Громоносцев
«Головоломка» вышла на другой день. Потом столь же неожиданно Мамочка и Горбушка вышли из состава купцовского «Пулемета» и начали издавать свои собственные журналы. Мамочка выпустил журнал с умным названием «Мысль», а как лозунг поставил вверху первой страницы известный афоризм Цыгана, впервые изреченный им на уроке русского языка. Когда Громоносцева спросили, что такое мысль, он, нахально улыбаясь, ответил: «Мысль – это интеллектуальный эксцесс данного индивидуума». С тех пор это нелепое изречение везде и всюду ходило за ним, пока наконец не запечатлелось в виде лозунга над высокохудожественным Мамочкиным органом.
Горбушка, презиравший рассуждения о высоких материях, был больше поэтом и назвал свой журнал исключительно поэтично:
«ЗОРИ»
Однако Горбушка при всех своих поэтических талантах был безграмотен и уже с первого номера скандально опростоволосился.
На первой странице Горбушкина издания по случаю бывшего месяца три назад спектакля красовался рисунок из пушкинского «Бориса Годунова».
Рисунок Горбушки изображал Японца в роли Годунова, с большим жезлом в руке.
Но не рисунок заставил всю школу покатываться со смеху, а пояснительная надпись под ним:
Юлыстрация к трогедие «Борис Годунв».
Горбушка умудрился в пяти словах сделать семь ошибок и здорово поплатился.
Поэтичные «Зори» читали все и не потому, что шкидцев очень уж интересовала поэзия, их читали как хороший юмористический журнал, и даже Янкель обижался:
– Сволочь этот Горбушка… Конкурент.
Особенно доставалось Горбушкиной лирике. Она вызывала такой дружный смех, какому могли позавидовать самые остроумные фельетоны «Комара».
Но Горбушка никак не мог понять, над чем смеются шкидцы, и был оскорблен. Еще бы! Над созданием своего журнала он просиживал ночи, в стихи вкладывал всю душу, и, по его мнению, получалось очень красиво. Горбушка был лирик от природы, но лирику он понимал по-своему. По его словам, «лирика – это когда от себя писать и когда скучно писать». Писал он свои скучные стихи только тогда, когда его наказывали; вот одно из его стихотворений:
Но стоило только Горбушке поместить это стихотворение в своих «Зорях», как уже вся школа покатывалась от хохота, а «Комар» в новом отделе «По шкидским журналам» безжалостно издевался над Горбушкиной лирикой:
«По-видимому, поэт Горбушенция – очень наблюдательный человек, недаром он подметил такое замечательное явление, как „все время из труб идет дым“. Мы боимся одного: как бы не пошел дым из другого какого места, например, из „Зорь“ или из Горбушкиной головы, которому пустое дело „смотреть все жальше и жальше из пустого окна“. Кроме того. Горбушке хочется „умчаться куда подальше“. Мы с удовольствием исполним его желание и посылаем милого поэта „куда подальше“. Живи себе там, Горбушечка, да стишки пописывай».
Однако Горбушка остался тверд, лирических упражнений не оставлял и регулярно выпускал «Зори».
Уже шесть журналов выходило в одном только четвертом отделении. Такое обилие печатных органов обратило на себя внимание всей школы и еще больше прославило старшеклассников.
В первую очередь, конечно, новой журнальной эпидемией заинтересовался Викниксор.
Однажды, придя в класс, он произнес блестящую речь о том, что школьная журналистика – это очень и очень хорошо, что журналы развивают способности, расширяют кругозор, прививают навыки, вырабатывают стиль, будят воображение и т. д. и т. п. Под конец Викниксор заявил, что в скором времени в школе откроется музей, в котором в качестве самых главных экспонатов будут храниться эти журналы. Кроме того, Викниксор обещал оказывать содействие журналистам канцелярскими принадлежностями и в подтверждение своих слов в тот же день выдал Янкелю краски и бумагу.
Щедрость Викниксора удивила и ободрила ребят, и уже на следующее утро появились три новых журнала: «Всходы», «Вестник техники» и «Клоун». «Всходы» Воробья мало чем отличались от Горбушкиных «Зорь», разве лишь тем, что ошибок было меньше. «Клоун» оказался интересен только для педагогов, так как издавал его самый ленивый и неразвитой четвертоотделенец Пьер, вечно находившийся в состоянии оцепенения и оживлявшийся лишь три раза в день – за обеденным столом. Когда педагоги узнали, что Пьер – Соколов – издает журнал, они пришли удостовериться, удивленно осмотрели сопевшую, склоненную над бумагой голову парня и задали, не без робости, несколько наводящих вопросов: